Юрий Дружников - Лишний персонаж в водевиле Страница 5

Но она уже выскочила в коридор, открыла дверь.

-- Входи. Он сейчас отвалит.

Услышав о себе в третьем лице и еще не вняв до конца сути происходящего, Ипполит Акимыч обреченно сел на диван и ждал. В дверях, подталкиваемый в спину Мальвиной, показался Радик. Мальвина хихикнула.

-- Вы что, будто незнакомы?

-- Как же, встречались, -- сказал Радик.

-- Понимаете, звонит мне и звонит, -- она захохотала. -- Просто преследует. Надо же выяснить отношения. Какой самый лучший способ, чтоб мужчину отвадить? Ну? Правильно! Сыграть с ним в бильярд.

-- Простите, -- выговорил, наконец, Радик, глядя в пол. -- Я не знал, к кому мы...

-- Ничего страшного, понимаю, -- засуетился Ипполит Акимыч. -- Это жизнь, не водевиль. Вам надо сыграть в бильярд, а все бильярдные закрыты... Посидите на кухне, я сейчас...

Кряхтя, он надевал на себя все, что попадало под руку. Натянул свитер. Потом, задумавшись на секунду, понял, что гулять ему предстоит долго, и взял плащ, шляпу, зонт. Часы на серванте показывали второй час ночи.

-- Я ушел, -- крикнул он из коридора.

Мальвина появилась на пороге кухни.

-- Как это все-таки запирается? -- она кивнула на дверь.

-- Никак, -- сказал Ипполит Акимыч. -- Замок поломан. А зачем?

-- Ну мало ли... -- она надула губы. -- Вы бы починили замок, что ли.

-- Конечно, само собой, -- согласился он. -- Ты, деточка, права. Уже купил новый. Завтра плотник врежет.

-- А сигарет у вас нету?

Сигарет у него не водилось.

Часа через три, когда небо уже посветлело и звезды растаяли, Ипполит Акимыч, всласть нагулявшись по всем близлежащим улицам, решился вернуться. Дверь была приоткрыта, квартира пуста, бутылка вина тоже, а водки осталось много.

Он налил себе полстакана, выпил залпом и долго сидел на кухне, тупо глядя на входную дверь.

Больше он своей Мельпомены не видел.

5.

В метро стало совсем безлюдно. Почти все люстры погасили. Ипполит Акимыч тяжело поднялся со скамьи. Он еще таил обиду и вместе с тем чувствовал вину перед Радиком. Странно, что этой вины раньше не было. Соединившись, оба эти чувства теперь уничтожили друг друга. Ничего не осталось, пустота. Треугольник без ревности. Задержав руку поднявшегося за ним со скамьи Радика в своей, Ипполит Акимович поколебался: спросить или не спрашивать? Посмотрел Радику в глаза.

-- Как поживает... Мальвина?

Радик отвел взгляд.

-- Сперва один киношник обещал протолкнуть ее в театральное училище. Она поступала, но не прошла. Потом отец в спешке пристроил ее в "Интурист".

Выходит, народный артист Попов не помог: не смог или обманул.

-- Почему в спешке-то?

-- Чтобы по больничному получать. Она сразу ушла в декрет.

-- Стало быть, замуж вышла?

-- Не, так родила. Девочку.

И треугольника не осталось. Один острый угол.

-- От кого? -- чуть слышно выдавил Ипполит Акимыч.

-- Сказала, как дева Мария, непорочно. Я ей звонил -- все отвечала, что занята. Раз спросил: когда освободишься? Она ответила: "Никогда".

-- Зовут как девочку-то?

-- Полина. Я думал, вы слышали...

-- Нет, -- отрывисто сказал Ипполит Акимыч, и у него заколотилось сердце. -- О Мальвине слышать не довелось.

Они разжали руки. Радик резко повернулся и побежал. Он не прихрамывал.

-- Постой! -- крикнул Ипполит Акимыч, еще раз изумившись. -- А нога?

-- Нога? -- обернулся тот. -- Мне операцию сделали. В Таллинне нашли хирурга -- ногу удлинил. Теперь вам со мной не пришлось бы мучиться.

Радик на прощанье кивнул и шагнул в дверь остановившегося поезда.

"Астаррожна, дввери закррываюцца! Слледушшая станция -- "Диннамма"".

-- Полина, -- пробормотал Ипполит Акимыч сам себе. -- Значит, Поля...

Механически приподняв шляпу, он растерянно поглядел Радику вслед и побрел к выходу. Рука сама опустилась в карман и нащупала кусочек веревочки. Квартиру Ипполит Акимыч теперь всегда запирал и больше всего на свете боялся потерять ключ.

1969.