Дмитрий Каралис - Автопортрет Страница 47

Такие вот дела...

Собираюсь ехать под Ригу, в Дубулты, на семинар молодых фантастов. От Ленинграда едут трое: Андрей Смоляров, Коля Ютанов (будущий гений!) и я тот еще фантаст.

Отдежурил сутки, сутки отдохнул, и теперь дежурю еще двое - зарабатываю отгулы для поездки на семинар.

Ольга кашляет - бронхит. И бронхит затяжной, хронический. Это повергает меня в уныние: уезжать на две недели от хворающей жены - тоскливо.

19 ноября 1985г. Зеленогорск, гараж.

Сторож Володя Осипов, 1929 года рождения, блокадник:

"Мать мне говорит: "Сходи, Володя, к соседке, что-то она третий день не выходит". Я захожу к ней в комнату, та лежит под одеялом. Зима, холодно. Она и говорит: "Если тебе не трудно, Володя, почеши мне ноги. Что-то чешутся".

Я одеяло поднимаю, а там крысы - ей пальцы грызут. Костяшки торчат. Крысы разбежались. Я одеяло опустил, обжал со всех сторон и двумя утюгами придавил.

- Спите, - говорю, - больше чесаться не будет.

А утром она умерла".

Он жил на Васильевском острове, на 3-й линии.

Сейчас ходит по лесам, собирает чагу, делает из нее чай и угощает всех, уверяя, что она помогает от рака и других болезней. Три года назад лежал в Песочном с опухолью желудка - оперировали.

Маленький, худой, беззубый, в неизменном беретике, похожий на обезьянку, которая в моем детстве мелькала в телевизоре вместе с Телевичком. Пару месяцев назад я выкинул его из будки, когда он пришел затемно на смену и стал светить мне в лицо фонариком, разглядывая нового человека и интересуясь: "Что это за чмырь тут лежит?" Я спал. Мы не были еще знакомы. Я выкинул его и запер дверь. Он бегал под окном и обещал сходить за топором, чтобы зарубить меня.

Потом мы подружились.

14 декабря 1985г. Зеленогорск, гараж.

Вернулся с 4-го Всесоюзного семинара молодых писателей-фантастов и детективщиков-приключенцев. Пробыл две недели. На мой день рождения - 26 ноября - приехала Ольга. Гостила два дня.

Впечатления от семинара богатые. Завел знакомства интересные. Народ читающий, начитанный и одержимый. Последнее некоторым мешает - кроме фантастики они знать ничего не хотят. И не знают. Такое ощущение, что и Толстого не читали, только проходили. Эрскина Колдуэлла путают с американским космонавтом. Кстати, я познакомился с нашим космонавтом Георгием Гречко, взял у него интервью для "Авроры".

Я был приятно удивлен, что народ читал "Записки книгонелюба" в "Авроре", и некоторые, знакомясь, трясли руку: "Так вы тот самый Каралис, который "Записки книгонелюба" написал? Очень приятно! Замечательная вещь! В самую точку попали!"

Семинар проходил в Доме творчества писателей на берегу Рижского залива. Девятиэтажная башня, шведской постройки. Отличная кормежка, отличные номера, безалкогольный бар.

Когда мы приехали, еще зеленела трава и журчала река Лиелупе. Через пару дней река стала. Море не замерзает. С балкона был хорошо слышен его ровный шум.

Выражаясь экономическим языком, я ознакомился с производителями, покупателями и производственными отношениями на литературном рынке.

Пишут фантасты скверно. Много убогого фантазирования и мало литературы. В основном, выжимки из Стругацких, перепевы их сюжетов. Тексты, подчас, такие, что язык сломаешь. Много матерились по этому поводу. Мы ездили с Андреем Смоляровым и Колей Ютановым. Я был в семинаре Дмитрия Владимировича Биленкина. Приятный дядечка из Москвы.

Москвичи - неплохие ребята; есть проблески: Вит. Бабенко, Володя Покровский, Эдик Геворкян. Всего на семинаре было около сорока человек.

По ночам - жаркие споры о литературе.

За выпивкой приходилось рыскать по всей Юрмале.

Накануне вышел Указ - две бутылки водки в одни руки, и мы с Колей Ютановым и Смоляровым накануне моего дня рождения прошли пешком четыре километра по дачным поселкам и нашли, наконец, магазинчик, где продавался кубинский ром "Гавана клаб" крепостью 43 градуса. Задача была - взять как можно больше. По Указу нам полагалось шесть. Сначала мы взяли у скучающего продавца свои законные. Поинтересовались, нельзя ли по случаю дня рождения я показал паспорт - закрыть один глаз на удушливый закон, и дать еще несколько бутылок.

- Не палошена, - даже не глянув в паспорт, ответил здоровяк в фартуке и пестрой кепке.

Вышли, закурили. Ледяная корка на дороге. Ветер холодный. Кругом дачи заколоченные стоят. Ни души. Обратно - четыре километра пиликать. Обидно с полупустыми руками. Фантасты мы или не фантасты?

