Нам здесь не место - Дженни Торрес Санчес Страница 37

Я думаю о маме.

До сих пор я гнал от себя эти мысли всякий раз, когда они приходили мне в голову. Но тут нет никаких пейзажей, чтобы их разглядывать, не слышно ни ветра, ни шороха шин, ни громкого шипения автобуса. Нет телевизора или людей, на которых я мог бы отвлечься.

Есть только мама.

Мои глаза начинает щипать, и я ничего не могу с этим поделать. Я не хочу думать о ней, о том, как она там, дома. Наверное, лежит, смотрит в потолок и думает обо мне. Поражается, как же я мог ее бросить, как мог лгать и говорить, что всё в порядке. Как мог столько всего утаивать от нее. Я не хочу, чтобы мама гадала, в какую беду я попал и как она могла бы меня защитить, все ли со мной в порядке и где я сегодня ночую.

Я слышу какой-то треск. Может, это раскололось мое сердце. Может, оно состоит не из мышечной ткани и камер, желудочков и предсердий, а из стекла. И в груди так болит оттого, что его осколки режут меня изнури. Удастся ли когда-нибудь сделать его снова целым?

Я смотрю на Деву Марию.

Потом крепко зажмуриваюсь.

И хотя я вовсе не уверен в том, что Бог меня услышит, я все равно молюсь. Так же, как Чико.

«Пожалуйста, пожалуйста, защити нас!»

На следующее утро мы сидим за завтраком, который устраивают прямо под открытым небом. Благодаря обилию деревьев вокруг и тому, что шелтер расположен в стороне от главной дороги, уличный шум сюда едва доносится. Кроме того, здесь достаточно собственных звуков: на кухне гремят кастрюли и сковородки, журчит вода, вокруг раздаются людские голоса и детский смех, орет телевизор, по которому идут утренние мультики.

К нам приближаются двое парней, они усаживаются неподалеку.

— Куда направляетесь, ребята? — спрашивает один из них.

От этого вопроса мое сердце начинает частить. Я вспоминаю, как Марлена вчера говорила о мошенниках, что проникают в приют, притворяясь мигрантами.

Но Чико, рот которого набит яичницей и бобами, быстро отвечает:

— В Арриагу.

Почти одновременно с ним я говорю:

— Al norte. На север. — До меня доходит, что я забыл предупредить Чико, чтобы он не отвечал на вопросы незнакомцев.

— В Арриагу? — переспрашивает один из парней. — Чтобы попасть на Ля Бестию, — И мы тоже! Вы сегодня уходите? Мы могли бы добираться туда вместе. Я там уже бывал, знаю дорогу.

— О, здорово! — восклицает Чико. — Это будет… — Он замолкает, потому что Крошка наклоняется к нему, загораживая от парней.

— Серьезно, — продолжает тот, что предложил нам составить компанию, — в прошлый раз меня поймали, когда я переправлялся через Рио-Браво[13]. Но, может, и к лучшему, потому что я тогда чуть не утонул, если честно. — Он качает головой и смотрит на меня.

Парень на первый взгляд не похож на жулика, но я не знаю, говорит ли он правду. Может, ему удалось провести Марлену и на самом деле он пытается выманить нас отсюда и завести неизвестно куда. Может, он такой же волчара, как Рэй.

Мы не можем рисковать.

— Не-е, парни, мы только пришли, — говорю я им. — Еще пару дней пробудем тут.

Крошка что-то тихо втолковывает Чико, а потом отодвигается, и я вижу, как мой друг сидит с потупленным взглядом.

— Может, мы тоже задержимся дня на два, — сообщают парни. — А может, на той стороне когда-нибудь встретимся.

Я не отвечаю, и они как-то странно смотрят на меня. Кивнув им, я отворачиваюсь и принимаюсь за еду, чтобы они больше не лезли с разговорами.

Не исключено, что эти ребята совершенно безвредны и я совершил большую ошибку, отказавшись от их помощи. Но ничего нельзя знать наверняка.

Интересно, как мы трое выглядим в глазах остальных?

Как мишени.

Я продолжаю есть, но бобы не лезут в горло. Глотать мешает страх. Возможно, мы уже столкнулись тут с типами вроде Рэя. Мы втроем продолжаем хранить молчание, и в конце концов два наших соседа доедают свои порции и уходят.

Я поворачиваюсь к Чико:

— Не рассказывай больше никому о наших планах. Теперь нам придется не сводить глаз с этих парней, чтобы понять, не следят ли они за нами.

— Извини, — бормочет он, не поднимая глаз.

Я качаю головой, жалея о том, что расстроил его, как будто у него и без того мало огорчений.

— Ничего, Чико, — успокаивает его Крошка. — Но, вообще-то, Пульга прав: доверять мы можем только друг другу.

— Все нормально, — добавляю я. — Просто… porfa, пожалуйста, будь осторожнее, хорошо?

Он кивает.

Крошка смотрит на меня:

— Когда ты хочешь уходить?

— Сегодня вечером. Поймаем один из этих белых микроавтобусов, которые идут отсюда до самой Арриаги. Езды тут несколько часов, но у нас уйдет гораздо больше времени из-за блокпостов. Придется вылезать заранее, обходить кордон полями, потом возвращаться на шоссе и ловить следующий микроавтобус.

У Чико встревоженный вид:

— Ночью?

Я пожимаю плечами:

— Если верить тому, что я слышал, по ночам пограничники не такие активные и блокпостов меньше. Так мы сможем быстрее добраться до цели.

Крошка кивает.

— Если мы выдвинемся в семь вечера, у нас будет двенадцать часов на дорогу. Когда рассветет, людей в форме на трассе станет больше, — продолжаю я, глядя в свою тарелку.

От охватившей меня тревоги все в животе будто завязалось узлом, но я знаю, что в пути мне понадобятся силы. Я думаю о том, что ждет нас впереди. О женщине, которая приготовила нам эту пишу. И хотя каждый кусок падает в желудок словно, кирпич, я съедаю всё. Так же поступают и Чико с Крошкой.

Неожиданно появляется отец Хильберто и заводит разговор с теми, кто сидит за столом. Марлена раздает брошюрки с информацией о других шелтерах, которые встретятся на нашем пути, о номерах телефонов, по которым можно позвонить и попросить о помощи, об организациях содействия мигрантам, а потом напоминает о необходимости быть настороже и не доверять кому попало. А еще предупреждает о подстерегающих в пути опасностях, особенно о тех, что связаны с Ля Бестией.

Мы внимательно слушаем. Когда священник просит нас быть осторожными и бдительными, повисает настороженная тишина. Я бросаю взгляд на Чико — у него такой вид, будто его вот-вот