Булат Окуджава - Бедный Авросимов Страница 42

Мысль о том, что в сей тайной работе нет резона, все больше и больше терзала Авросимова. Действительно, уж коли страшен был заговор, так не бумажками этими, ради которых столько мук, и слез, и унижений. Или это опять игра? Уж не заигрались ли в нее, чтобы видимость была истинного служения? Вот и подпоручик так искренне, так чистосердечно восклицал, что, мол, все неправда, напраслина, что этого, мол, быть не могло, то есть не было склонности к цареубийству. Да мало ли, чего я понапишу! Нет уж, сударь, вы меня в действии уличите, а опосля и казните, а так я пред вами чист.

"А ежели он прав? - вдруг подумал наш герой с ужасом - Хотя кто же нынче посмеет это подтвердить? Противники-то разве подтвердят? А друзья ведь отрекутся..."

"Дуняша, как же ты от выкупа отказалась?"

А может, это ротмистр розовощекий ее принудил? Чего же она так печально глядела? Хотя чего же она так легко туда шла, словно в церковь, в своей домотканой рубахе? По этому скрипящему коридору?.. Ах, это не Пестелю по своему коридору идти... Жалеет ли он о своем поступке? Вестимо, жалеет, ежели бросился за кружкой перед ним, перед Авросимовым, который даже и не граф... Ах, вздор все, пустое. Вон он как перед графом сидит с дерзостью... Да где вы взяли дерзость-то? Как где? Или я не вижу? Да что вы, сударь, один страх и есть... Полноте, не страх вовсе, а скорбь... Да как он посмел, ротмистр несчастный, Дуняшу к себе силком заполучить?.. Как он мог правом своим воспользоваться, лицемер, говорящий, что они, мол, тоже люди!.. Ах, да оставьте вы, ей-богу, она как на праздник к нему шла... Вот как?

И надо было, покуда пистолет в ладони не охладел, ринуться к ротмистру в опочивальню, где он готовился к наслаждению, чтобы поднять его с ложа, его, считающего себя в полной безнаказанности. Ах, как вскочил бы он! "Перестаньте дрожать, сударь, я не разбойник. Надеюсь, вы не откажетесь от честного поединка... Где и когда?"

Исправник. Командир Вятского полка Пестель неподалеку здесь жил.

Авросимов. Ну и что?

Исправник. Хмурый был человек. Злодейство на его лице было написано. Как это он один, однако, против всех решился?

Авросимов. А нынче все против него...

Исправник. И поделом... Видите, как это ужасно, нарушать общий ход жизни!

Слепцов. Ну вот. Опять трава. Нас водят за нос, как детей! Предчувствие меня не обмануло. Я как знал, что вылазка будет неудачна. Николай Федорович, ваши шансы теперь - пыль. Vous comprenez a quel point votre situation est compliquee?(1)

Заикин. Боже мой, я сам во всем виноват! Какой невероятный позор. Je me sens menteur(2).

Слепцов. Vos regrets, vuos pouvez les garder(3). Они не помогают. Ладно, хватит. Que les juges decident(4). Господин исправник, отправляйте мужиков.

Заикин. Господин ротмистр, Николай Сергеевич. Je veux faire un aveu important(5). Теперь уже все равно.

Слепцов. Что еще?

Авросимов. А может, рытье до завтра отложить? Обдумать все...

Заикин. Ах, оставьте с вашими советами, Бога ради! Николай Сергеевич...

Слепцов. Да говорите, черт возьми! Soyez donc un homme! (6)

-------------------

(1) Вы понимаете всю сложность вашего положения? (фр ).

(2) Я чувствую себя лжецом (фр.).

(3) Раскаяния оставьте при себе (фр.).

(4) Пусть решают судьи (фр.).

(5) Я хочу сделать важное признание (фр ).

(6) Ну будьте же мужчиной! (фр.)

Заикин. Теперь уж все равно. Vous avez ete bon envers moi, et moi j'ai abuse de votre bonte(1). Я лжец. Мне нет прошения. Вы были мне как брат, как отец, а я j'ai tout detruis(2).

Слепцов. Подпоручик, перестаньте жаловаться, в самом деле. Je ne veux pas en entendre parler(3). Садитесь, господа, в кибитку.

Вот снова лошади рванули и понесли одуревших от усталости и разочарований людей к месту их ночлега.

В светелке, после того как расстались с неугомонным исправником, случилось маленькое происшествие, которое послужило началом дальнейших новых испытаний нашего героя.

Всему на свете есть предел, а нынче, то есть в эту злополучную ночь, душа Авросимова взбунтовалась. Истерзанный общим ходом дела, он, словно разъяренный зверь, затаившийся в кустах и выжидавший удобного момента, подкарауливал свою жертву, в которую велением души превратился ротмистр Слепцов. Все теперь в ротмистре возбуждало в нем гнев: и голос, и улыбка, и то, как он ходит, как ест, как стакан подносит ко рту...

- Послушайте, - сказал ротмистр подпоручику, сидящему на своей лавке в обреченной позе, - вы взялись меня одурачить? Я на вас положился и получил за это. Надо было мне держать вас за арестанта, а не за друга, в которого я поверил и которого полюбил всей душой.