Придумали переодеться. Ютанова, как самого молодого, решили послать на амбразуру первым. К тому же, он меньше всех светился в магазине - топтался около кондитерского прилавка. Коля с трудом влез в мою куртку, развязал на моей шапке тесемки, опустил уши. Мы сняли с него очки с толстенными стеклами и подвели к двери.

- Помнишь, где продавец стоит? Налево по диагонали! Вперед!

Коля, как Паниковский, изображавший слепого, захлопал рукой по косяку двери, нащупал ручку...

Вернулся он с литром и даже сдачу правильно принес.

- Кошмар, - смеется, - как в тумане! Ни хрена не видно. Дайте скорее очки!

Выждали для порядка минут пять, и меня стали готовить. Колина шапочка с козырьком у меня до бровей съехала; его пальто из серого сукна, как на вешалке болтается. Едва я нацепил Колины очки, как магазин отпрыгнул от меня на десяток метров, а сам Коля, держащийся за дерево, показался мне далеким путником на опушке леса.

- Водка есть? - прорычал я продавцу. Он стоял, скрестив на груди руки в конце длинного конусообразного туннеля.

- Нет, - меланхолично ответил он. - Только "Кавана клап".

- Две бутылки! - заорал я не своим голосом. И вытянул бесконечно длинную руку с червонцем. Рука неожиданно быстро уперлась в прилавок.

Звякнули бутылки, брякнулась в блюдечко мелочь, шелестнула рублевая бумажка. Я навел телескопическую руку-манипулятор на блюдечко и сгреб сдачу. Ухватил раскатившиеся бутылки и, как на ходулях, пошагал к выходу. Вывалился, снял очки, отдышался.

Смоляров ходил в своих очках, но без шапки и верхней одежды. Он изображал выскочившего из автомобиля шофера. Весьма талантливо изображал. Перья рыжих волос, торчавшие над лысиной, придавали ему лихой и бесшабашный вид. Мы даже позавидовали. Посвистывая и приплясывая, он скрылся за дверью магазина и также весело вернулся с двумя пузырями.

Мы смудрили нечто невообразимое - я вывернул свою куртку мехом наверх, надел другие, круглые, очки, взъерошил волосы, поднял валявшуюся суковатую палку, вошел, прихрамывая, и спросил, заикаясь, про водочку. Пытался косить глазами. Парень дал мне две бутылки рому и, когда я пошел, шлепая ботинками и вихляя задом, сказал невозмутимо: "Мошна была и бес карнавала такаварица, па-харашему".

Четырнадцать бутылок рома и дюжина "тархуна" - крепкая основа для дружеского застолья.

В Дубултах - шаром покати.

Мы поделились схемой путешествия с коллегами-семинаристами. Бумажку передавали из рук в руки, снимали копии. Только два веселых приключенца из Минска - Брайдер и Чадович никуда не бегали - они привезли тьму белорусской самогонки и несколько шматов сала. Держались несколько особняком, но в опохмелке никому не отказывали.

Мои рукописи обсуждали последними. Обсудили, похвалили, назвали открытием семинара. Я возил "Феномен Крикушина" и рассказ "Маленькая битва..." Рассказ шел вне конкурса. В эйфорию я не впал: удачных стартов в литературе всегда было больше, чем удачных финишей.

Еще нас возили на экскурсию в музей криминалистики при МВД Латвийской ССР. Расчлененные трупы, пирожки из человеческого мяса, горы оружия, фальшивомонетчики, истории крупных уголовных дел. Детективщики привычно оглядывали стенды с фотографиями "расчлененки" и задавали профессиональные вопросы. Ольга вышла бледная и села на лавочку: "Вот, дура, ходила бы по магазинам. Зачем я сюда поперлась?.."

Я ездил в новой темно-синей куртке с капюшоном и новой шапке из стриженого бобра - купили с рассадных денег. Ольга - в полосатой шубе из искусственного меха. Богачи!.. Зажиточные селяне.

На семинаре мне понравилось. Как кто-то выразился, "мы стали членами дубултянского братства". Возможно, это был Коля Ютанов. Но никак ни А.С. Одному москвичу он обещал вылить кефир на голову, другого обозвал обидно, и вообще, кичился своим литературным нигилизмом так, что его приходилось сдерживать.

Заканчивается Год Быка. Что сделано? Мало, очень мало.

Не закончен "Шут".

Сейчас делаю реалистическую вещь "Мы строим дом". Пишется легко и с интересом. Затем, возможно, добью "Шута".

Заходил в гараж Андрей Жуков, принес рассказ "Часы с птенчиком". Неплохой рассказ. Андрей писать будет. Он ушел из сторожей и работает на Пухтоловой горе под Зеленогорском, обслуживает лыжный подъемник.

Кто бы мог подумать, что на Пухтоловке, где мы в детстве собирали грибы, ягоды и поддавали ногой гильзы и ржавые каски, будет лыжный подъемник, и слаломисты станут резать зигзагами белый склон, пыля колючим снегом?..