Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 40

- А вы ушами хлопаете...

- Может, и хорошо, что один живёшь, – с хитрецой задумался Евтропий. – С бабой, как с норовливой кобылой: ни вожжами её, ни плетью не уймёшь.

- Я тебе такую плеть покажу!

- Ну вот, – призывая Сидора в свидетели, коротко вздохнул Евтропий, – видишь, как маюсь? Вдовому-то куда легче! Ох-ох! – застонал он от ядрёного подзатыльника жены. – Оконфузила!

- Ты скорей оконфузишь.

- Видал? Слова молвить не даёт, – страдальчески сморщился Евтропий и ободрил гостя: – Ты жуй, не сумлевайся: не колхозное ешь.

Сидор поперхнулся.

- Одно непонятно: какой резон Дугину напраслину возводить?

- Стало быть, есть резон. Непростой он человек, сразу не разгадаешь...

- Но кто всё-таки?

- У сторожа спрашивай... Он куда смотрел?

- Я так думаю, что Митя сам приложился, но ведь не один же он угнал столько...

- Без помощников не обошлось.

- Вот я и хочу знать, кто они?

- Спроси что полегче, – Евтропий упорно умалчивал о своём соседе.

- Благодарствую, – отодвинул чашку Пермин. – Сытно кормите.

- Дёшево достаётся, – кольнула Агнея.

Накинув полушубок, Сидор сбежал с крыльца и направился к озеру, на берегу которого приютился аккуратный когда-то, теперь жалкий и ободранный домишко Прошихина. Прямо через сорванную крышу амбарушки смётаны копны две сена. Забор истоплен на дрова. Крыльцо иструхло, скособочилось. Из трёх ступенек две сорваны.

Митя готовился к вечеру, проклеивая картошкой свежую колоду карт, разрисованных Логином.

- Обновим? – предложил он и лишь после этого ответил на приветствие: – Здорово будешь.

Распушив карты, Пермин без обиняков спросил:

- Сколь овечек угнал?

Митя, если его уличали, не запирался.

- Четыре, нет... однако, пять.

- Раз, раз, раз, – до пяти со свистом начал охаживать его по щекам Пермин. Карты рассыпались.

- Больно же! – Митя пятился к порогу, в глазах недоумение: из-за чего?

Он не считал воровство пороком и ни от кого не скрывал, что ворует. Для него это было не средством к существованию, а скорее – искусством. Правда, художником он был посредственным, зато не знающим устали. Случалось, встретив на улице жертву своего набега, Митя предупреждал:

- Я, понимаешь, дюжину гнёзд у тебя подкопал... Добра картошечка! Необходимо ишо разок наведаюсь! – и наведывался.

Его не раз бивали за это.

Если у кого-то что-то терялось – шли к Мите. И находили у него. Он без смущения возвращал и похваливал взятое, воровал, точно напрокат брал.

Фёкла, живя с ним, пыталась держать его в узде. Но отчаялась и ушла, так и не поняв: глупость это или хитрость.

- Вот и обновили! – расстроился Митя, собирая карты.

Он-то воображал, что всё будет обставлено торжественно: придёт в конюховку, важно достанет колоду и небрежно предложит сыграть в очко. В такие карты хоть кто не откажется. Самоделки, а рисовал сам Логин.

Было у них и ещё одно, но скрытое достоинство: все мечены.

- Корм у тебя две копёшки... Кормить нечем, стало быть, и гнал зря, – говорил Пермин.

- Люди овец держат, и мне охота.

- А кто остальных угнал?

- Не ведаю. Я две ночи хворал, на дежурство не выходил... Не сплошал кто-то...

- Найдём. А ты немедля гони обратно!

- А я их продал...

- Кому? За сколько?

- Двух Афанасее за козлуху, трёх Ворону за кросна...

Пермин совсем отошёл и негромко смеялся над простодушием Прошихина.

- Ну, козу, ту доить можно... А кросна – зачем?

- Женюсь – баба половики ткать будет. Как же без кросен?

- Да кто за тебя пойдёт? Сам подумай: ляжет с тобой жена одетая, а проснётся голяком...

- У жены воровать не стану.

- Не зарекайся! Душа не вытерпит.

- Да я знаешь какой карахтерный? У невесты и дом растворён, и погреб без замка. А я что есть соринки не взял...

- У кого это?

- У Екатерины Сундарёвой.

- А ты это... в себе?

- Не пара, что ли?

- Пара хоть куда! Она согласна?

- Ишо не сватал...