Сергей Степанов - Путь Воина Страница 5

Все же, когда даются два разных ответа и возникает спор, напряжение, то это является предпосылкой для начала мышления, от слушателя требуется сделать выбор. А для этого необходима рефлексия, соотношение различных ценностей.

Когда пройдены обе стадии включения и человек уже активно внутренне работает с материалом, т.е., внутренне спорит, соотносит свои знания внутри себя с чем-то иным, обладает какой-то внутренней рефлексией, то наступает следующая стадия включения, когда человек сам начинает встревать в разговоры, начинает говорить.

Начиная говорить, человек так или иначе проявляет и защищает свое мировоззрение. Последняя стадия включения заключается в том, что он принимает основания ведущего, начинает мыслить в русле семинара. Тем самым, у него начинает формироваться новая область значимости, которая постепенно расширяясь, вступает в противоречия с имеющимися областями значимости и переформировывает их. Новое описание постепенно вытесняет старое и сознание меняется. Пока вопросы касаются переферийных областей моего сознания, я допускаю новое мировоззрение, но, рано или поздно, я ощущаю угрозу моему описанию, моим онтологическим основам. И тут возникает вопрос: хочу ли я, действительно, измениться, или я доволен собой и своей жизнью, а семинар мне нужен только для адаптации? Каждый сам решает этот вопрос и, если он остается на семинаре, значит, он хочет измениться. Задачей ведущего, при этом, является создание невыносимых условий для неправильных мировоззрений. Участник семинара не должен иметь возможности и остаться прежним, и приобретать новое знание. Это достигается при помощи правильной постановки вопросов и жесткого требования ответов.

- Если находить ответ в себе, то возникает как бы два ответа. Первый ответ, когда вопрос рассматривается сам по себе, почти вырванный из какого-то контекста, а второй ответ возникает, исходя из самого основного в моем мировоззрении. Т.е., у любого человека возникает как бы два ответа и, в моем случае, он занят соотнесением этих двух ответов между собой. И, задавая вопрос или ведя диалог, он может исходить из общей точки зрения, где этот вопрос является частным случаем, и с той точки зрения, где этот вопрос рассматривается сам по себе.

- Я бы даже сказал больше, что он может кроме собственного мнения говорить то, что от него хотят услышать.

- Что значит рассмотрение вопроса самого по себе?

- Можно рассматривать семинар как основную деятельность, решая, что нужно для семинара как такового. А можно подумать так: зачем нужен семинар - для того, чтобы я развивался, чтобы я достигал тех целей, которые для меня самые важные, и семинар должен служить этим целям. При этом он может развалиться или не развалиться - это неважно, главное, чтобы он служил для достижения моих целей. И, исходя из этих двух подходов, я буду по-разному отвечать на вопросы.

- Должен ли человек говорить, исходя из собственных схем описания, или, исходя из содержания, достижений семинара? Если человек впервые попал на наш семинар, то он может проявлять активность, которая может быть правильной или неправильной.

- Скорей всего это деструктивная, разрушающая активность.

- Чаще всего человек просто начинает излагать какую-то свою схему. Если ответ короткий, то схема еще не видна, но, если дать ему возможность развить то, что он хочет сказать, то ясно обрисовывается какая-то схема. И, спрашивается, что делать семинару в такой ситуации? Как реагировать на проявление этой схемы? - Одна из онтологический задач семинара - это разрушение прежних схем.

- Если же человек будет просто повторять чужие схемы, то это не принесет ему пользы. Он должен опираться на свое сознание, но оно должно быть подвижным и развиваться.

- И как достичь этого? Предположим, что какая-то абстрактная Тао-Сянь начинает говорить о включенности, вводя понятия участия, полунаблюдателя, наблюдателя и т.д., т.е. излагать какую-то свою схему. И она эту схему проталкивает в любые вопросы, которые возникают. Эта схема позволяет отвечать на поставленный вопрос. Она отвечала на вопрос с позиции этой схемы, которая, с ее точки зрения позволяет правильно ответить на этот вопрос.

- Тут надо различать: схема это или нечто большее. Дело в том, что когда ты ее отрефлектировал, то это уже не схема.

- Давайте введем такое обозначение: когда человек отрефлектировал, то это уже схема, а, когда еще не отрефлектировал, то это такой поэтический бред.

- Я думаю, что стоит допускать изложение собственной схемы только в том случае, если он не вводит никаких новых терминов, не опирается ни на какие новые термины. Если он может изложить что-то из своей схемы тем языком или в тех терминах, которые были введены на семинаре, то это допустимо?

- Это очень хороший вариант. Пускай он излагает собственную схему, но пускай он использует язык, который у нас принят.

- Пускай попробует изложить свою схему этим языком. Посмотрим, удастся ли ему это?

