Книжный домик в Тоскане - Альба Донати Страница 39

12 июня

Закончилась «немая» книга «Лолита», торжественно начатая в день открытия 7 декабря 2019 года и собиравшая день за днем все проданные наименования. Теперь мы начинаем «Моби Дика»: я хочу начать его 20 июня, ровно через пять месяцев после начала ведения дневника.

Тем временем за неделю с небольшим я закончила программу наших летних встреч. Это будет мини-фестиваль под названием «Маленькая Люси» – малюсенький литературный фестиваль. Он будет посвящен всем итальянским эмигрантам за границей и всем «маленьким Италиям», которые они там воссоздали. Местам, свидетельствующим о разлуке, но вместе с тем и о бережном сохранении памяти.

Наш маленький фестиваль откроет Мелания Мадзукко, затем продолжит Илиде Карминьяни, а закроет его отец Бернардо. Мы совершим духовную прогулку от книжного магазина к обители Сант-Ансано, в основе которой будут три ключевых слова: внимание, желание, умиротворенность. Поведет нас туда дон Джузеппе.

Когда-то планирование культурных мероприятий было моей специальностью; обычно у меня все проходило гладко как по маслу. В 1999 году я организовала в Лукке большую конференцию, посвященную окончанию века, на которую пригласила трех молодых критиков – Эмануэле Треви, Сильвио Перреллу и Массимо Онофри, – чтобы они рассказали нам о «своем» двадцатом веке через произведения пятидесяти писательниц или писателей. У каждого имелся свой список. Оспаривали или одобряли их выбор большие писатели, признанные мастера, и первый среди них – Чезаре Гарболи, бывший спецом по театральным эффектам. И вот он встал с олимпийским спокойствием, сел за стол докладчиков и начал суровый нагоняй в адрес того, кто много лет был его любимым учеником. Обвинение гласило: много романтики и мало филологии. Публика затаила дыхание. Кронос сожрал своего любимого сына. В ту ночь, как мне передали уже годы спустя, Чезаре не смог сомкнуть глаз.

Тем временем, еще до окончания трагедии, Эмануэле Треви и фотограф Джованни Джованнетти исчезли.

* * *

Сегодняшние заказы: Plant Revolution Стефано Манкузо, «Что видно отсюда» Марьяны Леки, «Ботанические тетради мадам Люси» Мелиссы Да Косты, «Рука» Жоржа Сименона, «Кто, если не мы» Джерманы Урбани, «Поцелуй перед смертью» Айры Левина, «Человек, полный радости» Чезаре Гарболи, «Лето в Бадене» Леонида Цыпкина.

14 июня

Я была наверху в Кастелло у Майка, принесла ему бутылку белого вина, «Гави», которое мы и выпили вместе, сидя на скамейке и любуясь Апуанскими Альпами. Он говорил по-английски, а я делала вид, что понимаю. Однако я убедила его прийти на фестиваль 2 июля, чтобы прочитать стихотворение из «Спун-Ривер» Эдгара Ли Мастерса.

– Тут нужен скорее американец, – сказал он.

Нет, ты подходишь просто замечательно. Ты достаточно похож на американца из Иллинойса.

А Лаура тем временем получила аттестат. В данный момент она нашла подработку моделью, рекламируя даже не знаю что. Я жду ее вместе со всей ее свитой из кроликов и собак.

В наш книжный приехали девушки, празднующие предсвадебный девичник. Это был настоящий праздник. Они необычайно воодушевились и опустошили полки.

Я бы хотела еще больше цветов, больше первоцвета ушковидного и первоцвета припудренного, больше шиповника французского и гвоздики степной, больше гортензии крупнолистной и свинчатки капской, больше пиона лекарственного, больше лаванды узколистной. Но вместо этого я страдаю из-за моей плетистой розы, с которой что-то не так: она то и дело теряет свои все сильнее желтеющие листья. Что это, недостаток азота? Или переизбыток фосфора? Слишком много воды? Слишком много солнца? Слишком тесный горшок? Может быть бесконечное число причин, заставляющих страдать кого-то или что-то, и найти правильный путь к избавлению необыкновенно трудно.

