Падает снег - Марьяна Куприянова Страница 40

В общем, я делилась впечатлениями, а Леха внимал, коротко и ехидно посмеиваясь, особенно в тех моментах, когда я стала описывать свое первое впечатление о нем самом. Каким-то странным образом нить разговора вернулась к видеоиграм, и когда я заговорила о том, что больше не играю, а только иногда смотрю прохождения, Леха как-то растерялся и подозрительно сверкнул глазами. Я сделала вид, что не заметила его реакции, и продолжила вещать, что смотрю в основном только канал Горбача, потому что он мне нравится больше всех как летсплейщик. Внезапно Леха молча повернулся к компьютеру. Я решила, что что-то сделала неправильно и спугнула его, и даже закусила губу от обиды на саму себя. Теперь ведь предстоит как-то восстанавливать едва налаженный контакт!

Но тут Громов подал голос, не оборачиваясь:

– Добрый вечер, дорогие подписчики, с вами снова Горбач, и сегодня мы продолжаем проходить чертов мод «Silent Hill: Alchemilla», от которого у меня бомбит с первой серии.

Я думала, меня разорвет на части. Чтобы не закричать, пришлось залепить рот обеими руками. Я узнала этот голос, который слышала уже сотни раз из динамика компьютера, но не узнала в реальной жизни.

– Да чтоб меня черти разодрали… – только и вырвалось у меня, пока я медленно подходила к монитору и вглядывалась в экран. – Мой канал, – начала я читать дрожащим голосом четко проступающие буквы и цифры, – «Горбач Let`s Play!»… пятьсот сорок пять тысяч подписчиков…

Все же я не удержалась и завизжала, кинувшись на ошалевшего от визга Леху, уже безо всякой сдержанности или стратегии. Кресло едва выдержало мой бросок, натужно и надтреснуто заскрипело и вернулось в прежнее положение. Я обнимала Леху, щипала, кричала, трепала его за нечесаные волосы. Он очумело глядел на меня, пытаясь улыбаться, но был слишком ошеломлен тем смерчем, который вызвал во мне.

– Ах вот он какой! Матерь божья! Да я же только что накормила отбивными самого Горбача! Да быть того не может! Не верю своим глазам, Леха!

Громов снова засмущался, особенно когда обнаружил, что я чуть ли не запрыгнула на него, и ему приходится придерживать меня за талию, чтобы я не свалилась на пол. Меня же это вовсе не смущало – я находилась в таком состоянии, когда не обращаешь внимания на подобные пустяки. Я сращивала назревшие вопросы со вдруг появившимися ответами, и стало ясно, откуда у Лехи берутся деньги на проживание, почему он так неустанно занимается компьютерными играми и не отходит от компа, и почему, как только понял, что я действительно многое знаю из игрового мира, подпустил меня к себе. Да Сергей же его совсем не знает! Он совершенно не знает ничегошеньки о родном брате, ведущем двойную жизнь!

– Ты только это… Брату ничего не рассказывай, ладно? – робко попросил Леха, будто прочел мои мысли.

Я слезла с него и восторженно-клятвенно произнесла:

– Как пожелаете, сударь, на все ваша воля!

Когда я немного успокоилась, мы перебрались на кухню и обсудили кое-что еще, пока я перемывала горы грязной посуды, а Леха вызвался вдруг насухо протирать ее полотенцем. Темой нашей беседы стали отношения между Сергеем и пресловутой Юлей, которые пока что оставались для меня мертвой зоной.

Оказалось, Громов-старший встречается со своей невестой уже более года, два месяца назад она согласилась жить с ним вместе. Почти сразу «этот придурок притащил свою неженку сюда», то есть на квартиру, которая осталась братьям после гибели родителей, но долго это житье-бытье втроем не продолжалось, да и продолжаться не могло изначально: Юля была недовольна тем, что Леха якобы постоянно мешается, хотя он сидел в своей комнате двадцать три часа в сутки и почти не издавал никаких звуков. Тогда Сергей, привыкший исполнять все желания дамы своего сердца, стал снимать отдельную квартиру, а эту оставил Лехе, чем, кстати, самого Леху даже обидел. И дело тут вот в чем: Громову-младшему не нравилось, что старший брат продолжает относиться к нему, как к маленькому, вечно лезет со своей заботой, пытается разговаривать с ним на отвлеченные темы, словно чужой человек, а теперь вот еще и квартиру ему оставил, проявив «барскую щедрость». Я стала убеждать Леху, что Сергей сделал это не из желания показать свое превосходство, а из искренней любви и привязанности к брату, из желания заботиться о том, за кого с детства привык нести ответственность, но Леха лишь рукой махнул, недовольно выгнув уголок рта. Тогда я чуть не проговорилась о том, что знаю про катастрофу и про родителей, чтобы убедить его в благих намерениях старшего брата, но сдержалась.

Рано пока, рано об этом с ним говорить… Все идет слишком гладко, не хочется ставить на всем крест одним неприятным воспоминанием. Я решила, что сама об этом не стану и заикаться, пусть первый заговорит, когда будет готов поделиться. И тогда уж я приложу все усилия, чтобы вернуть ему тягу к жизни. А пока придется обходить эту тему стороной и фильтровать свои вопросы, заранее проверяя их на способность хотя бы косвенно привести беседу в ненужное русло. Что ж, постараемся с этим справиться. Будем лавировать.

В восемь часов вечера я засобиралась домой. Леха поглядел на меня так, как будто мы прощались навсегда, и вдруг, когда я уже стояла на пороге, звучно залепил себе по лбу ладонью.

– Вот оле-е-ень, – воскликнул он с досадой, – постой, я оденусь. Провожу тебя, – и он убежал к себе в комнату и через минуту вернулся в большой синей куртке, смешной шапке и обмотанный шарфиком с бубенчиками.

– Я готов, – отчитался он, вытянув руки по швам, как военный.

– Куртка не маловата? – я приподняла бровь, наблюдая, как этот мешок, в котором могут поместиться три Алексея Громова, болтается на его теле.

– В самый раз, – подыграл он. Мы вышли в подъезд. – На самом деле, после того как я резко похудел, я не покупал себе новую одежду.

– Кстати, а почему ты не замыкаешь двери? – спохватилась я, вспомнив вопрос, с которым я сегодня ступила в эту квартиру.

– Да так… Просто лень подниматься. Я-то сам наружу редко выхожу. Но даже когда выхожу – просто забываю. Да и кому оно надо – в мою квартиру лезть. В ней почти ничего ценного.

– Ну сейчас-то хоть закрой.

Леха заколебался, проверяя карманы, затем с победной улыбкой извлек ключ с брелоком в виде маленькой белочки. Я начала злорадно хихикать.

– С прошлой зимы лежал он в этом кармане, и вот – настал его час… А ты чего смеешься?

– Да поверить не могу, – мы спускались по лестнице, он – впереди, я – за ним, – что ты –