Правила Лебядей - Елена Ровинская Страница 39

– Да, ты сказала. Но ты стоишь тут и думаешь, когда до меня дойдет. Что именно? Давай пожрем и обсудим.

– Это не то, что ты думаешь.

– Я надоел тебе? Я должен тебе платить?

– Ты идиот или притворяешься?!

– Я не идиот. Я был контужен и это сказывается. Но я попробую сконцентрироваться, как надо. Объясни мне. Что я должен понять?!

– Я подыхаю от голода, – сказала она. – Я уже неделю ем йогурты или гречку с макаронами и больше ничего!

Олег презрительно рассмеялся. Он многое мог бы ей рассказать о голоде. О голоде и побоях. О голоде и том унижении, что испытываешь, позволяя трахать себя за кусок хлеба. О том, как сам отрывался, вернувшись домой.

Олег стиснул зубы, чтобы не заорать. Если она узнает, она, понятно, уже не позволит ему приезжать, когда ему вздумается и лапать себя за сиськи. Это она позволяет мажорчику, сыну Кана, а не поломанному инвалиду войны, чьи травмы медалями не закроешь. Он сам до сих пор не вычистил из памяти то, через что прошел. Не смыл с себя всей той грязи… И даже рассказать о ней никогда не сможет. А она стоит и ругается с ним из-за сраной гречки.

– Так приготовь что-нибудь другое!

– Из чего?

Олег посмотрел в окно. Круглосуточный магазин, как и во всех кварталах жилых домов. Небольшой зеленый киоск с решетками на освещенном окне.

– Не знаешь, как ходить в магазин?

Она побелела, потом покраснела.

– У меня денег нет!

– На салоны находишь.

– Это важнее! – прошипела Алена. – Думаешь, я так выгляжу, потому что хорошо сплю?! Может, ты не в курсе, но если я не стану ходить в салон, то…

– Не ори на меня! Пожалуйста! – перебил Олег. – Хочешь, чтобы я покупал еду, когда приезжаю, так и скажи!..

– Раздай на паперти! – рявкнула она, припав к столу, как собака. – Я еще не пала так низко, чтоб трахаться за еду!

Красная пелена окутала его мозг. Помимо воли, она ударила в самое больное.

– Ты просто никогда не голодала по-настоящему, ты, сука! Иначе трахалась бы даже за обещания принести еды!

Она осела, отшатнувшись от его крика. Олег развернулся и выскочил, яростно грохнув дверью. Еще секунда и он бы ее убил.

Сестра и блудные женщины

По дороге домой, он проехал на всякий случай, мимо Диминой городской квартиры. На кухне горел свет. Он припарковал машину и позвонил в домофон.

Повторная беседа с Хомяком заняла чуть-чуть больше времени, поскольку Олег был очень сильно не в духе, но это помогло ему снять стресс. Поработав над его почками, Олег уже не стесняясь, от души, врезал «адреналиновому титану» в морду и, посоветовав не упоминать Станиславского, если жизнь дорога, поехал искать совета.

– Блядь! – сказала Ангела, расставляя тарелки, пока ее муж сушил волосы после душа.

Когда Олег просил помощи, она всегда вспоминала беспутных женщин.

– Это нечестно! Ты знаешь, что я тебе обязана по гроб жизни и ставишь раком!

– Раком ты меня не интересуешь, – ответил он, помогая ей, накрывать стол к завтраку. – Как насчет старой доброй миссионерской? Ты моя, а я твой. Глаза в глаза, французские поцелуи?.. А если твой муж нас застукает, ты скажешь, что я – твой брат.

– Придурок… Я не могу обсуждать подружек за их спиной. У меня их и так всего две. Остальные меня ненавидят.

– Это все из-за твоей красоты, – угрюмо польстил Олег и, налив себе кофе, сел. – И твоего ума с аналитическими способностями… Не потому, что ты ведешь себя, как свинья.

– Болван!

– Серьезно, Ангела! Я же не прошу тебя о чем-то плохом. Я просто хочу понять, что я ей не так сделал?

– Ты все сделал так. Логически. Она просто хотела бы, наверное, чтобы ты догадался и сам купил продукты.

– Да? Может, еще полы помыть, пока она спит? Почему она может брать деньги Стэна и не может брать у меня?

– Да потому! – вспылила сестра, повышая голос. – Это такая этика ночной жизни: не разводить любимых мужчин. Что тут не понятного?! Господи!.. Она тебя любит, видимо! Как можно низводить тебя до клиента?!!

– Доброе утро, – в кухню вошел сам Кан. – Что ты опять орешь? Я тебя не удовлетворяю?

– Меня Олег удовлетворяет. В мозг.

– О, господи, – Кан потер глаза. – И ты здесь. Не плачь, сынок. Папа купит тебе здоровую на голову проститутку. Плохие женщины имеют те же дырки, что и хорошие…

– Только более разработанные, – вставила Ангелина. – Вот, скажи мне, что такого ужасного в том, чтобы мужчина купил продукты, если у девушки тупо нет денег?

– Что так? Станиславский не в городе? – Дима сел. – Почему она может брать деньги у одного из них, но никак не может взять у другого? Или Стэна она тоже за продуктами посылает? Прям, так и вижу, как он стоит в продуктовом и выбирает яйца покрепче, чтобы ей угодить.

Ангелина уставилась на него, словно кулаком подавилась.

– Ой, все! – сказала она, бросив полотенце. – Если он тебе дороже меня, то и спи с ним, раз он такой распрекрасный!

Дима развел руками. Они вместе послушали грохот шагов и двери.

– Я больше всего люблю логичность и тонкие филигранные аргументы, которые она умеет найти.

– Я это слышу! – раздалось из спальни.

– И слух, – крикнул Кан. – Но ты не ответила на вопрос, который я задал.

Дверь хлопнула снова. Дима устало потер виски ладонями.

– Господи, почему я не дал убить себя в девяностые?.. У тебя пистолет заряжен? А-а, тебе же нельзя играть в пистолет.

– Извини, – выдавил Олег. – Я, кажется, понял, почему ты просил меня избегать Алену. Но теперь уже поздно.

Дима невесело рассмеялся.

– Было поздно уже в тот день, когда я просил. Эти бабы, как наркота: сначала ты покупаешь их, ради мимолетного кайфа, а потом уже не можешь без этого кайфа жить. Хочешь совет? Купи ей, что она хочет. Яйца ей свои поджарь и отдай. Все равно они тебе уже не принадлежат, раз ты просишь совета у Ангелины.

Олег скривился.

– Ты что, не проснулся еще? Ты слышишь, что ты советуешь?

– Я-то уже проснулся, а ты еще спишь… Знаешь, я очень сильно, до одури, любил твою мать. И она позволяла мне это. Любить ее. Я был для нее выгоднее, чем Витька. Но любила она его. И это он испортил ей жизнь. Не я, веришь?.. Когда я встретил Ангелу, уже через много лет, я сразу в ней это уловил. Яд. И я влюбился. Второй раз, снова потерял голову. Она токсичная, сама того не желая. Я думал, что она меня мучает, но… как она Кроткого изводила, это было страшно. Я думал, что он в итоге ее убьет. Как себя самого в нем видел с Оксанкой… А Кроткий, это не я. У него баб были табуны… И она его чем-то все равно зацепила… Алена твоя такая же. В ней