Моя мать сейчас в Корелье. Ее нельзя навещать в палате, для визита ее должны посадить в коляску, надев на нее шейный воротник, и вывезти на террасу. В результате она сильно страдает и все время стонет. Мой брат ходил к ней вместе с Деборой, и они вернулись очень расстроенными. Ей было так плохо, что за время их визита она не раскрыла ни глаз, ни рта. Что здесь может стать той самой «капелькой масла», тем магическим решающим штрихом, способным превратить боль во что-то приемлемое? Здесь требуется какая-то волшебная мысль, как нам показала Джоан Дидион. Мысль, ломающая разделительную ось между «Я иду к ней и заставляю ее страдать» и «Я не иду к ней». Волшебная мысль велит мне забрать ее домой, пусть и со сломанным позвонком и угрозой неминуемой смерти. Она хотела умереть у меня на руках, и я не могу оставить ее умирать на террасе с какой-то странной штукой на шее, не видя вокруг привычной домашней обстановки. Не могу.

Вечером я стою у окна, и ласточки стрелами носятся у меня перед глазами, то влетая, то вылетая, они рассказывают мне о своих гнездах, найденных целыми и невредимыми. Я слушаю их и плачу.

* * *

Сегодняшние заказы: «Эмма» Джейн Остин, «Разум и чувства» Джейн Остин, «Элизабет и ее немецкий сад» Элизабет фон Арним, «Увиденное и услышанное» Элизабет Брандейдж, «Долгое мгновение» Сары Фрунер, «Пение пчел» Софии Сеговии, «Казалось красотой» Терезы Чабатти, «Домашняя симфония» Тины Гвидуччи, «Пустые дома» Бренды Наварро, «Путешествующая налегке» Катарины фон Аркс.

15 июня

Лето наступило внезапно, без предупреждения, как это случается в последние годы. Теперь мне приходится поливать сад много и часто. Между тем в саду мы устроили стол с холодным чаем, по желанию даже с просекко и спритцем; напротив стола очутился остов старого шкафа, чудесным образом превратившийся в удобный очаровательный диванчик.

Мы с папой запланировали его двухнедельный отпуск в Лучиньяне, он сможет поселиться в маминой комнате, ему там будет удобно. Он приедет в августе, когда жизнь в деревне становится более оживленной и большая семья односельчан пополняется теми, кто появляется здесь только в отпуск. Как это будет волнующе, спустя столько лет снова жить с ним под одной крышей. Папа, возвращающийся к тебе через сорок восемь лет, – такое происходит не каждый день.

В мыслях у меня всплывает мистер Вульф из «Криминального чтива». Он «решает проблемы» в кратчайшие сроки. Я тоже, но я трачу на это целую жизнь, и они забываются, эти проблемы, порастают быльем, уступают место новым жизненным событиям, и все же, когда больше никто о них уже не вспоминает, вдруг появляется решение, игла, штопающая прорехи, мозаика, складывающаяся из кусочков: папа целует маму, и мама его прощает. Я годами трудилась, не выходя из тени, действуя исподволь, и решила эту проблему совсем как мистер Вульф, смешанный с Обломовым. И в итоге можно удобно растянуться на диване, думая о правильных вещах, пока неправильные вещи исправляются.

Этим утром Джулия отправляет сообщение в группу нашего книжного: «Доброе утро, вы не знаете что-нибудь про Марино Донати из Лучиньяны, есть ли у него родственники?»

Как? Марино Донати – это тот, кто был папой моего брата, первым мужем моей матери, тот, о котором не было никаких вестей с 23 января 1943 года. Тот, что пропал в русской степи под Воронежем.

Я звоню ей. Она пересылает мне голосовое сообщение некоего Леонардо, который говорит, что нашел на одном русском сайте медальку – жетон – с какой-то информацией, относящейся к Донати Марино. Сайт, где продаются разные военные находки (каски, погоны Королевской итальянской фашистской армии, отличительные знаки с орлом, рубашки, возможно, снятые с трупов), производит такое же впечатление, как какой-нибудь рабовладельческий сайт. Но зато сама медалька необыкновенно трогательная: маленькая и вся в зазубринах, как будто она тоже участвовала в сражении на груди папы моего брата. Жетон выставлен на торги за сто долларов.

Захожу, делаю предложение; теперь предстоит ждать пять дней. Затем она вернется домой как вещественное доказательство того, что был человек, оказавшийся там, что был отец, павший в бою, что был