Анатолий Найман - Жизнь и смерть поэта Шварца Страница 4

Шварц. Маслом кашу не испортишь.

Таисья. А я тебя увидела... и у меня Олега больше не стало...

Шварц. Зато у Тамарки стало.

Таисья. Тамарка - моя подруга, поэтому...

Шварц. А Олег - моя. Поэтому позвони-ка ему, не забудь.

Таисья. Она пусть и звонит... Я жирная... Я твоей матери... земно кланялась... тебе ноги мыла, воду пила... Как болото, чавкаю... Тебя пошлостью засосала... Тебя со свету сживаю... А позвони тому, съезди к этому - я!.. (Останавливается, набирает по телефону номер.) Олег, это Тася. Не забыл свою бывшую жену, товарищ адмирал?.. До малейшей черточки... Постоянно задаю себе этот вопрос. Может быть, и ошибка. Иногда нет сомнений - ошибка. Иногда думаю: все-таки я была балласт - у него свое плаванье... Как с тобой, никогда ни с кем... Вот потому и звоню. Он сейчас у врача, а мне врач уже все сказал. В общем, кранты. Речь идет о неделях, ну месяцах. (Всхлипывает.) Не обращай внимания. Вдруг сегодня позвонили, что выдвигают на Госпремию. Ну погремушка для младенца, но он и есть младенец. Засуетился, запыхтел: ладно, пойду к врачу, а то год уже из дому не выходит. Олег, я чего звоню. Ты никого из этого мира не знаешь - а вдруг? Ты заметный военачальник... А кого ты знаешь?.. Щельцо-ова?! Водку с ним пьешь? Так это же в десятку! Накрыл цель с первого залпа! Олежек, ты же рыцарь, ты лежачих не топчешь. Шварц повержен, не своди с ним счеты. Наоборот, покажи великодушие. Скажи Щельцову, что Шварц гений, что умирает. Что, между прочим, входит в жюри премии "Карнавал". У Щельцова есть эта Зоя, секретарша. Она пишет стихи... (Посмеивается.) Мы всё знаем. И про секретаршу, и про хозяина. Замнем для ясности. Премия Шварцу - акт человеколюбия, внуши этому Щельцову. Шварц отзывчив, он может ответить, к примеру, "Карнавалом"... Поверь, не грубо. Поверь, не грубо: Щельцов поймет с полуслова - что я его, не знаю?.. При чем тут "лично"? При чем тут "лично"?! У всех у вас мужиков одно в башке, без исключения. Я что, по-твоему, путана? Я его видела по телеку - поверь, он поймет с полуслова... Ой, что ты, я растолстела! Две таких, как была. Тебе, тебе досталась лучшая моя пора... Шварцу немножко, самый конец, не ревнуй... И я... Так точно, мой адмирал... И я... Так точно... Абсолютно. Сто футов под килем! Целую. (Кладет трубку.)

Шварц. Ну это был сеанс! Флагман дал течь, голову на отсечение.

Таисья. Опустошена. Не ревнуй. (Идет к буфету, вынимает кусок торта и жадно ест.) Ты меня хоть раз в жизни ревновал?

Шварц. Таська, откуда ревности-то взяться?

Таисья. Потому что ни разу не любил!

Шварц. Ну уж ни разу! Я и сейчас тебя как-то такое люблю. А когда ты ко мне пришла, так, насколько помню, очень даже. Ты, конечно, была волчица, но ведь и дворняжка тоже. Нет, чего-то меня тронуло, насколько помню. Такая дворняжечка тепленькая, ушки прижаты, и зубки скалит. Везде носик сует и все боится, что не туда. Нет, я нежность чувствовал, определенно. Очень нравилось, как зубки скалила,- ждал, чтобы пришла и скалила. И при этом ушки прижимала. Вообще - ждал. Представь себе. Чтобы пришла.

Таисья. А Тамарку?

Шварц. Тамарку по-другому. Я человек долга. Назначена встреча - я жду. Но ты была дворняжечка, тепленькая. Я тебя ждал и не в назначенное время. Насколько помню.

