Дорога в Гарвард и обратно - Лана Барсукова Страница 4

Это как-то ободрило Гошу. Сначала он съел свой кусок торта, потом помог другу.

А что, если и правда есть самый главный компьютер, который называют Богом? И если его взломать, то можно подправить программы мамы и папы, сделать так, чтобы они не ссорились. Да много чего можно сделать. Например, запретить войны…

Гоша яростно захотел исправить несовершенство мира, такое отчетливое, когда тебе тринадцать лет.

Глава 4. Бледнолицый друг

Награждение победителей турнира было запланировано на следующий день. А пока ребятам объявили свободное время. Свободное – значит, можно делать все что угодно. Но особых вариантов у ребят не было. Во-первых, от переутомления они валились с ног, и самым разумным было просто как следует выспаться. А во-вторых, в Эмиратах трудно купить алкоголь, что резко сокращало возможные варианты досуга. Поэтому сон оказался вне конкуренции. Ребята пошли в отель.

Гоша одобрил такой сценарий. И не только потому, что устал как собака. Он знал, что ребята не принимают его в свою компанию. Отдают должное его способностям, безоговорочно уступают ему майку лидера, но только на время турнира. Стоит им отойти от компьютеров, как вспоминают, что Гоша всего лишь школьник. Хуже того, странный школьник. Они в его годы бились за ЕГЭ, мечтали поступить в престижный вуз, а Гоше это все до лампочки. До сих пор не знает, куда будет поступать. Говорит, что вообще не уверен, что ему нужен вуз. Ему все по барабану, кроме компьютерных страстей. Он, конечно, гениальный малый, но по большому счету придурок.

Гоша не обижался. Он привык к тому, что его рассматривают как странное существо, которое можно и нужно использовать по назначению – например, чтобы выиграть турнир. А после турнира он им не нужен, им и без него хорошо. Такое отношение было фоном его жизни. Для всех он был немного странным. Только мама считала его нормальным, обыкновенным гением.

Мысли о маме оживили в памяти размер премиального фонда, вполне достаточного, чтобы купить ей машину. Гоша шел и думал о машине, представляя свою темпераментную маму за рулем. Он заранее сочувствовал инспектору, который встанет на ее пути. Мама похожа на ураган, только очень добрый, приносящий дождь в пустыню. Хотя зачем там дождь?

Но додумать эту мысль Гоша не успел. Его отвлек бледнолицый собрат по команде. Гоша только сейчас понял, что всю дорогу они идут вместе.

– Я спросить хотел. Где ты так кодить научился? – робко поинтересовался бледнолицый.

– Нигде. – Гоша с плохо скрываемым осуждением рассматривал нежданного попутчика. На нем была нелепая широкополая панама, больше напоминающая тряпичную женскую шляпу, в которых работают на дачах.

– А кто тебя учил? – не сдавался бледнолицый.

– Никто.

Гоша отвечал с той интонацией, с какой обычно говорят «отстань». Бледнолицый это понял и, вздохнув, спросил:

– Можно последний вопрос?

– Ну?

– А я смогу так же?

– Вряд ли.

Гоша увидел, как болезненно дернулась щека у парня. Он стал еще бледнее. Тихо отошел в сторону и пошел на отдалении от Гоши.

Гоша постарался вернуться к мыслям о машине, но парень не выходил из головы. «Фигли эта бледная моль ко мне пристала?» – с раздражением подумал Гоша.

Но быть человеком, который прихлопывает живое существо, пусть даже моль, ему не хотелось. Тем более эта бледная моль была единственной, кто подхватил его атаку и помог победить. Надо признать, что парень не полный дебил, хотя и есть в нем что-то отстойное.

– Эй, – позвал он, – тебя как зовут?

– Эдик. Мы же знакомились в первый день.

– Реально? И ты даже знаешь, как меня зовут?

– Конечно. Гоша.

Гоша был приятно удивлен.

– Слушай, Эдик, у меня к тебе два вопроса.

Эдик весь подсобрался от важности момента. Как вратарь, которому пробивают пенальти.

– Вопрос первый: ты почему такой бледный?

Эдик опустил глаза.

– У меня пигмента нет. Того, который придает коже загорелый вид.

– Так ты как елка? Зимой и летом одним цветом? – пошутил Гоша и тут же пожалел об этом.

– Вроде того. – Голос Эдика стал удрученно-печальным. – Зимой я как все, ну или почти как все, а летом резко выделяюсь. Все спрашивают…

Гоше стало неловко. У парня сбой во внутренней программе, сплошное неудобство. Его вины в том нет. А люди лезут к нему с расспросами. И он туда же. Теперь и про панаму все понятно, его же солнце жжет так, что убить может. Он перед солнцем беззащитный совсем.

– Ну и посылай всех! – дал Гоша совет. – Типа у вас забыл спросить, каким мне быть. Прямо с ходу посылай, жестко.

Эдик улыбнулся.

– А вообще тебе лучше в Норвегию какую-нибудь уехать. Или в Исландию. Чтобы солнца поменьше.

– У тебя забыл спросить, где мне жить, – с улыбкой ответил Эдик.

– Молодец! С ходу учишься!

Они рассмеялись.

Какое-то время шли молча. Но уже не просто рядом, а как-то вместе.

– Гоша, а второй вопрос? Ты обещал два вопроса, – напомнил Эдик.

– Я уже не помню. – Гоша покривил душой, он намеревался спросить, почему Эдик носит такую дурацкую панаму. – Не важно, забей.

Эдик опять улыбнулся. Как-то очень понимающе улыбнулся. Гоше показалось, что Эдик читает его мысли, как открытую книгу.

– Слушай, а как ты сегодня мой замысел понял? Прямо в десятку бить стал. Один я бы не справился.

– Не знаю. А как человек вообще что-то понимает? – Эдик задумался. – Ты замечал, что, когда много программируешь, появляется чувство… ну как будто ты внутри… Как будто это целый мир, и ты его чувствуешь. В тебе аж звенит что-то от красоты.

Он махнул рукой, не в силах выразить свое понимание сопричастности человека и искусственного, им созданного компьютерного пространства. Но Гоша все понял. И про то, что внутри звенит, и про красоту, и про то, что Эдик ему не чужой. В их кодах определенно есть что-то общее.

– Ты меня спрашивал, где я учился, – сказал Гоша. – Я тебе правду сказал, что нигде. Все эти курсы отстой. Это для тех, кто ремесленником хочет быть. Середнячком. А выше только одиночки поднимаются.

– Это я уже понял, – горячо подхватил Эдик. – У меня тоже от курсов такое же чувство было.

– На самом деле в интернете все есть. Бесплатно, только бери! Куча видосов, как кто-то крутые штуки делает. И лекции хорошие есть, и тексты. Реально хорошие. Правда, их на русский язык отвратительно переводят, как будто специально. Все слова русские, а смысл ускользает. Пришлось много читать на английском. Читать научился, а говорить нет. А главное, все время что-то надо делать руками, что-то ломать.

– Ломать?

– Ну, взламывать. Если взломаешь программу, значит, и написать сможешь такую же, только лучше. Нет неуязвимых программ. Но чем больше ломаешь, тем ближе подбираешься к этому идеалу.

Гоша сам удивился своей многословности. Давно его так не прорывало.

– Ладно, хорошего помаленьку, – закончил он.

Перед ними