Маруся Климова - Голубая кровь Страница 39

Только когда Маруся познакомилась с Леной, она впервые прочитала Достоевского. И тут есть ей совершенно расхотелось. Она читала, и при одной мысли о еде ей становилось противно, она читала даже по ночам с карманным фонариком под одеялом, с тем самым, с которым отец отучал Гришу от онанизма. Потом она решила худеть и вообще перестала есть. Только когда они с Леной гуляли по Таврическому саду, Маруся иногда съедала пару листиков с тополя. Так продолжалось неделю, а потом Маруся утром вышла на кухню и упала в обморок. Она сама стала зеленого цвета, как листик. Мама дала ей меду, и она оклемалась.

Достоевский навсегда остался для Маруси замечательным, прекрасным, недосягаемым идеалом. Она хотела стать сама, как его герои. Хотела быть бедной, нищей, побираться на помойках, ходить в обносках, в рваной обуви. А марусина мама все время покупала ей новые платья, уродливые, квадратные, каждый раз, когда мама заставляла Марусю надеть обновку, разражался скандал, потому что Маруся отказывалась наотрез. Но, в конце концов, мама одерживала верх. Для Маруси дружба с Леной была причастием, приобщением к чему-то высшему, тому, что было недоступно Марусе, и никогда не будет доступно, потому что она не прошла через то, что позволяет приобщиться. Однажды они с Леной гуляли по Литейному и наткнулись на отца Маруси. Он куда-то спешил, был очень раздражен и устроил Марусе скандал, что она тут делает и почему не идет домой. Маруся пыталась отвечать нейтрально, чтобы Лена не подумала, что у нее плохой отец. Лена отошла в сторону и рассматривала витрину магазина. Маруся покраснела, ей показалось, что Лена все слышала, хотя, может и не слышала, она что-то лепетала, и чувствовала, что ненавидит отца.

Вечером дома отец спросил Марусю: „А что это за жидовский высерок был там с тобой?“

Маруся не любила возвращаться домой. Дома она в основном стояла у окна и смотрела в серое небо, ей хотелось уйти куда-нибудь подальше и гулять, гулять, только бы не возвращаться домой к этой пошлости и обыденности. Даже телевизор она не могла смотреть вместе с родителями. Они постоянно отпускали самодовольные замечания и комментарии, особенно мама. Когда показывали фильм „Преступление и наказание“, мама со вздохом сказала: „Все же Достоевский был ненормальный! И этот актер какой-то сумасшедший! Да, сколько все же психов вокруг!“ Маруся готова была заплакать от бессильной злобы, она постепенно научилась скрывать свои чувства и сидела с непроницаемым видом. Ей казалось, что родители специально издеваются над ней и с холодным интересом следят за ее реакцией. Она думала, что нарочно ничем не покажет, что это ее задевает, она ненавидела их все сильнее и сильнее, она даже не хотела говорить с ними, но ей все равно приходилось.