Таисья (подходит к нему, ласкает). Плохо, что жиреют, дряхлеют. Не хватают, не тискают, не слюнявят. Не вопят стихи почем зря.

Шварц. Двух строчек придумать не могут.

Таисья. Не женят на себе. Не гоняются. Не лезут, когда их не звали. Не назначают время, не ждут в неназначенное. Не приходят, не становятся перед матерью на колени.

Шварц. Становятся полудохлой историей.

Таисья. Не скалятся, не лижутся, не хватают, не тискают.

Шварц. Это тело, Таисья. А есть дух! Пневма.

Таисья. Не задыхаются в пароксизме страсти.

Шварц. Спят, сопят... Это, впрочем, как раз неплохо.

Таисья. Не хотят поменять фамилию на Шварц.

Шварц. Выбивают себе премию.

Таисья. Монету.

Шварц. Зубы. Кишки. Пыль. Дух.

Звонит телефон.

Таисья. Давай, Шварц, получим тридцать тысяч уе и уедем на Кипр.

Шварц. "Эй, люди Кипра, поклонитесь леди!" И там ты меня зарежешь, как Дездемона Отелу.

Таисья (берет трубку). Таисья Шварц слушает... Он сейчас работает... "Золотое сечение"? Сейчас передам ему телефон. (Зажимает трубку.) Главный редактор. "Сечения".

Шварц. Как его зовут-то? Мы же знакомы.

Таисья. Кузьма Аркадьич.

Шварц (снимает трубку). Кузьма, ты куда пропал? Слушай, вы тут толкового паренька откопали, Умельцева, он мне звонил... Умелина. Я его отметил в интервью. Пять минут назад. Ты насчет него?.. Насчет и не насчет?.. Ты в жюри Госпремии?! Председатель жюри?! Ты? А Целищев?

Таисья (зажимая свою трубку, выразительным шепотом). Щельцов!

Шварц. Щельцов, Щельцов. Целищев - это мой друг, олимпийский чемпион... По стрельбе из лука... По стрельбе из лука по летающим тарелочкам. Что ты пристал? Он - чемпион, ты - председатель, а Щельцов - замминистра. Он и распоряжается, правильно? А жюри жюрит. Я сам в жюри "Купола"...

Таисья (так же). "Карнавала"!

Шварц. Тьфу ты, "Карнавала"... Потому и звонишь?.. Ты мне "честно говоря" - и я тебе "честно говоря": золотые твои слова! Умелин твой жидковат. На гос. Вы его раскручиваете, но сколько? Полгода? Я про него даже не слыхал. А на "Карнавал" может потянуть. А "Купол" бы даже и выиграл... Нет, "Купола" нет, но если бы был, он бы выиграл... И я серьезно. В общем, Кузьма, я тебя понял. Называется - "методом подстановки и замещения". Он парень перспективный: разнообразие рифмы, богатая строфика, вся сложность русского синтаксиса. "А" относится к "б", как "б" к "а плюс б" - шестой класс, задачник Ларичева. Далеко не пойдет, а статейка тут, премия там (на мотив арии Фигаро) - премия, премия, премия... "Карнавал" - уе немного, тыща. Не все, Кузьма, на деньги меряется, в "Карнавале" главное - престижность. Из рук самого Шварца. Лира... Раз слыхал, повторять не буду. Всё, заметано. У меня заметано, а у тебя-то схвачено?.. Как говорит моя жена - абсолютно... Так точно.

Шварц и Таисья опускают трубки.

Кузьма, Кузьма, не быть тебе говновозом, так и останешься весь век черпалой.

Таисья. Да ты почти что завалил все дело! Просто чудом из глубокой ямы вылез - дуракам везет. Кто тебя тянул за язык говорить Умелину, что ты о нем думаешь?

Шварц. Не что думаю, а что есть.

Таисья. Кто ты такой, чтобы знать, что есть? Он ему тут же перезвонил. Только и умеешь нести околесицу. Какой-то "Купол", какой-то олимпийский чемпион. Я со стороны слушала: маразм и наглость. Дешевая наглость и глубокий маразм. Что бы мы делали, если бы он этот вариант не предложил? Просто невероятное везение, и благодари бога. (Крестится; скороговоркой.) Благодеяний и даров туне, яко раби непотребные, сподобльшеся, владыко.

