Владимир Набоков - Подвиг Страница 39

Онъ долго ее успокаивалъ, долго ее допрашивалъ. Дарвинъ сидeлъ одинъ въ гостиной. Тамъ же монтеръ возился со штепселемъ, и электричество то гасло, то зажигалось опять.

"Дeвочка, конечно, права, что требуетъ немедленныхъ мeръ, - сказалъ Зилановъ, когда онъ вмeстe съ Дарвиномъ, опять вышелъ на улицу. - Но что можно сдeлать? И я не знаю, все ли это такъ романтически авантюрно, какъ ей кажется. Она сама всегда такъ настроена. Очень нервная натура. Я никакъ не могу понять, какъ молодой человeкъ, довольно далекiй отъ русскихъ вопросовъ, скорeе, знаете, иностранной складки, могъ оказаться способенъ на... на подвигъ, если хотите. Я, разумeется, кое-съ-кeмъ снесусь, придется, возможно, съeздить въ Латвiю, но дeло довольно безнадежное, если онъ дeйствительно попытался перейти... вы знаете, такъ странно, вeдь я же, да, я, - когда-то сообщалъ фрау Эдельвейсъ о смерти ея перваго мужа".

Прошло еще нeсколько дней. Выяснилось только одно: нужно терпeнiе, нужно ждать. Дарвинъ отправился въ Швейцарiю, - предупредить Софью Дмитрiевну. Все было сeро, шелъ мелкiй дождь, когда онъ прибыль въ Лозанну. Повыше въ горахъ пахло мокрымъ снeгомъ, капало съ деревьевъ: ноябрь вдругъ отсырeлъ послe первыхъ морозовъ. Наемный автомобиль быстро довезъ его до деревни, {234} скользнулъ шинами на поворотe и опрокинулся въ канаву. Шоферъ только расшибъ себe руку; Дарвинъ всталъ, нашелъ шляпу, стряхнулъ съ пальто мокрый снeгъ и спросилъ у зeвакъ, далеко ли до усадьбы Генриха Эдельвейса. Ему указали кратчайшiй путь, - тропинкой черезъ еловый лeсъ. Выйдя изъ лeсу, онъ пересeкъ проeзжую дорогу и, пройдя по аллеe, увидeлъ зелено-коричневый домъ. Передъ калиткой, на темной землe, остался послe его прохожденiя глубокiй слeдъ отъ резиновыхъ узоровъ его подошвъ; этотъ слeдъ медленно наполнился мутной водой, а калитка, которую Дарвинъ неплотно прикрылъ, черезъ нeкоторое время скрипнула отъ порыва влажнаго вeтра и открылась, сильно качнувшись. Погодя на нее сeла синица, поговорила, поговорила, а потомъ перелетeла на еловую вeтку. Все было очень мокро и тускло. Черезъ часъ стало еще тусклeе. Изъ глубины печальнаго, бураго сада вышелъ Дарвинъ, прикрылъ за собой калитку (она тотчасъ открылась опять) и пошелъ обратно - тропинкой черезъ лeсъ. Въ лeсу онъ остановился и закурилъ трубку. Его широкое коричневое пальто было разстегнуто, на груди висeли концы разноцвeтнаго кашнэ. Въ лeсу было тихо, только слышалось легкое чмоканiе: гдe-то, подъ мокрымъ сeрымъ снeгомъ, бeжала вода. Дарвинъ прислушался и почему-то покачалъ головой. Табакъ, едва разгорeвшись, потухъ, трубка издала безпомощный сосущiй звукъ. Онъ что-то тихо сказалъ, задумчиво потеръ щеку и двинулся дальше. Воздухъ былъ тусклый, черезъ тропу мeстами пролегали корни, черная хвоя иногда задeвала за плечо, темная тропа вилась между стволовъ, живописно и таинственно. {235}