Ничего, кроме личного - Лана Барсукова Страница 4

Деятельная натура Ольги выбрала Тишу своей мишенью. Она вообразила себя творцом, создающим лучший образец мужчины. Тихону предстояло стать эталонным экземпляром. Оля шлифовала его характер, затачивая Тишу под успех. Это была не просто дружба брата и сестры, но патронаж с ее стороны, опыт выведения лучшего парня на земле. Он будет не как зануда-отчим, и не как эти придурки, которые сопровождают ее прогулки с коляской криками: «Жирная бочка родила сыночка». Нет, он станет самым галантным и обаятельным. Но не просто так, а пользы ради.

Если другие мальчишки грубили учителю, щеголяя смелостью перед одноклассниками, то ее Тиша знал от умной Оли, что одноклассники с годами отвалятся, а оценки в аттестате останутся. Оля снабдила его верной навигационной системой, с помощью которой можно лететь к звездам. Но не к тем, что мерцают в ночи. Такие звезды не стоили усилий: путь дальний, а польза сомнительная. Нужны были вполне конкретные и осязаемые звезды в виде убедительной визитки и весомого счета в банке.

Оля была первой, кто узнал о нетрадиционной ориентации Тиши. Он признался ей в этом, пользуясь смягченной формулировкой «мне кажется». Мир рухнул, придавив своими обломками ее мечты о звездном брате. От досады Оля чуть было не крикнула: «Кажется? Креститься надо». Но подумала: а таким креститься можно? Удержала крик в себе, только боднула брата в плечо и ушла в свою комнату. Предстояло переварить эту новость.

При спокойном размышлении признание брата не показалось ей таким уж страшным. Оправившись от неожиданности, Оля разглядела новые перспективы. Порывшись в интернете, она с радостью открыла, что среди геев полно гениев. Тихон, конечно, не гений. Но, как выяснилось, что-то общее у него с гениями есть. Это не могло не радовать. Кроме того, на западе гейство уже давно никого не шокирует и даже тонизирует. Значит, рано или поздно каток прогресса проедет и по нашей улице. И пока изумленные натуралы будут копить злобу или призывать к толерантности, они с Тишей окажутся в пикантном сегменте людей, несущих похожий на радугу флаг нового времени.

«Они с Тишей». В этой фразе заключался еще один приятный бонус. Олю давно мучила тревога по поводу женщины, которая рано или поздно уведет у нее брата. В один миг тревога лопнула, как проткнутый шарик, наступила блаженная успокоенность.

Фигушки вам, дамы и мадамы, фрау и сеньориты. Даже забавно будет наблюдать за вашими обреченными на провал стараниями соблазнить Тишу и въехать на его загривке в рай. Ольга останется для него самой близкой, значимой женщиной на свете. Все останется как прежде. Ни одна стройная, длинноногая красотка не потеснит ее. Есть в этом какая-то высшая справедливость, ведь никто не сделал для Тихона так много, как Ольга. Его успех – это ее заслуга.

И хотя, конечно, с годами Тиша превратился в Тихона Ерофеевича, стал деловым и влиятельным, но по-прежнему самые серьезные вопросы он обсуждал с сестрой. Сначала в этом была необходимость, потом вошло в привычку. Без Ольги он не принимал ни одного важного решения, как верующий человек не начинает серьезное дело, не помолившись.

С годами Ольга еще сильнее располнела, но так естественно и даже благородно, будто само довольство жизнью распирало ее изнутри. Отчим, запрещающий есть сладкое, давно умер, и никто не мог омрачить ее рандеву с тортиком. Муж Михаил не имел на то прав. Сын тем более. Они жили в квартире, которую им подарил дядя Тихон, и прекрасно понимали, что этим они обязаны ей, Ольге.

Так толстая девочка Оля, искренне любившая брата Тишу, стала влиятельной женщиной, перед которой заискивали персонажи деловых хроник. Правда, она осталась толстой, но теперь Ольгу это ничуть не огорчало.

В добрый путь!

Тхон позвонил сестре в пятницу поздним вечером.

– Привет! Не поздно?

– Смотря для чего, – ответила Ольга. – Если спокойной ночи пожелать, то ты опоздал, я уже сплю.

Брат хохотнул.

– Слушай, мне бы завтра с тобой пересечься. Дело есть.

– Что за дело?

– Не по телефону.

– Ну раз не по телефону, приезжай завтра к нам. Мой благоверный плов собрался делать, курдючный жир купил. Ты же знаешь, что лучше Михаила плов делают только в Бухаре. Слушай, он говорит, что зашел на рынок, а там настоящий кишлак…

– Оль, мне бы спокойно поговорить, без лишних ушей, – прервал ее Тихон.

– Даже так? Что-то случилось? – напряглась Ольга.

– Нет, все хорошо, но хочу посоветоваться… Короче, не по телефону. Давай в парке погуляем, рядом с твоим домом. Я часам к трем подъеду, нормально? Обсудить кое-что хочу.

– Ну тогда до завтра. Надеюсь, от меня не будет нести бараньим жиром на всю округу.

– От тебя всегда несет только оптимизмом и разумностью. Мне завтра это очень понадобится. Пока. Спокойной ночи. – И длинные гудки.

Ольга призадумалась. Тихон не был склонен к комплиментам. Отсылка к ее оптимизму и разумности сулила серьезный разговор. Впрочем, чем выше была должность Тиши, тем реже он беспокоил ее по пустякам. Значит, надо хорошо выспаться.

Ольга начала считать слонов и примерно на сороковом заснула спокойным сном человека, уверенного в успехе предстоящего дела. Еще ни разу она не подводила брата. Не подведет и на этот раз.

Лето в этом году выступило с места в карьер. В июне установилась бескомпромиссная жара, и люди сбегали из квартир в парк. Пришлось договориться о встрече в задней части лесистого массива, где было мало посетителей, зато много кустов сирени. Воздух пропитался сиреневым ароматом, и весь мир казался восторженно-возвышенным.

Ольга радостно вбирала в себя аромат начала лета и наслаждалась гармоничностью бытия. Вот сейчас погуляет с братом, обсудит его дела, а потом вернется домой, где муж Михаил приготовил плов. Кухня была местом его священнодействия. Даже манная каша в его исполнении претендовала на медленную дегустацию. Отчасти в своей полноте Ольга винила мужа, потому что остановиться в поедании его шедевров было решительно невозможно.

Мужа Ольга считала тылом, а с Тихоном чувствовала себя на передовой. Оба мужчины были любимы и необходимы, но у каждого своя роль. Ольга умела четко определять суть отношений и функционал каждого персонажа, которого она впускала в свою жизнь. Муж был для души и тела, а Тихон для социального позиционирования. Один успокаивал, другой тонизировал. Муж призывал остановиться и уловить радость, растворенную в каждом мгновении. Брат гнал ее вперед в жизненной гонке, внушая презрение к лузерам.

Муж – эстет, философ, кулинар, но по профессии обычный инженер. Фирмы, в которых он работал, по очереди шли ко дну. Его карьерная траектория напоминала серпантин заячьих следов, убегающих от волка. Михаил был зайцем, который убегал от волчьего оскала рынка. Тихон, наоборот, вошел в рынок, как нож в масло. Он не просто зарабатывал деньги, а