Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 3) Страница 45

- Столько времени, как я здесь, в Москве, а все никак не можем по душам поговорить, - заметила она, усаживаясь на оттоманке, изящно поджав под себя ноги. "Бог мой, какая она хрупкая, тоненькая, нежная, - подумала Элис. - Какой же надо обладать внутренней силой, мужеством, чтобы выдержать все тяготы Сопротивления, пытки в гестапо. Ведь она чудом осталась в живых, ее полумертвую отбил у немцев отряд отчаянных партизан". Вслух сказала:

- Твой приятель, военный атташе - душка. По-отечески вас с Ивом приютил. Жаль только, что старый холостяк.

- Он и написал мне, что встретил Ивана, и предложил приехать. А что касается "по-отечески", "старый холостяк"... - она задумчиво посмотрела на рюмку с ликером, легонько провела по ее ободку средним пальцем. Улыбнулась уголками губ: - Он и по сей день любит меня. Увы, безответно. Морис во время войны спас мне жизнь. И предлагает Ива усыновить, и меня... Нет, не "удочерить", - она усмехнулась какой-то своей мысли. - Не настолько он стар. Меня милый, смешной Морис клянется на руках носить.

- Он богат? - спросила Элис.

- Богат ли он? - задумчиво повторила ее вопрос Сильвия. И, возвращаясь мыслями из своего далека, равнодушно ответила: - Очень, насколько мне известно. Огромные владения в Алжире, Новой Каледонии, Реюньоне, заводы под Парижем, в Лотарингии и многое другое. Ну и что? Элис, дорогая, мы с тобой не раз на эту тему рассуждали. И думаем, и чувствуем мы с тобой очень похоже: на свете можно все купить, абсолютно все, кроме здоровья и любви. Не ласк - недаром к ним частенько прилепляется эпитет "продажные", а любви.

- Ив не знает, что Алеша его сводный брат. Значит, он не знает и кто его отец, - заключила Элис.

- Он еще ребенок. В день его совершеннолетия, когда он сможет судить о жизни более зрело, я сама посвящу его в наши семейные тайны.

- Резонно, - согласилась Элис. И, помолчав, с внезапной тоской в голосе, воскликнула:

- Если бы ты только знала, как я хочу от Сережи ребенка! Если бы ты только знала!

- И в чем же дело? - тихо, настороженно спросила Сильвия.

- У вас во Франции в этом плане все проще, - Элис выговаривала давно наболевшее, думанное-передуманное. - Внебрачный ребенок, внебрачная связь. Мы же, американцы - нация ханжей. Бастарды - на каждом шагу; адюльтер, и со стороны мужа, и жены, пожалуйста; свопинг (когда пары обмениваются супругами на ночь) - моднейшая забава. Но только, чтобы об этом никто не знал - ни родственники, ни соседи, ни любое начальство, ни - упаси Господи! - газеты, радио или набирающее силу телевидение.

- Помнится, у вас с Сержем были намерения, или даже планы, пожениться.

- Они и есть, - Элис зевнула, но не от желания спать, а от нервного возбуждения, и зевок получился лишь наполовину. "А у нас их с Ваней и не было, но я не жалею, - эта мысль для Сильвии была привычной. - Я благодарна небесам, что пусть и не надолго, но они подарили мне его, и я бесконечно счастлива, что смогла продолжить его бытие в сыне".

- Планы! - с сарказмом продолжила Элис. - Железный занавес, он - не только мощная преграда для идеологии: книг, пьес, кино, прессы, музыки. Этот занавес прежде всего разъединяет людей. В России брак с иностранцами приравнивается к запретному плоду. Это почти государственная измена.

- Официальное гонение на все иностранное... - осуждающе протянула Сильвия.

- Туш! - приветствовала замечание подруги Элис. - Ты попала в самое яблочко. На все иностранное, заимствованное из заграницы, кроме марксизма, наложено таб. На всё! На мужей - особенно. Сергей решил подавать официальное прошение на самый верх.

- Я помню еще в Америке ты предлагала мне помочь соединиться с Ваней. Ты имела в виду свое знакомство со Сталиным, ведь так? Только он, поди, забыл то давнее довоенное интервью?

- 24 июня сорок пятого года мы с Сережей были в Кремле на приеме в честь Победы. Сидим, пьем, смеемся, празднуем великий праздник с группой военных, приятелей Сережи. А Сталин пошел вдоль зала, с остановками у разных столов, локальными тостами, беседами. Подходит к нашему столу. Адмиралы, генералы. Он только с одним Сергеем за руку поздоровался. "Ваши материалы, - сказал он, - активно работали на Победу". И хотел дальше идти. Увидел меня, взял свежий бокал вина, сказал, обращаясь к свите: "Эта американская красавица (это н так определил, Сильвия) имеет дар смотреть в будущее. Как и великий американский президент Рузвельт. Почтим его память, он много сделал для нашей общей победы над фашизмом". Нет, он не забыл. Но Сережа говорит? он сам решит вопрос матримониальный. Я верю. И жду.

- Сергей - цельная натура, - задумчиво проговорила Сильвия. - Конечно, при всех равных составляющих вопрос "быть или не быть браку" должен решать мужчина. Когда я получила письмо от Мориса и решала, ехать ли мне в Россию, я - Бог свидетель - и не думала, что реально есть хотя бы один процент, что мы с Ваней сможем быть вместе. Нет, я хотела увидеть свою любовь, отца моего сына. Побывать там, где он родился, соприкоснуться с его народом, вдохнуть воздух великой страны. Францию и Россию так многое связывает, что ни один Наполеон не в силах разрушить. Какой же злой рок привел меня сюда всего лишь за день до похорон Ивана? Пресвятая Мадонна, ужели грехи мои столь велики, что я не смогла, не успела еще раз, один-единственный раз прижаться своей грудью к его сердцу и ощутить его биение, взглянуть в его глаза, уловить его дыхание?

Она разрыдалась, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом. И как когда-то в Нью-Йорке, накануне отъезда Ивана, Элис обняла Сильвию и заплакала вместе с ней.

- Я... я не пыта-лась по-позна-комиться с его же-ной... женой Машей, сквозь рыдания всхлипывала она. - Только ви-делааа на похоронах.

Элис знала об этом и ценила деликатность Сильвии. Знала она и о том, что Сергей тайно ото всех познакомил Алешу с Ивом. Алеше он сказал правду. Он был уверен, что Иван этого бы хотел. Тайно, потому что не желал осложнений в карьере Алеши, совершенно неизбежных в то время - в случае огласки факта о его неожиданных родственниках за границей. Иву Сергей представил Алешу как своего племянника. Встретил мальчиков на своем трофейном "оппеле-адмирале" у метро "Парк культуры" и в течение получаса уходил от "хвоста", виртуозно лавируя между машинами, чем приводил в восторг обоих пассажиров. Они же принимали захватывающую дух гонку за демонстрацию обретенных лихим дядей Сережей в Америке навыков быстрой езды. И Алеша, хорошо усвоивший правило "если хочешь развязать язык, говори, не стесняясь ошибок", на своем слабеньком французском (это был его второй язык) прочитал Иву вдохновенную лекцию о великом поэте русской прозы и о том, какой же русский не любит быстрой езды.

Маша о знакомстве мальчиков не знала. Алеша понял и принял совет Сергея - нервы Маши и без того были на пределе.

Обнимая подругу, Элис думала о том, как безжалостно может складываться судьба. И как прекрасно и величественно на фоне жизненной трагедии выглядят чувства и этой француженки Сильвии, и этой русской Маши. И та, и другая, без принуждения, по велению сердца, по зову инстинкта, выработанному миллионами поколений - "Защити дитя свое!" - прошли через ужасы войны. И как факел, светящий при всех невзгодах, горестях, потерях, пронесли свою любовь к отцу детей своих - такую разную, такую трудную, такую горестно-счастливую. Она закрыла глаза и внезапно ощутила, что ее окутала волна тепла и света. Она увидела бескрайний летний цветущий луг. Он был весь усеян цветами. И хотя здесь были и весенние, и летние, и осенние виды, и даже круглогодичные, все они были в апогее своего цветения. Скрытные незабудки и застенчивые ландыши, страстные георгины и гордые розы, нежные орхидеи и незаметные лютики, заносчивые астры и строгие гладиолусы, шумливый рис и ласковые анютины глазки, царственный лотос и смиренный подснежник - ковер был предельно пестрым, разношерстным и захватывающе гармоничным. Миллионы запахов - пьянящих, сладостных, резко дурманящих, обволакивающих негой, сулящих неземную истому - висели, переплетались, смешивались в воздухе. И все цветы дарили жизнь юным особям, и зачастую тут же сами увядали. "Господи! - изумилась она. - Это же женская суть человечества. Прекрасная в своей извечной жертвенной готовности продолжения жизни и при всем нескончаемом личностном многообразии единая как вселенская Великая Матерь..."

- Полдвенадцатого?! - Элис легко поднялась, подхватила сумочку. Бегу, бегу. Засиделась. Как забавно говорят в России: "Дорогие гости! А не надоели ли вам хозяева?"

- Как-как? - Сильвия вытерла еще не совсем высохшие слезы, засмеялась. - И правда, забавно. Сейчас я позвоню дежурному дипломату, он тебя отправит на посольской машине.

- Нет-нет! - запротестовала Элис. - Я отлично доберусь сама.

Она собиралась заехать к Сергею и неизбежный "хвост" за машиной французского посольства был ей ни к чему. Конечно, на Лубянке они все прекрасно знают об их отношениях с Сергеем. Однако, зачем лишний раз размахивать перед мордой быка красной тряпкой?