Блуждающий костер - Ирина Андрианова Страница 43

— А почему именно к костру?

— То есть — почему?

— Почему они — то есть те, кто здесь был до нас — видели именно костер? Может, у них были другие видения?

— Может, и другие. Да какая разница! Может, они видели слона, или собственную маму. В любом случае, они тут же все забывали.

— А почему мы видим именно костер? — не унималась Женя. — Причем каждую ночь — один и тот же? И еще — почему у нас с тобой обоих — одинаковый мираж? Так ведь быть не должно?

Димыч нахмурился. Он почти успокоился, найдя разгадку, но Женя на беду раздула угольки сомнений. Надо было думать заново.

— Гм, почему костер? Ну, потому что мы и так постоянно видим в походе костры. И вечерний костер с людьми, сидящими вокруг — это наше самое сильное впечатление. Это тепло, это спасение, это символ всевозможных благ. …А знаешь, что? Помнишь, мы с тобой говорили про зеркало? Что, если эти испарения… газы… они особенные? Предположим, они создают такую зону, которая действительно отражает реальность. Возникает копия предмета, который есть на самом деле. У нас в лагере есть костер — и эта зона воспроизводит точно такой же, с такими же людьми. А дальше наше воображение наделяет их теми свойствами, которые мы хотим видеть. И вот результат — мы видим добрых любящих товарищей. А на самом деле…

— Погоди. — Женя честно следовала за ходом его рассуждений, но в одном месте споткнулась. — Эти газы, то есть зеркало… Зеркало из газов… Помнишь, когда мираж видел Данила? Тогда настоящего костра уже не было, он потух. А призрачный, в березняке — был. Как же зеркало могло отражать то, чего не было?

— Э-э, это ведь все-таки не совсем зеркало. Может, оно воспроизводит реальность с отставанием? — Он понял, что опять зарывается в дебри допущений, и решил остановиться. — Короче, мы не знаем его природы, и никогда, думаю, не узнаем. Слава Богу, мы скоро отсюда уйдем. И все закончится.

— Слушай, а мы расскажем об этом другим, когда вернемся? Ведь эти испарения… это же опасно! — Женя тоже было обрадовалась, что тайна обрела разумное объяснение, но на смену мистическому страху пришел рациональный. — Представляешь, за нами сюда придут другие группы, и что же? Ведь если у них вовремя память не отобьет, они же помрут от страху. А если отобьет, то кто знает, не вредят ли эти газы здоровью? Вот даже мы с тобой сейчас…

— Знаешь, давай об этом потом подумаем. Когда отсюда выберемся. — Димыч не хотел тратить силы на страхи за судьбу будущих туристов. Он наслаждался наконец-то обретенным равновесием, и желал продлить его подольше. — Вот выйдем в цивилизацию, тогда и будем решать. И потом, подумай — а кто нам поверит? Вот наши-то — они разве нам сильно верили? Да они через час забывали даже разговор-о-разговоре-о-костре! — Он задумался, вспомнив, что надо объяснить еще одну странность в поведении товарищей. — Кстати, это, наверное, тоже следствие газов. Небось, это был для них такой стресс, что потом все, связанное с этим миражем — даже вопросы о нем — тоже автоматически из сознания убирается. Инстинкт самосохранения, понимаешь!

— Так тем более нужно людям рассказать, предупредить…

— Я ж говорю — завтра об этом подумаем. Пока мозг не работает… Ну вот как, подумай, мы расскажем? Какие предъявим доказательства?

— Может, сфотографировать?

— Что сфотографировать? Мираж?! Ха-ха, попробуй. А даже если бы это удалось, что бы мы показали этой фоткой? Что сидит наша группа и песни поет?

Возразить было нечего. Оба замолчали, думая каждый о своем. Женя — о том, как это страшно, что вот стоит сделать несколько шагов, и попадешь в тот мир. В зеркало. А Димыч — о том, что Женька, наверное, права, и они обязаны предупредить человечество… Но как?

— Может, надо сделать так, чтобы туристы сюда не ходили? — неуверенно предложила Женя. — Ну, рассказать, что тут страшно, лавины сходят, камнеопасно…

— Ага, щас! Да это еще больше их заманит. Подумай сама — сейчас ведь мест, где нервы можно пощекотать, с каждым днем меньше становится. Даже если правду рассказать и все поверят, сюда валом повалят. Миражи, боже мой! Призраки! Тогда уж лучше наоборот, написать всюду, что тут скука, чуть ли не равнина, ловить нечего, доброска дорогая, того не стоит, лучше уж в Хибины поехать, и тэ пэ…

Они еще постояли и помолчали. Идти в шатер почему-то не хотелось. Словно единственное безопасное место во всем лесу было именно здесь, на границе двух костров.

— Димка! А мы сами, а наш лагерь? — снова встрепенулась Женя. — Это не опасно, что он здесь? Ведь мираж перемещается. Значит, эти газы выходят то в одном месте, то в другом. А не может быть такого, чтобы они вдруг прорвались точно под нашим шатром? Мы же тогда… Ты представляешь, что тогда будет?!

— Блин… — Димыч поморщился. — Не знаю, что будет. Ну, отшибет нам память на веки вечные. А может, оно и к лучшему? Ни волнений, ни воспоминаний. Как у Данилы с Яной. — Он подумал и решил, что это все-таки не самая приятная перспектива. — Короче, давай будем надеяться, что они не прорвутся. Уфф… Ладно. Полезли, что ли, спать.

Ночной разговор

— Хорошие дрова сегодня! Народ, не подкидывайте много. Я аж до трусов разделся, а все жарко.

— Данилыч, а можно без подробностей?

— Нет-нет, Данилыч, гони подробности! Девчонкам интересно!

— Это Димыч с Женькой виноваты — слишком сухую елку нашли, ха-ха. В следующий раз ищите посырей!

Туристы вяло перешучивались, лежа в спальниках в ожидании отбоя. Первый ночной дежурный, Катя, уже расположилась перед печкой и даже начала потихоньку задремывать, обняв руками колени и уткнувшись в них лицом. Димыч и Женя, напротив, имели полное право принять горизонтальное положение, однако не решались. Они по-прежнему сидели в углу посреди нераспакованных вещей и чего-то ждали, глядя по сторонам и прислушиваясь. Было тихо и темно, и только костер — настоящий костер — догорая, просвечивал оранжевым пятном сквозь ткань шатра. Они даже позабыли разуться: ноги, как бедные родственники, не допущенные до ковриков, оставались в холодной части пола, на грязном истоптанном снегу.

— Дим, скажи пожалуйста — а ты специально не разуваешься, чтобы завтра времени поменьше тратить, а? — подал голос Володя.

— А что, правильно делает! Чтоб чуть свет бежать тропить лыжню. Уважаю, Димон! — отозвался Данила.

— Можно вообще в лыжах спать.

— Или просто не ложиться.

Повисла тишина. Димыч не торопился отвечать. Но