Тарас Бурмистров - Москва и Петербург Страница 4

"Русское барство провинциально и напыщено в Москве и оттого

беспрерывно на иголках, тянется, догоняет нравы Петербурга, а

Петербург и нравов своих не имеет. Оригинального, самобытного

в Петербурге ничего нет, не так, как в Москве, где все оригинально

-- от нелепой архитектуры Василья Блаженного до вкуса калачей.

Петербург -- воплощение общего, отвлеченного понятия

столичного города; Петербург тем и отличается от всех городов

европейских, что он на все похож; Москва -- тем, что она вовсе не

похожа ни на какой европейский город, а есть гигантское развитие

русского богатого села".

Существовала и обратная сторона этого московского комплекса неполноценности - безудержное самоутверждение, за счет Европы, за счет Петербурга, за счет всего другого, что только ни попадется под руку. Это, впрочем, вполне естественное следствие осознания собственной недостаточности в чем-то, недостаточности мнимой, но от этого не менее болезненно ущемляющей туземное национальное самолюбие. Психологическая природа московского славянофильства и антизападничества - это именно ответная реакция на собственную робость и неуверенность перед мировой культурой, это желание отгородиться от нее и запереться в своем мирке, душном и тесном, но зато знакомом, привычном и безопасном. Петр, которого безумно раздражала эта упрямая косность, одним ударом смог рассечь этот веками запутывавшийся гордиев узел, перенеся центр русской жизни и культуры далеко на Северо-Запад, фактически - за пределы России, в Европу. Постройка, возведенная им, оказалась прочной, но недолговечной, и на обломках ее теперь уже не различить, был ли этот грандиозный эксперимент случайным и бессмысленным уклонением от настоящего пути русской культуры, или это была столбовая дорога, мимо которой мы шли так долго, что, попав на нее наконец, не смогли удержаться там, и снова, уже навсегда, свернули в дремучую, непролазную глушь.

25 февраля 1999 г.