- Да, хотя это и хороший вариант, но трудный.

- Во всяком случае можно прервать человека, если он говорит, что я сначала обрисую основные моменты моменты моей схемы, и тогда все будет понятно.

- Если человек вводит новый термин, то он должен объяснить его, исходя из уже имеющихся терминов. Тем самым он вносит позитивный вклад в развитие семинара.

- Можно при помощи дополнительных вопросов дойти до основания его схемы, как-то перевести эти основания на другой язык, на язык семинара и через этот переход, заодно, изменить и само основание, саму схему. Последовательно делать это так, чтобы с каждым шагом он был согласен. Это один способ.

Второй способ, когда в сознании образуется такая область, которая не будет зависеть от всего остального мировоззрения, не будет зависеть от его оснований, будет какой-то абстрактной игрой и автономной областью. И постепенно вводить в эту новую область все больше элементов значимости, все больше отношений, связей. Постепенно расширяя эту область, чтобы она вытесняла прежнее мировоззрение. Какой путь более правильный ?

- Возможен вариант, что на семинаре сформируется своя схема в сознании человека, которая будет работать только на семинаре, а в других условиях будут продолжать работать прежние схемы. И, если, даже эта новая область будет расти, она все равно будет локализована тем состоянием, в котором человек находится на данном семинаре.

- Я думаю, что с этим надо смириться. Вряд ли на семинаре можно достичь каких-то больших результатов. Нужно стремиться к тому, чтобы он хорошо научился играть в эту игру, которая предлагается на семинаре.

- Новое описание неминуемо сталкивается с прежним и человек ощущает угрозу своему описанию. Причем, некоторые, обладающие тонкой чувствительностью, сразу чувствуют эту угрозу, а некоторые соглашаются, а потом, когда говоришь, что из этого следует то-то и то-то, что вы должны сделать это и это, то они говорят, что этого я не хочу делать. В любом случае проблема угрозы возникает. Что же делать человеку, когда он внутри себя сталкивается с этой угрозой? Кардинальное решение заключается в том, что он должен признать свое описание неправильным. И более того, это одно из условий нашей игры. Участник семинара должен признать, что он дурак и ему срочно необходимо становиться умным, принимая мировоззрение ведущего.

Например, если ведущим становится Шарлатан, то, чтобы мне быть адекватным, я сразу же должен внушить себе, что я дурак, что, на самом деле, Шарлатан лучше понимает как все устроено. Хотя он может говорить не логично, может быть вообще непонятно, что он хочет сказать, кажется, что он несет какой-то бред. Но я говорю себе: если мне это непонятно, то не потому, что Шарлатан дурак, а потому, что я дурак. Только при таком условии я могу воспринимать адекватно Шарлатана. Для этой игры, в которой ведущий всегда лучше понимает суть вещей, чем участники, совершенно безразлично, кто ведущий.

- Я думаю, всерьез не нужно думать, что я дурак.

- Всерьез никто и не думает. (Смех).

2.- Мы выяснили, что любое действие, имеющее разумное основание, неминуемо имеет характеристики животных инстинктов. Разум перпендикулярен плоскости инстинктов. Отсюда следует, что, чтобы я ни делал, это имеет проекцию на плоскость животного сознания и имеет какое-то отношение к этим 4 формам адаптации. Поэтому, это сложная задача, определить чем руководствовался человек при совершении данного поступка: разумным основанием или чисто животными функциями. Каким бы разумным он ни был, все равно рассудочная, животная составляющая его поступков остается.

Чтобы разобраться в этом, надо создать такую критическую ситуацию, когда остаются два решения: одно увеличивает адаптивность, но противоречит Разуму, а второе - больше соответствует некой идее, но уменьшает адаптивность. Если подвести человека к этой критической ситуации, то, во-первых, он будет сопротивляться в принятии решения, он хочет и то и другое. Но, если, все-таки, не дать ему уйти, припереть его к стенке и заставить решать, то по его решению мы сможем сказать, прошел ли он уже период адаптации, движут ли им разумные идеи или нет. Совершенно очевидно, что для всех средних людей, т.е. тех, кто еще не прошел периода адаптации, выбор будет однозначен. Они даже представить себе не могут, что человеком может двигать какие-то разумные установки. Для них, например, все политики занимаются исключительно личным обогащением, и их движет воля к власти. Ученые стремятся заработать, прославиться. Чем метлой махать, напишу ка я пару страничек, и мне за это заплатят больше, чем за день работы дворником, думают они. Вот как они хорошо устроились! Ну, я не могу написать, а он может, - ну так получилось, принципиальной разницы между нами нет. Он вполне объясняет всю разумную деятельность из понятных ему побуждений.