Мама обычно Марусю не била, наоборот, когда отец ее избивал, она его ругала, даже если и сама перед этим на нее капала. Этим мама напоминала Марусе бабушку, которая тоже всегда лицемерно за нее заступалась. Бабушка и мама Маруси чем-то походили друг на друга, хотя всегда друг друга ненавидели. Эта ненависть родилась тогда, когда отец, вопреки воле бабушки, решил жениться на маме, а бабушка уже нашла ему невесту, дочь какого-то генерала в Риге. А отец познакомился с мамой, она тогда была очень красивая, с тонкой талией, Маруся видела ее фотографии. И отец в нее влюбился. Бабушка жутко разозлилась и даже не приехала на свадьбу. Маруся потом у бабушки читала письма отца, он униженно просил свою дорогую мамочку не сердиться и приезжать, что его жена очень хорошая и добрая, и что они подружатся. Бабушка же отвечала злобным молчанием, но потом все же, наконец, приехала к ним. Отец с матерью жили тогда в коммунальной квартире, и у них родилась Маруся. Из этого периода их жизни Маруся помнила, что у нее была баночка из-под черной икры, и мама посоветовала ей копить в этой баночке денежки. Маруся получила тогда от мамы несколько копеечек, и мама ей сказала, что, если она будет хорошей девочкой, она будет каждый раз получать по такой денежке. Марусе показалось обидно, что в баночке так мало денежек, и она тихонько ходила в прихожую, а там висели на вешалках пальто, и Маруся шарила в карманах и доставала оттуда денежки, относила их в комнату и складывала в баночку. Наконец в баночке их стало так много, что они выпирали сверху, и Марусе даже пришлось попросить у мамы резиночку, чтобы закрепить крышечку. Мама захотела узнать, зачем, и Маруся с гордостью показала ей свою заполненную баночку. Мама пришла в ужас, забрала все денежки и отшлепала Марусю. Маруся громко ревела. Еще Маруся помнила, что ей на ночь всегда давали молоко, у них была большая кружка с синим и золотым ободком, и мама говорила, что она „папина“, а папа обычно был в рейсе, то есть в море Маруся знала, что папа моряк, и она гордилась тем, что пьет из папиной чашки. Обычно мама молоко кипятила и ставила его за окно на жестяной подоконник, чтобы оно остыло. Маруся все время боялась, что чашка упадет, потому что подоконник был наклонный. Еще ее пугало, что прилетит голубь и выпьет молоко. Мама успокаивала ее, но однажды, действительно, чашка упала и разбилась, и Маруся плакала. А потом к ним приехала бабушка. Маруся очень радовалась: бабушка пекла вкусные пироги и делала пирожные „безе“, которых Маруся до этого никогда не ела. Но потом оказалось, что в этой квартире жила какая-то отвратительная соседка по фамилии Лиля, фамилия была почему-то французская, все произнесли ее с ударением на последнем слоге, но мама говорила Марусе, что она украинка, и что она ненавидит их и ругается с мамой. А бабушка с ней сразу подружилась и даже потом, когда уехала, писала ей письма и жаловалась на отца, что он ее совсем забыл из-за этой толстой проститутки, — так бабушка называла марусину маму. А соседка взяла это письмо, пошла в пароходство и показала его в парткоме, она сказала, что сын совсем забыл свою мать, она пишет чужим людям и жалуется. Отца стали разбирать на партсобрании, а он как раз тогда только что вступил в партию и оказалось, что его мать ему подложила большую свинью. Мама рассказывала об этом Марусе, и в ее голосе звучало злорадство. К счастью, все кончилось хорошо, потому что отец написал об этом бабушке, и она прислала в пароходство опровержение.

Когда Маруся еще не ходила в школу, они с дедушкой и бабушкой ездили в Евпаторию в санаторий. Путевку доставал дедушка, потому что он был железнодорожник. Там Марусе очень нравилось, дедушка на нее никогда не кричал. или кричал очень редко и без злобы. С бабушкой Маруся старалась быть поменьше.

