Григорий Рейнгольд - Школа выживания или Еще не все потеряно Страница 4

- А что такое тогда национализм? - последовал "каверзный" вопрос.

- А национализм - это... плохое к другим, - ответил я, как думал.

13. Ворчание

В последние годы школу поразила страшная болезнь, с которой педагоги пытаются, хотя и безуспешно, вести борьбу. Имя этой страшной болезни Жевательная резинка. Среди учеников, идущих по школьному коридору, едва ли встретишь одного не жующего. Жуют даже на уроках. Да не просто жуют, а пускают отвратительные пузыри, которые лопаются со страшным треском. Везде: на стенах, на полу, на партах, на стульях - везде проклятая липучка. Но дело даже не в самой жвачке, а во влиянии, которое она оказывает на детей, на их интеллект, на их психику, на их характер. Я считаю, что резинка, если жевать ее постоянно, отупляет и разбалтывает. И это не просто старческое ворчание. На эти печальные выводы меня наталкивают многолетние наблюдения. Откуда у нас появилась эта зараза? Из-за границы, как и многое другое, портящее нам жизнь...

Вчера я шел по школе и вдруг услышал, как под ногами что-то хрустит. Да ведь это ореховая скорлупа! Новая эпидемия одолела школу: все щелкают орехи или семечки и тут же плюют. И это ничуть не лучше резинки. Одно утешение - беда эта наша родная. Российская.

14. Воспитательная работа

Еду в электричке и вдруг слышу из скрипящего динамика:

- Граждане пассажиры, в электропоезде запрещается перевозить легковоспламеняющиеся жидкости, портить и резать оборудование, курить в вагонах и тамбурах, без необходимости срывать стоп-кран, высовывать голову из окон... За нарушение налагается штраф...

Все правильно, но поучения эти, повторяемые ежедневно монотонно равнодушным голосом с плохой дикцией в лучшем случае оставляют равнодушными тех, для кого они предназначены, а в худшем, особенно у детей, вызывают желание поскорей нарушить. Это понимают все: и те, кто поучает, и те, кто слушает, никто не относится к этому серьезно, но проводник поезда должен выполнять инструкцию...

Впрочем, что спрашивать с проводника. Разве мы, учителя, не точно так проводим порой "воспитательную работу"?

15. Благородные чувства

Одна учительница литературы рассказала мне, как со своим классом она ездила в музей декабристов на музыкальный вечер. Как ее ученики были от него в восторге.

Как случайно познакомились они с известным писателем Марком Сергеевым, по книге которого поставили у себя в школе спектакль. Как он очень заинтересовался, и они пригласили его к себе в школу...

Выйдя из музея, все были в каком-то особенном настроении, которое трудно передать словами и объяснить. Ведь они как бы побывали в совершенно другом мире и, опустившись на грешную землю, еще не пришли в себя. Возвращаясь в переполненном автобусе к себе в дальний микрорайон, все вели себя необыкновенно галантно, уступали место женщинам и пожилым людям, так, что все обращали на них внимание. И, вернувшись в школу, долго еще не могли успокоиться...

* * *

Я ничего не имел бы против рок-музыки, если бы она оказывала аналогичное действие.

16. Детский хор

Идет концерт, посвященный очередному празднику. Выступает детский хор нашей школы, один из лучших в городе. Одна за другой звучат песни. Нарядные мальчики и девочки с 7 до 11 лет держатся на сцене как заправские артисты. Прекрасно звучат их чистые голоса. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не начать подпевать им (впрочем, удерживаются не все)... Но несвоевременная мысль не дает покоя: "А лет через пять, что станет с этими малышами?" Пока маленькие все хорошие, но уже среди подростков встречаются наркоманы и хулиганы. Ведь несколько лет назад многие нынешние "трудные" подростки пели так же, а может и лучше.

17. Бить или не бить?

Считается, что этот, почти гамлетовский вопрос, о возможности, необходимости и полезности телесных наказаний и, вообще рукоприкладства в школе был раз и навсегда снят в 1917 году, когда революционная власть отменила этот испытанный российский (и не только российский) метод воспитания. Однако неформально он продолжал существовать все эти годы в той или иной форме. Конечно, когда такие случаи становились предметом гласности, виновных педагогов примерно наказывали, но случалось это довольно редко. Разумеется, после официального запрета, рукоприкладство случалось нечасто, в крайних случаях. Во время моей работы такое было раза два-три, причем сорвавшиеся педагоги были принуждены к увольнению.

Один раз учительница ответила пощечиной на нецензурную брань ученика, другой раз учитель, пытаясь силой вывести хулигана-акселерата из класса, случайно толкнул его, в результате чего тот получил ушиб... И у меня были случаи, когда я находился в волоске от такого грехопадения. Да что говорить об обычных учителях, когда у самого Макаренко однажды сдали нервы?.. Но это не телесные наказания, а действия в состоянии аффекта. Для всех вышеупомянутых педагогов это было большое потрясение, и они понесли урон гораздо больший, чем пострадавшие воспитанники.

