Олег Ларин - Вот так и живем (Записки сельского москвича) Страница 4

Все пришлось начинать с нуля: держать ложку, топить печку, ходить, извиняюсь, в туалет... колоть, копать, чинить, прикуривать, наконец. Крестьянская жизнь не признает увечий: кряхти да гнись, а упрешься переломишься. Как гласит народное присловье: "Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илья - потерплю и я".

Но Толя не ограничился одним только терпением и освоил массу новых мужских и женских обязанностей, особенно после смерти Жени, синеокой супруги. Теперь это хозяин - будь здоров! Огород вскопать, печку сложить, сарай соорудить - пожалуйста! Рыбы наловить, обед приготовить, постирать, погладить белье, обувь починить - да ради бога!

Однажды я видел, как, обвязавшись кожаным фартуком, Панов уселся за гончарный круг. Он коснулся глины, и два его пальца, почуяв привычную сырость, вдруг запели, забегали, как живые зрячие механизмы, и глина ответила им взаимностью... А как он носится на велосипеде - и пером не описать! "Анатолий в друзьях у всех дачников, полюбивших его за редчайшее жизнелюбие и доброжелательность, - писала год назад газета "Версты". - А еще за то, что всегда готов слетать в далекий от Ряполова магазин. По мнению художника Комарова, Толя даже превзошел "того самого" Маресьева: с одной ногой по лесным колдобинам на разбитом велосипеде - такое "ралли" никому другому не одолеть".

Я пришел к Панову прошлой осенью накануне отъезда: одолжи, друг, лестницу, чтобы снять со столба фонарь.

- А зачем тебе лестница? - удивился Анатолий. - Лучше возьми "когти".

Я развел руками: извини, мол, не умею пользоваться этой штуковиной.

- А я на что? - мигом отреагировал Панов.

Он взмыл по столбу, как ящерица, а лучше сказать - как обезьяна. Шестидесятидевятилетний старик, "английский лорд", одноногий инвалид только протез поскрипывал.

Через пару минут я уже держал этот фонарь в руках.

ВОРУЙ, НО НЕ ПОПАДАЙСЯ!

До Кузнецова, где мы платим налоги, восемь километров, до Михайловского - три с половиной. Но Михайловское - это уже другой район, и там мы считаемся чужаками. Тем не менее по вторникам, четвергам и субботам, в хлебные дни, когда завозят товар, на лесной тропе выстраивается целый выводок ряполовских ходоков.

Населенный пункт Михайловское дышит бензиновой гарью, озвучивается треском мотоциклов и ревом циркулярной пилы с местной пилорамы. Михайловское вызывает в памяти десятки поселений, какие не раз доводилось видеть в срединной России. Вроде бы не поселок, не деревня, не агрогород, а так какое-то непонятное пристанище. Как это у поэта? "Околица, родная, что случилось? Окраина, куда нас занесло? И города из нас не получилось, и навсегда утрачено село".

Две длинные улицы с аккуратными домами-коттеджами, приличный детсадик, школа-долгострой, двухэтажное здание правления СХК "Боевик", три продмага и хлебный ларек (выбор продуктов не хуже, чем в Москве). По окраинам - пенные разливы бурого месива, взбаламученного тракторами, которые летом превращаются в неодолимую каменную преграду. Может быть, для кого-то Михайловское удобно для жилья и по нынешним меркам вполне современно, но я чувствую себя здесь нежеланным гостем и, выйдя из магазина, спешу на родную тропу.

Основа здешнего населения - приезжие, которые по тем или иным причинам покинули родные края. Новоселам устроили нечто вроде экзамена, кто на что способен, нет ли среди них отъявленных пьяниц или лодырей, предпочтение отдавали специалистам широкого профиля. Одни пустили прочные корни, обустроились с прицелом на детей и внуков, благо жилье получили незамедлительно. Другие остановились как бы переждать жизненную непогоду или семейную драму, чтобы отдохнуть перед рывком в другие, звонкие и изобильные, края - да так и застряли здесь на долгие годы.

Жалко смотреть на этих людей. Застой, апатия, унылое увядание сквозят в их глазах. Словно отбывают жизнь как тяжелое наказание. Иногда пускаются в разгул, залезают в долги, лишаются работы в сельхозкооперативе и, накачав глотку, по-черному клянут власть. У них, конечно, есть резон быть недовольными президентом, правительством, Госдумой и здешним руководителем товарищем Голубковым Е. А. Но большинство никак не хочет признать, что оно тоже виновато в том, что дошло до ручки.

