Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт Страница 46

Я люблю свою дочь. Но я также люблю сына.

Как вкопанная, я смотрю вслед охранникам и адвокату больницы, полицейские выводят Эдварда на дневной свет, настолько ослепительный, что мне приходится щуриться, но даже так я слишком быстро теряю его из виду.

Автоматические двери закрываются с шелестом, будто обмениваются сплетнями. Я роюсь в сумочке и нахожу телефон, чтобы позвонить мужу.

– Джо… – говорю я, когда он поднимает трубку. – Мне нужна твоя помощь.

Люк

Альфа-самка по запаху может выбрать добычу из стада в сотню животных. Лось с царапиной на ноге при каждом шаге будет оставлять запах гноя. Альфа считает это уязвимостью и может выследить зверя, будто его след выложен хлебными крошками. По запаху, оставленному зубами лося на траве, которую он щипал, она способна определить возраст животного. Она многое узнает о добыче задолго до того, как увидит.

В конце концов она перестанет выискивать следы на земле и начнет глубоко вдыхать воздух. Ветер донесет до нее частички пыли, осыпающейся со шкуры, так что даже издалека волчица определит, что впереди тот самый лось. Когда волчица перейдет на бег, ее охотники будут держаться рядом, но едва они нагонят стадо, альфа-самка пропустит их вперед. У нее слишком ценная роль, чтобы подвергаться опасности, поэтому она руководит охотой издалека. Рядом с хвостом у волков находится железа, выделяющая пахучее вещество. Чтобы переместить охотника вправо, альфа наклонит хвост влево, испуская понятный соратнику запах в нужном направлении. Если охотнику надо ускориться, волчица поднимет хвост и загнет кончик кверху. Опуская хвост, она замедлит охотника. Благодаря разному положению хвоста и своему запаху она общается со стаей, направляя ее. Даже если по пути охотникам попадется другой лось, они не станут на него нападать, пока альфа не подаст сигнал, и даже тогда набросятся только на то животное, которое она укажет.

Обычно альфа засылает двух волков занять позицию перед лосем и прислушивается к биению его сердца. Лось может топать ногами, фыркать или махать рогами, показывая, что он сильный противник, но не в силах контролировать секрецию надпочечников. Когда альфа посылает третьего охотника за спину лося, его сердце на миг замирает, и волчица может приказать стае держать его в страхе. Это длится несколько часов, а порой и недель.

И дело не в том, что волки по натуре жестоки. Просто альфе, например, также известно, что на востоке бродит соперничающая стая, которая больше и сильнее ее собственной. Если лось испугается, его кровь будет переполнена адреналином – такова эмоциональная цена смерти. Потом, пока стая будет питаться добытой тушей, соперники на востоке почуют адреналин в моче и испражнениях, отмечающих границы территории. И ее родная стая станет менее уязвимой. Волки с востока не придут воровать еду или убивать потомство тех, чей запах насыщен эмоциями, властью, превосходством.

Другими словами, поступки, с одной стороны, жестокие и бессердечные, с другой – могут оказаться единственным способом защитить семью.

Эдвард

Достаточно сказать, что в средней школе я был не самым популярным ребенком. Я рос тихоней, умником, всегда получал пятерки. С такими детьми завязывают разговор, только если нужно узнать ответ на четвертый пример в домашнем задании. На перемене меня с большей вероятностью можно было застать в тени за чтением, чем за забрасыванием мяча в кольцо на баскетбольной площадке. Это происходило задолго до того, как я открыл для себя преимущества круговых тренировок, так что в то время мои бицепсы могли поспорить формой с лапшой ригатони. Вдобавок я не обращал внимания на девочек в таких коротких юбках, что сзади из-под них выглядывали трусики, но время от времени, когда никто не видел, я смотрел вслед парням, которые обращали.

У меня были друзья, но все они походили на меня и тоже предпочитали проводить свои дни, сливаясь с пейзажем, чтобы их, не дай бог, не заметили. Быть замеченным обычно означало стать кульминацией шутки кого-нибудь из популярных ребят. Вот почему в свой тринадцатый день рождения я знал, что поступаю правильно, хотя в итоге меня неделю оставляли в школе после уроков и на месяц посадили под домашний арест.

Мы выстроились в колонну, чтобы отправиться в кафетерий на ланч, и ждали, пропуская другие классы. Эту ежедневную процедуру я довел до совершенства: никогда не вставал в начало очереди (территория популярных детей) или в ее конец (территория озорников), поскольку в этих местах я становился легкой мишенью. Я втиснулся посередине, между девочкой с фиксатором спины для лечения сколиоза и другой девочкой, недавно приехавшей из Гватемалы и плохо понимавшей по-английски. Другими словами, я был очень занят, притворяясь невидимкой, когда случилось ужасное: наша учительница, старая, добрая и почти глухая, решила скоротать время, вспомнив, что у меня сегодня день рождения.

– Вы же помните, что сегодня Эдварду исполнилось тринадцать лет? – спросила миссис Стэнсбери. – Давайте поздравим его, пока мы ждем… С днем рождения тебя…

Я побагровел. В конце концов, нам уже не по пять лет. Мы в восьмом классе. Песенки в виде поздравления от класса вышли из моды примерно в то же время, когда мы перестали верить в зубную фею.

– Пожалуйста, хватит, – прошептал я.

– Как ты собираешься отпраздновать свой день рождения? – продолжала учительница.

– Как-как… – сказал один из ребят достаточно громко, чтобы услышал я, но не учительница. – Со своими дружками-геями, верно, Эдди?

Все рассмеялись, кроме девочки из Гватемалы, которая, видимо, не поняла шутки.

Миссис Стэнсбери выглянула в коридор, чтобы посмотреть, не подошла ли наша очередь. К сожалению, нет.

– Сколько лет уж тебе? – запела она. – Сколько лет уж тебе? Сколько лет, милый Эдвард?

– Заткнись! – выкрикнул я, сжав кулаки.

Мой крик миссис Стэнсбери услышала.

Через несколько мгновений о нем узнал директор. И мои родители. Меня наказали за грубое отношение к учительнице, которая только хотела сделать приятное и порадовать меня в день рождения.

Через месяц домашний арест закончился – в переводе на волчий отец сказал, что подчиненному недопустимо так обращаться с вожаком стаи, – и отец спросил, какие я сделал выводы. Я постарался не отвечать. Потому что в следующий раз поступил бы так же.

Просто я пытаюсь сказать, что люди, которые прыгают в пропасть не глядя, делают это не по глупости. Мы прекрасно понимаем, что нас ждет падение. Но мы