Однажды, один преподаватель техникума рассказал мне, как в пятидесятые годы директор выпорол ученика за какой-то проступок. Он по просьбе директора, занимался улаживанием конфликта и добился, чтоб сор не был вынесен из избы. О его мнении по данному вопросу я не спросил, оно и так было ясно. Мой собеседник, рассказывая про этот случай, говорил про директора:

- Вот это был настоящий мужик, вот это по-нашему! И ведь был тогда в стране пор-р-рядок... А вообще, зачем бить? Настоящий учитель так посмотрит на ученика, что и бить не надо!

18. Бегом за велосипедом

(рассказ завуча)

Вот вы, Григорий Борисович, хвалите Ивана. Способный, очень способный ученик, не спорю. Но вы в нашей школе работаете недавно, многого не знаете. Вряд ли в школе найдется ученик, с которым так трудно иметь дело. Однажды военрук сделал ему замечание, что у него не застегнут пиджак, и приказал застегнуть. А как отреагировал Иван? Оторвал на пиджаке все пуговицы. Будь это обычный ученик, а не призер олимпиад, мы бы ему показали!.. А как он сдавал экзамены за восьмой класс? Класс пишет сочинение. Вдруг Иван говорит, что у него ничего не получается и уходит. Его пытаются остановить, говорят, что так нельзя, что это выпускные экзамены... Бесполезно. Я с директором школы иду к нему домой, мать говорит, что Иван катается на велосипеде. Мы идем на улицу и с трудом находим его. Иван нас не слушает и не останавливается. До вечера мы бегали за велосипедом и уговаривали лучшего ученика вернуться в школу и написать сочинение. Только к вечеру он смилостивился над нами...

19. Контора имени Макаренко

Если у меня спросить: "Кого из педагогов прошлого ты больше всего ценишь, на кого хотел бы походить?", я отвечу без раздумий: "Мой идеал Антон Семенович Макаренко" Это, несмотря на огромную переоценку ценностей, произошедшую за последние годы. Еще, будучи студентом, я перечитал его всего, и восхищение перед его педагогическим подвигом не прошло до сих пор. Более того, решение работать в школе я принял, начитавшись Макаренко... Его система организации жизни воспитанников через разновозрастный коллектив взрослых и детей, через самоуправление и производительный труд одинаково пригодна при любом строе и в любое время. Не навязывание коммунизма силой всей стране, а строительство справедливой, духовной, интересной, трудовой жизни в добровольном коллективе единомышленников.

Так вот, еще только готовясь ступить на стезю учителя, я думал, как можно применить теорию Макаренко в условиях, тогда еще советской, школы. Разумеется, в застойные времена, хоть портрет Антона Семеновича и висел во многих чиновничьих кабинетах и школах, никакой речи об этом и быть не могло! Советская школа и Макаренко. Что можно придумать противоположней? Однако, после смерти Л.И.

Брежнева, начались разговоры о необходимости школьной реформы, которые усилились при Горбачеве. Это время совпало с моим приходом в школу. Мне несказанно повезло. Во-первых, сам собой собрался небольшой коллектив учеников, увлеченных информатикой. Представляя мне первого кружковца Ивана, его классная руководительница сказала: "Он знает больше меня!" Во-вторых, решился сам собой вопрос о том, на каких компьютерах нам работать, я тогда работал программистом при облоно по договору и вел в школе информатику. Уже через год несколько учеников достигли такого уровня, что я оформил их к себе на работу лаборантами-программистами... В это время мы и вспомнили о том, что производительный труд - это еще не все. Многие ребята, по моему совету прочитавшие "Педагогическую поэму", сами поставили вопрос о преобразовании нашего кружка по информатике в нечто большее, в самоуправляющийся коллектив, члены которого, наряду с работой, которая уже велась, занимаются разнообразной художественной самодеятельностью и наукой. Сказать по правде, планы были довольно туманные, чего мы конкретно хотели, и как собирались это сделать, понимали по-разному. Мне казалось, что увеличься наш коллектив с шести хотя бы до пятнадцати человек, и произойдет переход количества в качество... Мы даже придумали название: "Коммуна имени Макаренко", сокращенно КИМ. Даже написали манифест, выдержанный в советско-перестроечном духе. Один раз Лена даже пригласила к нам в гости одного из молодых иркутских поэтов, она и сама писала стихи. Впрочем, для большинства юных программистов поэзия интереса не представляла. Мы оформили нашу организацию через горком комсомола, я нашел для КИМа дополнительную работу, к выполнению которой мы приступили незамедлительно...