Эпилог - Марта Молина Страница 40

Костомарова уже здесь. Говорят, она давно не посещает акции, доверяет организаторам. Что заставило ее передумать? Неужели присутствие старой подруги? Или чувствует, что каждая акция может быть последней, и хочет наблюдать за гибелью своего корабля с капитанского мостика?

Участниц больше: не все прибыли в минивэне. Долетает знакомый парфюм. Ба, недавняя пассажирка! Та самая, глянцевая, умилительная. Неужто и ее мир уже разбит на части и держится лишь на блестящей булавке для платка? Или просто журналистка?

Аня хлопает в ладоши и подзывает всех к накрытым столам. Вместо угощений фломастеры и шары. Церемония начинается.

– Ты как? – спрашивает Костомарова, неслышно подойдя со спины.

С Анькой хочется говорить начистоту.

– Сначала было страшно. Вдруг поможет. Вдруг она и вправду исчезнет, и я ее больше никогда не увижу. Не уткнусь носом в кудряшки. Не спою песенку перед сном. Не отвечу на миллионное «почему».

– Разве мы здесь не для этого? – удивляется Аня.

– Может, и для этого. – Синий маркер вычерчивает детский профиль на розовом шаре. – Может, нам действительно пора прощаться.

Ком пережимает горло, но плакать не стыдно: всхлипывают почти все, каждая о своем.

– Посмотри на них, – тихо комментирует Костомарова. – Сколько боли они в себе носят. Я искренне хочу, чтобы им стало полегче. Чтобы акция сработала.

С этим трудно не согласиться. Всеобщая скорбь почти ощущается кожей. Появляется искреннее желание, чтобы шарики помогли.

Удивительная встреча: дама из электрички тоже стоит у стола. На ее шаре нарисован спеленатый младенец, окруженный сердечками и поцелуями. Видимо, даже в тоске она сохраняет стремление к свету. Хороший, оптимистичный, наверное, человек. Хоть бы горе ее не подкосило.

– Каждая найдет умиротворение, – кивает Аня. – Каждая, и ты тоже. Вот увидишь.

Она отходит и объявляет:

– Если все готовы, то пора отпускать. Давайте на счет «три».

Между участницами суетится фотограф. Подсовывает объектив к шарикам, снимает крупные планы. В деревенских домах было принято вешать на стену фотографии с похорон: черно-белое семейство рядом с нарядным гробом. И маленький искусственный цветочек воткнут в рамку.

На счет «три» все слаженно отпускают шары. И это действительно происходит: будто разжимается ледяная хватка, и становится легче дышать. Душа утопает в теплом спокойствии. Внезапно становятся заметны все мелочи, из которых складывается подмосковное лето. Где-то за горизонтом пророкотал гром. Робко стрекочет намокший кузнечик. Стайка розовых шаров поднимается все выше и выше.

– Мамочка, а куда они полетели?

– На небо, милая. К ангелам и звездам.

– А мы теперь куда?

Акция завершилась. Костомарова закончила прощально-утешительную речь. Молчаливые дядьки грузят столы, две девчушки торопливо раскидывают по пакетам фломастеры, скатерти и пластиковые стаканы. Участницы расходятся. Садятся по машинам, занимают места в минивэне. Фотограф, привалившись к мокрой березе, курит и листает снимки на своей камере.

Среди зарослей иван-чая и пижмы заманчиво петляет тропинка. Она уводит в самую чащу леса, где под пение птиц сочувственно кивают елки, а белкам и лисицам нет дела до воображаемых детей. Ноги утопают в мокрой траве, а рука сжимает доверчивую дочкину ладошку. И пусть так будет всегда.

В оформлении обложки использована иллюстрация с https://pixabay.com/ по лицензии Simplified Pixabay License.