Очень многие спят и видят, чтобы "выйти из стада", попробовать себя в самостоятельном хозяйствовании, но и кооператив боятся потерять. Какая-никакая, а все же защита, поддержка! Хотя, случается, по два-три месяца в "Боевике" не выплачивается зарплата... Другие взяли себе за правило ни во что не вмешиваться, ни во что не вникать: день да ночь - сутки прочь. Иногда даже бахвалятся: хоть и бедно живем, зато все вместе, коллективом нас не трожь, и мы тебя в обиду не дадим. Люди такого сорта всегда найдут себе хороший приварок к заработку или пенсии, а точнее говоря - подберут, что плохо лежит. Еще точнее - все домой тащат, что подвернется под руку. Доски, запчасти, инструмент, сено, зерно, комбикорма. Запас карман не тянет, авось да пригодится! И при этом самые языкастые всегда найдут себе оправдание.

- Какие ж мы воры, чудак человек? - как-то разливался передо мной в легком подпитии бывший бригадир "Боевика", а ныне свежеиспеченный пенсионер с воловьими ручищами, кровь с молоком. - Воры тащат чужое, в чужой дом залезают, как, к примеру, в твой. А мы ежли и возьмем чего - дак свое.

- А не путаешь ли ты свое добро с колхозным, то есть с кооперативным? поддел я его.

- Ежли и путаем, дак и что? - Бывший бригадир смотрел на меня весело и задорно, ни один мускул не дрогнул на его румяном лице. - Колхоз нас годами тиранил, колхоз нам недоплачивал, так. Ежли мы и возьмем маленько, ему от этого не убудет... Это как бы компенсация за грошовую пенсию, понял? - нашел он вдруг сильный аргумент. - Один фраер-начальник так прямо и говорит: я сам цыган и другим цыганить не мешаю. Только не попадайтесь!

- Ну а если все же попадетесь? - не отставал я.

- Да ни в жисть! - засмеялся он и махнул в мою сторону рукой: мол, чего разговаривать с таким бестолковым. - Это только бабы-дуры попадаются, которые без понятий. Одну тут давеча на току застукали - в сапоги себе зерна насыпала. Это, значит, чтоб курей своих подкормить. Дак начальник в голос: тебя надо под суд отдать! А она как начала причитать, и все про голодных ребятишек, такой вой подняла! Начальство и не радо было, что связалось...

ВЫШЛИ ТЕЛКИ ИЗ ЛЕСА...

Целый вечер слушал, как соседские бабки с ехидным азартом обсуждали последнюю деревенскую новость.

А случилось вот что. Недели три назад пропали два телка из кооперативного стада. Паслись в лесу, заблудились - и с концами. Видать, пастух виноват: либо проспал, либо долго опохмелялся. И произошло это "чепе" в самый разгар отчетной кампании. Что делать, как выкручиваться? Ведь начальству пора сводки везти в район. Сколько могли, столько тянули: может, еще отыщутся, сердешные. А уж как сроки поджимать стали, поняло начальство: виновных искать - дохлый номер, надо самим что-то придумать, надо с цифирью поработать...

Запрягли в работу бухгалтера. Крутили, вертели отчетность и так и эдак, с щеки на щеку разные статьи расходов перекладывали, две ночи не спали выкрутились. И по сводкам вышло, что этих двух телков как бы и не существовало в природе. Съездило начальство в райцентр, отчиталось по всем статьям и забыло эту историю.

А тут - здрасте-пожалуйста! - выходят эти телки из леса. Прошлись фертом по всей деревне, показали сытые бока в комариных укусах - и на скотный двор. А там с них прописку-то сняли! Ревут телки как оглашенные, домой просятся. Что делать-то, опять отчетность портят! Чем ему теперь крыть, начальству-то? И перед народом стыдно, и перед губернскими чинами ответ держать. А главное - как их снова в цифирь вогнать?..

ПАМЯТИ АНДРЕЯ СЕЛИВЕРСТОВИЧА

У ученых-диалектологов бытует такой термин - билингвы. Иначе говоря, "двуязычники". Это люди, одинаково хорошо владеющие и деревенским говором, и нормами литературного языка. Они, как и все сельчане, смотрят телевизор, читают газеты, но в беседах с диалектологами пытаются во что бы то ни стало избавиться от словечек родного говора, расценивая свою речь как "нечистую", более низкого сорта, - в особенности если они приехали в город. Очень уж стараются, чтобы из их уст не выскочила какая-нибудь "деревенская заскорузлость". Не знаю только, выигрывает ли от этого их речь? Однако с домочадцами им и в голову не придет говорить так, как с учеными.

Но билингвизм, то есть двуязычие, а если хотите, и двоемыслие, проявляется не только при собирании диалектов... Моя соседка Павлина Андреевна, вполне разумная женщина, способная к мудрым решениям, до самозабвения любит президента ("До цего целовек-то хороший - Путин-от Володимер Володимеровец!"). Однако в раздраженном состоянии способна влепить ему такую словесную оплеуху, не стесняясь присутствующих, что впору задуматься о применении пресловутой 58-й статьи, пункт 10 (антисоветская агитация). Особенно если в михайловском продмаге в очередной раз повысили цены на хлеб.