Камиль Яшен - Xамза Страница 45

- Отец! - заплакала Ачахон. - Она просит вас благословить ее...

Ибн Ямин, захлебываясь слезами, провел по лицу руками.

- Мать, прости меня... Мы столько прожили вместе, столько детей было у нас... Спасибо аллаху, мы всегда жили дружно...

Если я чем-нибудь обидел тебя, то прости меня, прости... Я же только благодарен тебе, тысячу раз благодарен за все... Прощай, прощай...

Рядом рыдала Ачахон, но Хамза не верил, что мать умирает.

Ему казалось, что все это неправда, сейчас все изменится, мать встанет, зажжет в доме все лампы и свечи, накроет стол, и они сядут ужинать всей семьей...

- Просите благословения, дети, - сказал сквозь слезы ибн Ямин.

Ачахон припала к умирающей, гладила рукой ее волосы, лицо...

Хамзу охватил ужас. Нет, все это было правдой! Смерть приближалась, вошла в их дом.

- Мама, мама. - зашептал он, закрывая лицо руками и чувствуя, как лед прикоснулся к его спине, - не надо, не надо... Вы поправитесь, у вас будут внуки, вы увидите их...

Плачущая Ачахон, тронув брата за плечо, показала на отца.

Ибн Ямин, причащая жену, уже читал над ней прощальную суру из корана главу "Оятал курси".

Хамза застыл в оцепенении. Джахон-буви дышала все реже и реже, едва различимо... Судорожное движение подбородком в сторону сына - словно хотела что-то сказать, самое главное, словно хотела предупредить о чем-то, предостеречь...

- Она умерла, - хрипло, задушенно сказал ибн Ямин, прервав чтение. Аллах взял ее к себе...

И вдруг резко распахнулись двери дома ибн Ямина. Вошли сразу несколько человек.

Полицейский.

Двое в чалмах и халатах, подпоясанные форменными ремнями с бляхами, чиновники местной туземной администрации.

И странный господин с длинными черными волосами в картузе.

- Обыск! - громко и отрывисто сказал один из чиновников.

Хамза не верил своим глазам, ушам. Что им нужно здесь, этим людям? Неужели не видят они, что произошло здесь?

- У нас в доме покойная, - сдвинув брови, медленно начал подниматься с места Хамза.

- Весьма сожалею, - участливо произнес странный черноволосый господин, - но у нас есть указание произвести у вас обыск сегодня при любых обстоятельствах.

- Чье указание?

- Вице-губернатора Туркестанского края.

- Это кощунство! - резко повернулся Хамза к чиновникам в чалмах и халатах.

- Предлагаю подчиниться, - сказал сзади черноволосый. - В случае сопротивления вынужден буду применить оружие.

- Вы люди или не люди?! - бешено сжал кулаки Хамза. - Как вы можете?!!

Отец осторожно взял сына за руку.

- Не оскорбляй прах матери, - тихо и безучастно сказал ибн Ямин, смирись...

- Приступайте, - кивнул чиновникам человек в картузе.

Полицейский вошел в комнату Хамзы, начал рыться в бумагах

и книгах, переставлял с места на место посуду и вещи. Черноволосый, расхаживая по комнате, молча наблюдал за ним. И только представители туземной администрации, словно испытывая стыд перед покойницей, неподвижно стояли на месте, со страхом глядя на покрытое одеялом тело Джахон-буви.

- Почему не производите осмотр помещения? - остановился около них "картуз". - Никогда не видели мертвых?

- Мы не знали, что в доме покойник, - смущенно заговорил один из чиновников. - Наши обычаи не позволяют...

- Разные есть обычаи! - оборвал его черноволосый. - А если то, что мы ищем, спрятано под трупом умершей?..

Хамзу затрясло. Ибн Ямин понял - сейчас произойдет что-то ужасное. Он обнял сына, пытаясь его успокоить...

И в это время в дом вошел Алчинбек.

Ибн Ямин и Алчинбек вывели Хамзу во двор.

Чиновники подошли к телу Джахон-буви.

- Стойте! - сделал запрещающий жест Китаев. - Не трогайте ее!.. Вы что уж, на самом-то деле... Понимать надо!

Он говорил злым шепотом, с раздражением глядя на своих туповатых помощников. В их-то глазах он совсем не хотел быть осквернителем тела покойной.

- Встаньте у дверей и никого не пускайте! - приказал капитан. - Будут ломиться - применяйте силу.

Он быстро вошел в комнату Хамзы.

- Иди к дверям, - сказал Китаев полицейскому. - Когда я выйду из дома первым, громко скажешь через минуту мне сзади: ничего не найдено... Понял?

- Понял.

Оставшись один в комнате, капитан лихорадочно зашарил опытным глазом по стенам. Должен быть тайник... Ага, вот он!..

Рукопись. Большая. Наверное, та самая. И ничего больше, никакой нелегальщины... Черт с ней! Хватит и рукописи.

Остальное узнает Алчинбек.