Однажды к ним приехал отец. Маруся была очень рада, этот приезд привносил особую бодрость, и от отца так хорошо пахло табаком и одеколоном. Он привез шоколадки Марусе и Грише. Маруся съела свою шоколадку, а потом тихонько достала Гришину и тоже съела. Кода отец хотел дать шоколадку Грише, оказалось, что там осталась одна бумажка. Он сразу догадался, что это Маруся, и набросился на нее. Маруся гуляла тогда перед санаторским корпусом на волейбольной площадке. Когда она увидела, что к ней направляются отец и бабушка, она сразу поняла, в чем дело. Она встала рядом с волейбольной стойкой, на которой была прикреплена корзина. Она держалась руками за железные палки и изображала независимость. Она и сейчас, через столько лет, помнила свои тонкие загорелые руки и белые волоски на них, и солнце, от которого песок тоже казался белым. Отец был в светлом капитанском кителе и в темных очках. „Маруся, — спросил он ее, — это кто взял шоколадку? Гришину шоколадку?“ „Не знаю, — ответила Маруся. — понятия не имею.“ Этот ответ прозвучал нагло и вызывающе, и лицо отца исказилось. Он снял очки и положил их в нагрудный карманчик кителя. „Еще раз спрашиваю, кто взял шоколадку?“ „Я же сказала, что не знаю“, — Маруся прищурилась и смотрела на него с вызовом. Тут ее оглушил сильный удар, ее голова ударилась о железную стойку. Из глаз полетели искры. А отец утке поднял руку для нового удара. Маруся заревела, она стала обдирать у себя с плеча кожу, которая облезала и была уже ободрана, под ней была молодая розовая кожа, но Маруся все равно яростно обдирала и ее. Новый удар обрушился на Марусю, но она крепко держалась за железную стойку. Тут между ними встала бабушка. Она сказала отцу: „Я тебя прошу, успокойся, не трогай ее!“ „Мама, отойди“, — злобно прохрипел отец. Маруся поняла, что на этот раз он изобьет ее жестоко. „Нет, бей меня! Меня бей!“ — бабушка говорила лицемерным голосом, и ее лицо было как-то слащаво перекошено. Марусе стало ужасно противно. Бабушка обняла ее и прижала к мягкому животу. У бабушки изо рта неприятно пахло. Марусе даже захотелось, чтобы отец ее избил, бабушка же вызывала только раздражение. Но она не оттолкнула бабушку, а покорно стояла, прижатая к бабушкиному живот». Отец выругался и ушел.

Тогда же, когда они жили в коммунальной квартире. Маруся подолгу оставалась дома одна, в детский сад она не ходила и сидела на окне и ждала маму. Мама уходила то ли в магазин, то ли на работу — Маруся не знала. Она рассматривала два больших темно-фиолетовых тома «Энциклопедии домашнего хозяйства», там ее привлекали разные карнавальные костюмы для Нового Года. Особенно Марусе нравился там один, для царевны-лягушки. В книге была нарисована очень хорошенькая белокурая девочка, на ручках у нее были зеленые перчаточки, сзади надета такая вуалька, а на головке желтая картонная корона, и лягушечья маска. Марусе хотелось быть такой же, ей не столько нравилась маска, сколько эта девочка. По утрам, когда мама уходила, она смотрела вниз, как мама уходит. Она шла в розовом пальто и сером берете и махала Марусе снизу рукой на прощание. Потом внизу всегда шел мужик. Он был в пиджаке и клетчатой кепке, и Маруся про себя называла его Олег Попов. Олега Попова она знала, она один раз смотрела у соседей телевизор и там видела Олега Попова, мама объяснила ей, что это клоун. Он показался ей очень красивым, и Маруся в него влюбилась. И этот мужик ей нравился. Он останавливался внизу и подолгу смотрел на Марусю, улыбаясь ей. Она смотрела на него и тоже улыбалась. Она чувствовала что-то непонятное, и ей почему-то нравился этот мужик. Она хотела, чтобы мама сделала ей костюм царевны-лягушки, и она бы села на окно в этом костюме, а он бы ее увидел, и она бы понравилась ему еще больше. Она ему и так нравилась, иначе зачем он так долго смотрел на нее снизу? Их окно было на третьем этаже. Маруся продолжала просить маму, и мама наконец сделала ей картонную корону и раскрасила ее в желтый цвет, но Марусе показалось, что это совсем не то, чего ей хотелось. Она все равно надела эту корону и утром села на подоконник. Но мама в этот день не уходила. Они осталась дома. Она спросила Марусю, зачем она сидит на подоконнике, ведь провожать некого, мама дома. Маруся сказала, что ждет Олега Попова «Какого Олега Попова?» — насторожилась мама. Она встала рядом с Марусей и стала смотреть вниз. Почему-то Марусе было неприятно, что мама стоит рядом с ней, и ей не хотелось, чтобы сегодня пришел Олег Попов. Но он вышел из парадной и, как всегда, посмотрел вверх. Когда он увидел марусину маму, то сразу опустил голову и пошел прочь быстрыми шагами. Мама Маруси рассказала про этот случай бабушке, и хотя ничего определенного она сказать не могла, но все же повторяла, что у этого ребенка странные задатки.