Шварц. Ты, Таська, грубое мясо-молочное животное и в литературной механике - профан. Умеешь заискивать, умеешь льстить, умеешь плакаться. Чтобы прописаться в Москве - годится, и не больше. Шварц - диктует. Шварц должен путать имена и названия, должен нести околесицу. Дыр-бул-щир, понятно? Не Шварц - поэт, а поэт - это Шварц. Полуземной, полунебесный, гонимый участью чудесной. Демиург. Ты и слова-то такого не знаешь. Я из трав и вер тарарахнул зинзивер - а ты уж переводи. Для адмирала, для шеф-повара, для Зои и Перепетуи.

Таисья. Ты, Шварц, без меня сейчас бы в бомжатнике гнил.

Шварц. С Бодлером и Эдгаром По. Выдвинули-то не тебя, а меня - вот и думай.

Звонит телефон.

Таисья. А Кузьма, как ты думаешь, не перекинется?

Шварц. Ты что! Кристальный большевик. Немножко с концом советской власти не подфартило, а так - быть ему в ЦК.

Таисья (снимает телефонную трубку). Квартира Шварца... Радио "Дорога"? Что за радио "Дорога"?.. Для автомобилистов? А при чем тут поэт Шварц?.. От Тамары?.. (Прикрывает трубку, Шварцу.) "Ночная Москва", выходит, сама по себе звонила. (В трубку.) Шварц сейчас работает, я узнаю.

Шварц. Бешеный спрос на Шварца. (Снимает свою трубку.) Здравствуй, "Дорога"... Да, так и начнем: здравствуй, дорога! Раз-два-три, раз-два-три хорошо? Начали. Список соискателей - цвет русской поэзии сегодняшнего дня. Вяземский - Жуковский - Дельвиг - Языков. Багров. Вместе начинали, ближайший мой друг - второе "я". Иногда читаю его стихи и не знаю, им это написано или мною. Чеканные строчки, честное служение музе - и скромность, редкое качество для настоящего поэта. Мы с ним навещали Бродского в ссылке, репрессивные органы дышали в спину. Поднимаемся на крыльцо, а он выходит из двери под конвоем с двумя воздушными шарами. На одном "С Восьмым марта", на другом "С двадцать третьим февраля". Что было, то было. Хансараев, Улан-Удэ. Свежая, дикая, степная, провинциальная - есть такое слово - просо-одия. Мы здесь в Сити - заждались. Цой.

Таисья (прикрывая свою трубку). Ким.

Шварц (делая рукой знак, что так и надо). Что я "Цой" - Ким! Ким. Открыли мы его дай бог памяти когда, тогда бы и награждать. Улита наша больно медленно едет. Сейчас поэт на распутье: то ли продолжать творчество, то ли окончательно уйти в нефтяной бизнес. Читателям-почитателям хотелось бы первого, да не соблазнился бы, боюсь, вторым. Нашел я в списке имя нашей старейшины. Для меня она Марфа, мы познакомились, когда ей было - неважно - Марфа и Марфа. Что сказать - справедливо. Забвения она не заслужила, а что новых стихов нет - так у всех поэтов бывает кризис, а у поэтесс особенно. Наконец, Умелин. Будь я в жюри, безоговорочно: пальму первенства - ему. Рифма к рифме, строфочка к строфочке, синтаксис - загляденье. Будущее многообещающее, хочу пожелать ему множить и множить - талант на трудолюбие, трудолюбие на талант... О себе? О себе предпочел бы не распространяться. Про лиру Бродскому все знают - убедился в поездках по стране и за рубеж. Как она мне досталась от Пастернака и Ахматовой, чего повторять? Последнее - жюри проницательное и незашоренное. И немудрено, если в его состав входят такие люди, как главный редактор "Золотого сечения". За оценку моего мусикийского труда - зе мно кланяюсь... Не за что, не за что... Программу пилотных передач? Не знаю, что такое, но присылайте, обязательно.