Человек в картузе вышел во двор, закурил. Скосил взгляд в сторону старик, Хамза, Алчинбек и женщина стояли неподалеку. Алчинбек держал Хамзу за руку, что-то горячо говорил ему... Очень хорошо, все идет по плану.

- Так что ничего не найдено! - рявкнул сзади полицейский.

Китаев бросил папиросу на землю.

- Не найдено так не найдено, - так же громко сказал он, ощущая рукопись на животе под рубашкой. - Очень жаль...

Кончайте обыск! - И быстро пошел к калитке.

Чиновники и полицейский поспешили за ним.

Все вернулись в дом.

- Это ужасно, просто ужасно, - быстро говорил Алчпнбек, - приходить с обыском в дом умершей. Я не нахожу слов...

Ачахон подошла к матери. Ибн Ямин, взяв коран, сел около стены.

- Совершенно случайно узнал, что вашей матушке стало плохо, - продолжал Алчинбек, не отходя от Хамзы. - Я поспешил сюда, и вот... Какое горе, какое горе!

Ибн Ямин начал тихо читать прерванную суру.

- Они не трогали ее, - вдруг сказала Ачахон.

Ибн Ямин опустил книгу.

Хамза быстро посмотрел на сестру, рванулся в свою комнату.

- Рукопись! - закричал он, выбегая обратно. - Пьеса!..

Они украли ее!..

У ибн Ямина задергалась голова. Обессилевшая Ачахон опустилась около тела матери.

- Негодяи! - всхлипнул Хамза. - Я догоню их!.. И убью всех!.. За все, за все, за все!..

И, рванув ворот халата, он бросился к дверям.

Он добежал до конца улицы, остановился. Нигде никого не было.

Сзади подбежал Алчинбек.

- Хамзахон, что с вами? Какая рукопись?.. У вас умерла мать, как вы можете в такой день думать о каких-то рукописях?

- Уйдите от меня!

- Куда вы? Куда?

Он побежал по другой улице. Никого...

Сзади задыхался Алчинбек.

- Хамзахон, остановитесь!.. Вы никого не найдете сейчас!..

Уже ночь!..

Хамза стоял неподвижно, опустив голову.

Они сидели вдвоем на берегу арыка, опустив босые ноги в воду. Ночная траурная тишина неподвижно стояла вокруг них.

Невидимая, шумела над головой листва могучего карагача.

А в недостижимой высоте, в черной бездне неба, одиноко плакали звезды.

- Вы простите мне эту вспышку, Алчинбек, - понуро сказал Хамза, - я перестал владеть собой...

- Какие могут быть извинения между нами, - устало вздохнул Алчинбек, тем более в такой день...

- Я не могу поверить, что мамы больше нет...

- Вам надо возвращаться, Хамзахон. Они остались там одни.

- Да, да, сейчас пойдем...

- Если вы позволите, я переночую сегодня у вас. Мне хотелось бы утром совершить вместе с вами молитву за ушедшую в рай светлую душу Джахон-буви.

- Спасибо, друг.

- Она была так добра ко мне и вообще к людям... Пусть аллах воздаст ей на том свете все, чего не увидела она при жизни.

- Спасибо, Алчинбек, спасибо.

- Короток век человека, страдания сокращают его жизнь...

Человек подобен каравану, ему приходится преодолевать холмы, пески, горы, пустыни... И как редко дорога судьбы проходит через долины, как коротки остановки в оазисах...

- Зачем им понадобилась моя пьеса? Что они искали?

Неужели они приходили только за пьесой?

- Я думаю, Хамзахон, что их приход объясняется вашей дружбой со Степаном Соколовым.

- Вы говорили сейчас об оазисах человеческой судьбы...

Степан Соколов - один из немногих оазисов моей жизни...

- Надеюсь, наша дружба...

- Конечно...

- Для меня она всегда была источником, из которого я утолял свою духовную жажду.

- Для меня тоже...

- В последнее время я все чаще и чаще думаю о том, что близкие отношения между людьми, возникшие в ранней молодости, невольно определяют их общую дорогу. Я уверен, Хамзахон, что, несмотря на многие разные обстоятельства нашей жизни, нас все-таки гораздо большее объединяет, чем разъединяет. Мы пережили тяжелые минуты, были крутые подъемы на нашем пути, судьба подвергала жестоким испытаниям нашу дружбу, и тем не менее мне иногда кажется, что в будущем у нас с вами одна дорога и одна могила...

- Моя дорога трудна...

- И мне не хочется легкой дороги!.. Многие считают, что моя служба у бая - сплошное удовольствие. Да будь она проклята, эта служба!.. Мне надоело быть лакеем, Хамзахон! Мне надоели все эти гулянки, пиры, я устал от своей золотой клетки!.. Я тоже хочу бороться - бороться по-настоящему, ведь я же учился, мечтал, надеялся... Но я вынужден жить среди людей, у которых все только продается и покупается...

- Хотите познакомиться с настоящими людьми?

- Хочу! Конечно, хочу... Поверьте мне, Хамза, я не могу больше дышать одним воздухом со своим окружением, я задыхаюсь там...