Город Антонеску. Книга 1 - Яков Григорьевич Верховский Страница 45

Вот еще одна роковая дата, которую нам предстоит запомнить, – 19 августа 1941 года, день рождения Транснистрии.

Транснистрия возникла внезапно, словно материализовалась из навязчивой мысли полубезумного человека и, сделав свое черное дело, исчезла, как исчезают следы на прибрежном песке, смытые волной Мирового океана.

Взгляните на карту!

Контур Транснистрии действительно напоминает след – след гигантской стопы Дьявола. Да и сама она, Транснистрия, не что иное, как Империя Дьявола. Все атрибуты в наличии: адское пламя костров, ходячие человеческие скелеты, окровавленные младенцы и опьяненные кровью демоны, вершащие черную мессу.

Взгляните еще раз на эту стопу: на одном из ее когтистых пальцев – жемчужина, окруженная голубым кольцом Черного моря. Это – наша Одесса…

Итак, вначале была навязчивая мысль или, если хотите, мечта – извечная мечта о «Романия Марэ».

Мечта о великом Румынском государстве, уходящем далеко за Нистру – за Днестр, далеко за границы всегдашней маленькой и жалкой Румынии.

Мечта о великом Румынском государстве, которому подчинены… только не смейтесь, пожалуйста!.. большинство стран Европы, побережье Черного моря и еще огромный кус Украины, аж до Днепра.

В это великое Румынское государство должна была войти, естественно, и Одесса.

Сумасбродная, на первый взгляд, мечта?

Но представьте себе, что однажды она почти осуществилась!

После окончания Первой мировой войны в Париже проходила мирная конференция, в которой участвовали 27 стран-победительниц, среди которых была и Румыния.

Румынию, правда, только с натяжкой можно было считать «победительницей». Она воевала в этой войне, надо сказать, прескверно, потеряла почти всю свою территорию и в конце концов подписала сепаратный мирный договор с Германией.

Но в 1918-м, когда поражение Германии стало уже очевидным, успела, что называется, «догнать паровоз», пристроилась к победителям и обеспечила себе участие в «дележе добычи». По подписанному в 1919-м Сент-Жерменскому договору, ей «перепала» часть территорий, принадлежавших Австро-Венгрии, и Бессарабия, входившая в Российскую империю.

Мечта о «Романия Марэ» начала сбываться!

Все эти замечательные события не могли бы произойти, если бы в конференции не участвовала весьма представительная румынская делегация, одним из членов которой был 37-летний подполковник Ион Антонеску.

Немало усилий приложил тогда будущий Великий кондукаторул для осуществления мечты о «Романия Марэ». Он даже брошюрку специальную сочинил с обоснованием «особых прав» румын на эти, чужие, земли: «Румыны. Происхождение. Прошлое. Жертвы и Права».

Антонеску на полном серьезе был уверен в «особых правах румын» и мечту о «Романия Марэ» пронес через всю свою жизнь до расстрельного столба, до того, последнего, контрольного выстрела в «Долине персиков» тюрьмы «Жилава».

И можно только представить себе, как омрачила ему жизнь пресловутая «уступка» Бессарабии и Северной Буковины в 1940-м. Он считал эту «уступку» позором. И «то», что произошло, действительно было позором. Но еще большим позором было то, «как» это произошло.

Танки «падают с неба»

Ровно за год до начала операции «Барбаросса», 22 июня 1940 года, на железнодорожной станции Ротонд в Компьенском лесу Франция подписала акт о своей капитуляции.

Этот акт, унизительный, как все акты о капитуляции, стал еще более унизительным, поскольку Гитлер потребовал, чтобы процедура происходила в салон-вагоне маршала Фердинанда Фоша, в том самом белом салон-вагоне, где когда-то был подписан акт о капитуляции Германии.

Уинстон Черчилль назвал это событие «Первым поворотным пунктом Второй мировой войны».

Сталин, видимо, был того же мнения и сделал «ответный ход». Через три дня после подписания акта о капитуляции, 26 июня 1940-го, Молотов вызвал в Кремль германского посла фон дер Шуленбурга и потребовал от него дать «совет» румынскому правительству «уступить» Советскому Союзу принадлежавшую когда-то России Бессарабию, а также…заодно уже!.. никогда ей не принадлежавшую Северную Буковину.

Запомните эту «уступку» Бессарабии и Северной Буковины – мы не раз еще будем к ней возвращаться!

Шуленбург, конечно, был «несколько удивлен» странной, на первый взгляд, формулировкой требования «захвата» территории и тут же сообщил об этом требовании в Берлин – имперскому министру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу. Тот пришел в ярость и побежал к Гитлеру. И если Шуленбург был «несколько удивлен», а Риббентроп в ярости, то Гитлер впал в настоящую истерику.

Но выхода у него не было: несмотря на все опубликованные самые дружественные соглашения и не опубликованные еще более дружественные протоколы, на румынской границе, угрожая нефтяным скважинам Плоешти, уже стояла советская Южная армия под командованием героя Халкин-Гола генерала Жукова.

Скрепя сердце Гитлер согласился на «наглое», с его точки зрения, требование, и правительству Румынии был передан совет: «уступить!»

Дело сладилось.

Для предотвращения нежелательных инцидентов договорились, что румынские войска будут ежедневно отходить с «уступаемой» территории на 20 километров, а советские войска будут эту территорию занимать…

Все, как будто бы, было предусмотрено. Но…

Жуков, скорее всего по приказу Сталина, не ожидая отхода румын, вторгся на «уступаемую» территорию, обогнал отходящие румынские войска и вышел намного раньше их к реке Прут.

Румыны, видимо, не уразумев, как это могло произойти, решили, что русские высадили танковый десант.

Началась паника: «Десант! Русские танки на переправе! Сталин идет на Бухарест!»

Офицеры бросали солдат. Солдаты бросали оружие. Вереницы беженцев усиливали неразбериху. Намеченный организованный отход превратился в бегство.

С презрением смотрели на это местные жители. Случалось, что солдат забрасывали камнями, случалось, что с офицеров срывали погоны…

Говорят, что наибольшее унижение выпало на долю будущего Великого кондукаторула, командующего 3-й румынской армией, генерала Антонеску, бежавшего из Кишинева.

Действия Жукова противоречили договоренности, и румынский посол в Москве обратился с жалобой к Сталину.

Сталин позвонил Жукову.

Вспоминает Жуков: «Сталин спросил меня: «Какие-такие танки вы высадили на переправе через реку Прут?»

«Никаких танков мы не перебрасывали, – ответил я. – Да и перебрасывать не могли, не имели подходящих самолетов. Это румынам с перепугу показалось, что танки падают с неба». Сталин рассмеялся…»[33]

Сталин рассмеялся…

Жуков доставил ему удовольствие.

А Антонеску не смог забыть, как русские танки «падали с неба».

Не смог забыть позора «уступки».

Священные права румын

Антонеску не смог забыть позора, и он прямо говорит об этом, посылая своих солдат на смерть 22 июня 1941-го:

«Румыны! Сегодня я решил начать священную войну!

Перед лицом Бога, перед лицом Истории я беру на себя ответственность вернуть румынскому народу то, что у него было отобрано через унижение и предательство.

Солдаты! Вперед! Умрите за землю ваших отцов и ваших сыновей!»[34]

Но вся эта патриотическая риторика сегодня уже не отражает претензий Антонеску. Сегодня ему уже, как пушкинской старухе из «Сказки о рыбаке и рыбке», хочется большего. Сегодня