Биарриц-сюита - Бронислава Бродская Страница 48

ресторане в двух кварталах от гостиницы. Клиенты не стали пить вина, хотели заказать просто воду. Официант с готовностью хотел им принести несколько бутылок Perrier, но Михаил попросил просто кувшин с водой… «Вот, я – дурак, экономлю французам деньги. Мне-то, какая разница?» – Михаил привычно над собой иронизировал. После обеда все пошли в номер отдохнуть. Михаил растянулся на кровати и начал читать по-английски Рота. Как все-таки хорошо, что он мог читать в подлиннике, неплохая у них была школа. Михаил подумал, что мать была права, что отдала его в спецшколу, причем такую хорошую, с другой стороны из-за этой школы, гуманитарных друзей, высокого уровня начитанности ему было тягостно в институте, он никогда не смог чувствовать себя своим среди инженеров. Может, если бы не школа, он бы в этом техническом кругу прижился лучше. Впрочем, он вынужден был признать, что он сделал то же самое с Женей. Может и верно, что мы подсознательно повторяем модель воспитания, пример которой нам задали родители? Просто не знаем другой, и стереотипы усвоенные в детстве, не могут уйти из нашего сознания полностью.

Француз приехал за ними на машине в 6:40, концерт начинался в 7:30, а ехать до муниципального концертного зала в Байоне было меньше 15 минут. Дядьки надели темные костюмы, дама была в темно-синем длинном бархатном платье, на высоких каблуках, в руках она держала крохотную сумочку. Михаил подумал, что еще лет 20 назад, русские не умели так одеваться, просто никто не имел вечерних платьев, да собственно публика, посещавшая симфонические концерты в консерватории или в зале Чайковского, была просто московской интеллигенцией, одевавшейся прилично, но демократично: не приходили в джинсах, но и не надевали длинных вечерних туалетов. Даша выглядела хорошо: ее светлые волосы были собраны в узел, в который он воткнула красивую заколку, платье выгодно обтягивало фигуру. Михаилу пришло в голову, что может она даже была рада пойти на концерт – повод надеть платье и "банкетные" туфли со стразами. У него тоже для таких случаев был темно-серый костюм, он в нем ходил в театры и на переговоры, надевая, правда, в зависимости от случая, разные галстуки и рубашки. Он опять зачем-то подумал о Женьке: нет, такое платье, как у Даши, дочь бы не украсило. Плохо. Впрочем, Женя бы только посмеялась над нарядами гламурных дур… Ну, пусть. Может она и права, хотя… Михаилу было приятно смотреть на нарядную Дашу. Молодец она все-таки.

В фойе продавали напитки и какие-то разнообразные птифуры. Француз радостно предложил гостям что-нибудь купить, все согласились и пришлось немного выпить. Михаил знал, что этикет обязывает француза купить один напиток, а больше прижимистому галлу и в голову не придет предложить, да и глупо это было перед концертом. Места у них были в партере, немного сбоку. Михаил принялся оглядывать зал: все современно, удобные кресла, обитые янтарным бархатом, необыкновенной красоты люстра. Зал уже был почти полон, но народ продолжал пребывать. Солидная публика, много туристов, слышалась разноязыкая речь. Одеты все были по-разному, но в основном в вечерние туалеты. Французы знали, что надевать на премьеру, тем более, что билеты были недешевы и совсем бедных людей в зале не было. Да и приходить слушать симфонический оркестр в шортах здесь было не принято.

На сцене оркестр уже настраивался, высокий худой юноша стоял перед музыкантами, работая то с одной, то с другой группой, скрипачи едва заметными касаниями подтягивали струны, зажав подбородком скрипку, духовики возились в коробочках с мундштуками, то и дело прикладывали их ко рту, а потом легонько подув, клали обратно. По залу расходилась многоголосица усаживающихся в кресла людей, сопровождающаяся звуками отрывистой какофонии, странным образом складывающейся в гармонию. «Ой, тут у них даже занавеса нет. Надо же… » – удивилась Даша, и Михаил подумал, что есть вероятность, что все они пришли на концерт большого симфонического оркестра в первый раз в жизни. Таким неискушенным людям всегда нравится мелодичная привычная музыка, отрывки из которой они забивают в свои телефоны. Из правой кулисы быстрым шагом вышел дирижер. Оркестр поднялся, потом еле заметным кивком маэстро его посадил, и сразу поднял руки с тонкой белой палочкой. Тело его наклонилось вперед, голова вскинулась: началась увертюра Глинки. Михаил облокотился на спинку кресла и постарался отключиться от всех своих мыслей. Ему было даже неважно, сможет он проникнуться музыкой или нет, главное была возможность молчать и не улыбаться.

Женя

К подруге было ехать недалеко, в район Курского вокзала. Квартира была в тихом переулке, однокомнатная, но из большого коридора с окнами удалось выделить столовую, хоть и узкую. Для кухни тоже было небольшое место. Хотела бы Женя иметь такую квартиру, да еще и в центре! Но это было невозможно. Она выехала на Садовое кольцо, и медленно, постоянно тормозя, двинулась вниз к вокзалу. Подруга ее ждала, обрадовалась и сказала, что говорить надо потише, ребенок спит. Женя вымыла руки и уселась за стол. В большой турке подруга сварила кофе. Ничего существенного на обед у нее не было. Они поели бутербродов с колбасой и сыром. Жене следовало бы заехать купить каких-нибудь пирожных, но она привыкла, что покупали для нее, да к тому же ей не хотелось останавливаться, выходить под дождь, подруга была озабочена диетой, и, увидев пирожные, принялась бы нудить, что "им обеим этого нельзя". Женя не любила напоминаний о необходимости ограничивать себя в еде. С одной стороны это казалось действительно необходимым, джинсы нешуточно жали, но с другой стороны, все эти диеты, зеленые салаты раздражали: это была постоянная тематика тупых женских журналов, читать которые Женя считала ниже своего достоинства. Как правильно питаться? Как понравится мужчине? Как удержать друга? Как сменить свой имидж? Как вести себя на первом свидании? Читать такие глупости, рассчитанные на простушек-провинциалок, было неприятно. Девочки поговорили об инциденте в Фейсбуке, подруга горячо Женю защищала, потом, как и следовало ожидать, спросила о Денисе. Женя настороженно ждала этого вопроса и тут же взъелась:

– Ты, что меня специально каждый раз о нем спрашиваешь?

– Да, нет, Жень, почему специально? Я же не знаю, видишься ты с ним, или нет? Что такого?

– Да, ничего такого! Нет его для меня больше! Я не хочу о нем говорить! Ты слышишь?

Он умер, сдох!

– Он, что, не звонил?

– Не звонил! Блядь… Если ты еще раз спросишь, я – уйду! Ты поняла? У нас, что, нет другой темы? Я знаю, почему ты спрашиваешь. Ты хочешь убедиться, что