Хроники Абсурда - Александр Райн Страница 4

Как-то раз я задержался в гостях у друга, а когда вышел, чтобы заказать такси, на улице уже стояла безоблачная сентябрьская ночь. Хороший коньяк грел кровь, давал силу ногам и провоцировал на подвиги, ночная прохлада приятно остужала голову. Было принято решение пройтись. Пара километров должны были успокоить разгорячённое сердце и помочь нагулять сон.

Я вышагивал по пустынным улицам, освещённым редкими оранжевыми фонарями и чистой молочной луной. Спальный район хорош тем, что способен похвастаться такой тишиной, при которой можно услышать, как неподалёку за городом по рельсам тащится товарный поезд, а в его кабине зевает машинист.

Каждый шорох, тем более стук металла, не может остаться без внимания. Так было и в этот раз. Что-то звонко бахнуло неподалёку от тренажёрного городка, установленного в прошлом месяце. Плескавшийся в желудке коньяк блокировал страх и располагал к азарту, а пять звёзд заставляли меня ощущать себя офицером полиции, оказавшимся в гуще внезапных событий. Я притормозил и прислушался. Со стороны тренажёров доносились шорохи. Кто-то тяжело дышал: было похоже, что в кустах рядом идёт борьба.

Внезапно почувствовав за собой гражданский долг, я решил, что нужно обязательно выяснить причину столь позднего шума, и затаился неподалёку за недействующим фонарным столбом. Кусты тряслись всё сильней, в них неизвестный и прокуренный до сиплости голос велел кому-то вести себя тише.

Дав глазам привыкнуть к темноте, я внимательно оглядел местность и обнаружил то, что заставило меня слегка протрезветь, а сердце заныть от участившегося биения.

Рядом с тренажёрами стояла печально известная двухколёсная тележка, на которой наш дворник (местный садист, наркоман и почитатель дьявола) возил листву и, возможно, мёртвые детские тела. Азарт стал потихоньку убывать, ему на смену пришло волнение и логическое мышление, которое говорило мне, что нужно срочно звонить реальным полицейским. Но я не спешил. Дворник годами создавал себе репутацию и не был пойман ни разу, хотя его видели неоднократно за тёмными делами. Он всегда сбега́л от правосудия, потому что никто не осмеливался бросить ему вызов в открытую и поймать за руку. Я же был так близок к тому, чтобы навсегда подарить району умиротворение и покой, поэтому решил не спешить со звонками.

Нужно было срочно вооружиться и подойти ближе, чтобы оценить степень тяжести преступления. Прижавшись как можно ниже к земле, я на корточках перебрался к спортгородку и спрятался за самым большим тренажёром так, чтобы меня было не видно из-за кустов, где, кажется, находились дворник и его жертва или тайник с наркотиками. Добравшись до укрытия, я остался сидеть на корточках и попытался замедлить раскочегаренное от волнения дыхание, глубоко втягивая ноздрями остывший за ночь воздух. Неподалёку от себя я увидел большую ветку, которую спилили работники управляющей компании, когда ставили спортгородок. Она и должна была стать моим оружием в случае возможной схватки. Я снова прислушался.

– Хватит! Отпусти, кому говорят, успокойся, не видишь, что ли, дура, у меня нож!

«Чёрт, кажется, всё-таки насилует», – подумал я, и от этого мне стало ещё страшнее, ведь здесь фигурировали такие слова, как «дура» и «нож». Им он мог пырнуть меня, а мог пырнуть жертву. В случае если что-то пойдёт не так, я мог стать причиной этих возможных последствий.

– Пока не отрежу – не лезь, нужно со всеми делиться, а не жадничать, – уже более спокойно произнёс голос.

Я ничего не понимал. Может, он всё-таки со своими подельниками-наркоманами делил добычу и их тут несколько человек – тогда мне точно несдобровать. Нужно было подождать. Нервный ком в горле не давал нормально дышать, а ноги затекали, но я не двигался.

– Вот, молочка попей. Как жаль, что Тимохи нет с нами, он молоко любил, – кажется, Рома говорил сам с собой и нёс при этом какую-то околесицу.

«Какое молоко? Какой Тимоха? О чём он вообще?» – я ничего не понимал, но нужно было выяснить всё, прежде чем атаковать.

– Линда, не жадничай, поделись с братом. Кому говорят, не жадничай!

Я был в полном замешательстве и наконец решился выглянуть из-за тренажёра.

Увиденное поразило меня настолько, что я, кажется, снова опьянел. Рома, тот самый сторож-садист, сидел боком ко мне на корточках и кормил собак. Рядом с ним стояла одна большая пушистая дворняга, а вокруг крутилось несколько кутят. На земле валялась коровья нога, а в металлические миски было налито молоко. Собаки чавкали и постоянно пытались отобрать друг у друга еду, потому Ромка и отреза́л от ноги куски своим огромным кухонным ножом. Затем он встал и, обтерев руки о штаны, погладил по очереди собак.

– Всё, я пошёл дальше, а вы давайте аккуратнее, эти твари ещё могут быть где-то здесь. Могут и вас порезать, если не будете внимательны. Он схватил тележку, в которую кинул метлу, и пошёл за дом в сторону гаражей.

Я проследовал за ним. Там его уже ждала другая банда: штук десять котов нервно тёрлись о железные листы гаражей в ожидании кормёжки.

Ромка достал из портфеля подложки с куриными желудками и поставил их на землю. Затем открыл консервы и налил молоко. Голодная орава набросилась на еду и принялась громко чавкать.

Последним местом был старый овраг. Я почему-то решил, что это моё дело и нужно обязательно дойти до конца этот путь, который, судя по всему, дворник проделывал каждую ночь.

Дойдя до старого моста, который был перекинут через овраг, поросший камышом и наполовину заполненный мусором, дворник остановился.

– Федя, – негромко позвал он.

Сегодня я впервые слышал голос этого человека. Думаю, я был одним из немногих, кому вообще довелось его слышать за долгие годы. И за это мне было очень стыдно.

– Федя, ты живой? – снова раздался голос дворника.

«Кого он там зовёт? Тролля, что ли? Может, он водит знакомство с нечистью?»

Из-под моста наконец раздался голос:

– Пока да. Чего припёрся?

– Сигарет тебе принёс и пожрать.

Я всё это время прятался по кустам и ждал. С какой-то поганой и злой надеждой ждал, что Рома всё-таки окажется злодеем. Что все эти нехорошие мысли в его адрес были не напрасны, что я не чудовище, которое может вот так безосновательно осуждать человека за то, в чём он никогда не был виноват и даже наоборот, был в сотни раз лучше меня и всех людей вокруг. Но это было не так, и я ненавидел себя.

Из-под моста вылез бородатый одноногий «тролль» Федя с перебинтованной головой, который на самом деле был