-------------------

(1) Вы были ко мне добры, а я злоупотребил вашей добротой (фр.).

(2) растоптал это все (фр.).

(3) Я не желаю слушать (фр.).

Тут несчастный подпоручик заплакал, не стесняясь.

- Николай Сергеевич, - сказал он, плача, - я хочу вам сказать... но это, если вы... если это останется меж нами...

- Что же вы можете мне сказать? Что вы теперь можете?.. Ну говорите, говорите... Я даю слово...

- Николай Сергеевич, - проговорил подпоручик с трудом, - делайте со мной, что хотите... Я рукописи не зарывал...

При этих словах ротмистр побледнел и долго пребывал в оцепенении.

- Для чего же вы всё это проделали? - с ужасом и стоном спросил он наконец. - Вы понимаете, что это значит? Что же теперь, сударь?.. Но мне даже не потерянное время и невыполненный приказ столь ужасны, сколь ваша неблагородная ложь...

- Господин ротмистр, - проговорил подпоручик уже в полном отчаянии, - не называйте меня лжецом, - слезы так и текли по его лицу. - Да, я обманул вас, но в обмане моем не было злого умысла. Когда братья Бобрищевы-Пушкины отреклись от сего, а они, они ведь зарывали сии злополучные бумаги!.. так я решил взять на себя вину их... Всю дорогу, видя ваше со мной обхождение, я страдал и метался, понимая, что поступаю с вами подло, ввергнув вас в авантюру... Но поймите человека, очутившегося средь двух огней!

- Нет! - крикнул ротмистр дрогнувшим голосом, словно борясь с собой. Нет! Вы не смели, черт возьми, морочить голову мне, господину Авросимову, следствию и государю! - Вдруг он поник и сказал с болью: - Как вы сами себя наказали! Как отягчили свою судьбу...

- Я не хотел зла, не хотел зла, - пуще прежнего зарыдал подпоручик.

Милостивый государь, жизнь раскрывала перед нашим героем множество страниц. Он повидал молчаливых преступников, с дерзостью встречавших вопросы судей, не желавших отрекаться от собственных злодейств; были и другие истекающие слезами и раскаивающиеся. Их раскаяния начинались с порога, и уж трудно было, даже невозможно было их остановить, Бог им судья... Но это была новая страница, когда на глазах Авросимова свершилось чудо падения от страстного взлета в бездну, от самопожертвования к рыданиям и страху, ах, ведь недавно совсем этот мальчик дух свой укреплял благородным стремлением, а тут вдруг повернулся спиной к собственному благородству.

- Что же нам делать? - спросил ротмистр, когда страсти несколько поулеглись. - Участь ваша будет ужасна, господин подпоручик, ежели не найдется кто-либо в сем осведомленный, ежели вы его не найдете... Ведь должен был кто-то с вами об том разговаривать...

- Да, да, конечно, - проговорил подпоручик, едва сдерживая рыдания... Такой человек есть... Дозвольте мне с ним встретиться, и я уговорю его раскрыть вам тайну.

- Кто он?

- Сударь, - вновь зарыдал подпоручик, - я назову вам человека, ежели вы пообещаете мне... дадите слово... Ежели в вас осталась хоть капля былого ко мне расположения, вы дадите слово, что оставите его имя в тайне... ибо он к сему делу совершенно непричастен... Если вы дадите слово... Ему просто показали, где зарыта рукопись, а какая - он не ведает... ежели вы дадите слово... ежели вы дадите слово...

- Назовите же мне его, - сказал Слепцов несколько в растерянности. - Время уходит. Я даю вам слово.

- Вы слышите? - обратился Заикин к нашему герою. - Он дает слово... Вы дали слово, господин ротмистр, Николай Сергеевич, что не предпримете к названному лицу никаких мер...

- Сей человек, - проговорил Заикин строго, - мой родной брат Фединька Заикин, который здесь... в Пермском полку подпрапорщиком... ежели вы дозволите мне с ним увидеться...

- Нет, - сказал ротмистр. - Это исключено. Вы напишете ему письмо. Горе вам, ежели он упрется! Я предвижу ужасный поворот в вашей судьбе...

- Сударь...

- Я хочу спасти вас. Еще одна возможность...

- Я не стою вашей доброты...

- Вы напишете ему как бы из Петербурга, поняли?.. Как бы из крепости пишете, - оцепенение покинуло ротмистра. Он заходил по светелке. - Вы тоже пишите, господин Авросимов... - шепнул он нашему герою. - Вы пишите подробный отчет о случившемся. - И снова громко: - Время не ждет. Я постараюсь раздобыть в полку фельдъегеря нынче же... - Исчезнувший было румянец вновь заиграл на его щеках. - Не медлите, господа, - рассвет.

Подхваченные этим вихрем, и узник, и вольный дворянин равно заторопились, и в желтом сиянии свечи их перья помчались по бумаге, разбрызгивая петербургские чернила.

Не буду утруждать вашего внимания донесением Авросимова, ибо он ничего не добавил к безуспешной ночной работе, свидетелями которой вы уже были, а господин подпоручик Заикин написал следующее: