Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин Страница 45

- Ну вот, мурыжил ты меня ни за что, – поднявшись, сказал Гордей, – а ведь партейный, поди, и за правду стоишь... на словах-то.

- Партийный. И за правду стою.

- Выходит, верно говорят: правда-то у Петра и Павла...

- Уведите его, – устало склонился над столом следователь. Ночь была на исходе.

Ямин вернулся в камеру засветло. Там сидело шестеро. Трое – беспризорники, прихваченные с чужим чемоданом на крыше вагона. Они глядели на Ямина с почтительным удивлением: как же, с мокрым делом проходит.

Пока его допрашивали, эта братия успела вытряхнуть из одежды длинного, с коломенскую версту, кассира с кирпичного завода, потерявшего полумесячную зарплату рабочих. Все трое выглядели презабавно. Старший, по-видимому, атаман, поверх драной вязаной кофты натянул кассирский жилет, на ноги сапоги, упиравшиеся в промежность. Широкое скуластое лицо с пуговичным носом светилось довольством. Другой – ростом пониже, вёрткий, как юла, стреляя отчаянными глазами, запахнул на себе пёстрый пиджак с чужого плеча. Третий, высокий худышка, подвязал на груди кассирские штаны его же мохнатым шарфом. Сооружение, весьма отдалённо напоминающее шапку, съехало на тонкие взъерошенные брови.

Кассир дрожал, кутаясь в подброшенное ему тряпьё.

Двое цыган, продавших кому-то исполкомовскую кобылу, беспечно болтали на своём языке, дымя из калёных трубок. Они выторговали у беспризорников за табак карманные часы кассира. И тот, что постарше, с бородой, каждую минуту вынимал их и слушал, как они тикают. Второй, белозубый красавец с косой отметиной на виске, подмигивал подавленному кассиру и беззаботно напевал.

- Раскололся? – вежливо спросил атаман. Не дождавшись ответа, предложил:

- Подыми! Ох и отрава! С ног валит.

- Не курю! Ты где разоделся?

Довольный его вниманием, парнишка заулыбался, сдёрнул жилет, в щепотки грязных пальцев растёр саржевый подклад.

- В порядке?

- В самый раз.

- Бери. Я цыган оголю.

- Обноски не ношу. И тебе не советую. Верни.

В том, что сказал, не было приказа, но парнишка мигом разболок соратников и всё возвратил кассиру.

- А баки у них, – указал он на цыган.

- Отдайте, ребята.

Бородатый с сожалением цокнул языком, чётко деля слова, сказал:

- Нельзя отдавать, друг. Купил за табак. Табак они выкурили. – Великое дело – табак.

Молодой насмешливо сморщил лицо, покачав головой.

- Давай, что ли? Часы-то чужие.

Цыгане залопотали по-своему. Молодой взял часы и, сунув их в карман, выжидательно замер.

- Ну! – нетерпеливо настаивал Гордей.

- Если я скажу: отдай рубаху – ты отдашь? – спросил цыган. – Часы мои. Табак их. Я не хочу отдавать моё.

Ямин протянул руку, но молодой, спружинив, ударил его головою в тугой живот. Схватив цыгана, Гордей молчком отнял часы, предупредив:

- Ты не доводи меня! А то так отделаю, что фершала не отводятся. Сообразил?

- Сообразил, – морщась от боли, сказал цыган и затряс рукой.

Он что-то сказал бородатому, и оба рассмеялись и стали похлопывать Ямина по плечам.

Через день его снова вызвали. Допрос вёл всё тот же гололобый толстяк. Но теперь он чем-то разнился от прежнего.

- Ты, говорят, опять буянил? – дружелюбно усмехнулся он. – Это, брат, никуда не годится. Всех подследственных у меня перекалечишь.

- Невелика утрата.

- Ну-ну, я где-то должен себе на хлеб зарабатывать?

- Хлеб зарабатывают на поле.

- Верно. А кто хлеборобу покой обеспечивает?

- Мне твоего покоя не надо. Как-нибудь со своим беспокойством проживу.

- Крепко обозлился! Ну, а если бы ты и впрямь оказался преступником – тогда как? Понимать надо! У меня работа такая, что должен сомневаться.

- Можно до того досомневаться, что сам себе верить перестанешь.

- Это ты перегнул, – сказал следователь и перестал улыбаться. – Прошихина сильно стукнул?

- Вроде бы нет.

- Да как же не сильно, если он без сознания лежал!

- Так вышло.

- Надо осторожнее. Видишь, обиделся мужик и наговорил лишнего.

- Уж не за то ли, что я его отпустил?

- Может, и за то. Подпиши протокол.

Гордей подписал и лишь после этого вспомнил, что накануне сказался неграмотным.

- Быстро писать выучился! – рассмеялся следователь. – Собирайся!

- Куда? – встревожился Ямин. Ему показалось, что уж теперь- то всё потеряно.

- В твои края поедем.

- Вдруг убегу? Не