Bacca Железнова (второй вариант) - Горький Максим Страница 5

В а с с а. Сгорел, значит, сын капитана Железнова.

Р а ш е л ь. Да. Худой, почти прозрачный. Понимает, что приговорён. Но всё такой же весёлый, остроумный. А как мой Коля?

В а с с а. Сгорел Фёдор Железнов. Наследник мой. Голова всего хозяйства.

Р а ш е л ь. Коля - спит?

В а с с а. Коля-то? Не знаю. Наверно - спит.

Р а ш е л ь. Можно взглянуть на него?

В а с с а. Нельзя.

Р а ш е л ь. Почему?

В а с с а. Его нет здесь.

Р а ш е л ь. Позвольте! Вы... что это значит?

В а с с а. Ничего плохого не значит. Коля в деревне живёт, в сосновой роще. Песок там. Там - хорошо. В городе ему вредно жить, у него гланды. Родители плохим здоровьем наградили его.

Р а ш е л ь. Далеко это?

В а с с а. Вёрст шестьдесят.

Р а ш е л ь. Как же мне туда съездить?

В а с с а. А тебе не надо ездить туда. Ну-ка, Рашель, давай сразу и ясно - поговорим!

Р а ш е л ь. Умер?

В а с с а. Тогда и говорить не о чем, одним словом всё сказано. Нет жив, здоров и хороший, детёныш умный. Он тебе зачем нужен?

Р а ш е л ь. Я решила его отправить за границу. Там сестра моя замужем за профессором химии, детей у них нет.

В а с с а. Так я и думала: Рашель, наверно, ребёнка потащит в свой круг. Нет, не дам я тебе Кольку-то! Не дам!

Р а ш е л ь. Как это? Я - мать!

В а с с а. А я - бабушка! Свекровь тебе. Знаешь, что такое свекровь? Это - всех кровь! Родоначальница. Дети мне - руки мои, внучата - пальцы мои. Поняла?

Р а ш е л ь. Позвольте... Я не понимаю вас. Это вы серьёзно? Это... допотопное что-то... Вы же - умная, вы не можете так думать.

В а с с а. Чтобы не говорить лишних слов, - ты молчи и слушай. Колю я тебе не дам.

Р а ш е л ь. Этого не может быть!

В а с с а. Не дам. Думай, что ты можешь сделать против меня? Ничего не можешь. Для закона ты - человек несуществующий. Закон знает тебя как революционерку, как беглую. Объявишь себя? Посадят в тюрьму.

Р а ш е л ь. Неужели вы воспользуетесь моим положением? Не верю! Вы не сделаете этого. Вы отдадите мне сына.

В а с с а. Пустяки говоришь. Всё это лишнее - твои слова. Я сделаю, как решила.

Р а ш е л ь. Нет!..

В а с с а. Не ори! Спокойно. Колю я тебе не дам. Ему другая судьба назначена.

Р а ш е л ь. Да - что вы - зверь?

В а с с а. Я говорю - не ори! К чему это - крик? Я - не зверь. Зверь выкормит детёныша, и - беги, сам добывай хлеб себе, как хошь. Хочешь куриц ешь, хочешь - телят. Конечно, речь идёт не о зайцах, а о серьёзном зверье. А ты вот своего детёныша на свободную добычу не пускаешь. И я внука своего не пущу. Внук мой - наследник пароходства Храповых и Железнова. Единственный наследник миллионного дела. Тётки его - Наталья и Людмила выделены будут в малых частях, тысяч по пятьдесят, им и того - много. Всё остальное ему.

Р а ш е л ь. Вы ошибаетесь, если думаете этим подкупить или же утешить меня, - ошибаетесь. Это - невозможно!

В а с с а. Зачем тебя подкупать, зачем утешать? Ты, Рашель, знаешь - я тебя врагом не считала, даже когда видела, что ты сына отводишь от меня. На что он мне годен, больной? Я с ним неласкова была и видела - ты его любишь. И я тебе сказала тогда - люби, ничего! Немножко радости и больному надобно. Я даже благодарна была тебе за Фёдора.

Р а ш е л ь (вспыхнула). Всё это - ложь! Это... отвратительно. Я поверить не могу... Это... зверство!

В а с с а. Не веришь, а ругаешься. Ничего, ругай. Ругаешься ты потому, что не понимаешь. Ты подумай, что ты можешь дать сыну? Я тебя знаю, ты упрямая. Ты от своей... мечты-затеи не отступишься. Тебе революцию снова раздувать надо. Мне - надо хозяйство укреплять. Тебя будут гонять по тюрьмам, по ссылкам. А мальчик будет жить у чужих людей, в чужой стороне сиротой. Рашель, помирись - не дам тебе сына, не дам!

Р а ш е л ь (спокойней, презрительно). Да, в конце концов вы можете это сделать, я понимаю. Вы даже можете выдать меня жандармам.

В а с с а. И это могу. Всё могу! Играть - так играть!

Р а ш е л ь. Чем можно тронуть дикий ваш разум? Звериное сердце?

В а с с а. Опять звериное. А я тебе скажу: люди-то хуже зверей! Ху-же! Я это знаю! Люди такие живут, что против их - неистовства хочется... Дома ихние разрушать, жечь всё, догола раздеть всех, голодом морить, вымораживать, как тараканов... Вот как!

Р а ш е л ь. Чёрт вас возьми... Ведь вот есть же у вас, в этой ненависти вашей, что-то ценное...

В а с с а. Ты, Рашель, умная, и, может быть, я неоднократно жалела, что ты не дочь мне. Кажись, даже говорила это тебе! Я ведь всё говорю, что думаю.

Р а ш е л ь (глядя на часы). Ночевать у вас можно, что ли?

В а с с а. Ну а как же? Ночуй. Не выдам жандармам-то. Девчонки будут рады видеть тебя. Очень рады будут. Они тебя любят. А Колю я тебе не дам! Так и знай.

Р а ш е л ь. Ну, это... увидим!

В а с с а. Выкрасть попробуешь? Пустяки...

Р а ш е л ь. Нет, я больше не буду говорить об этом. Устала, изнервничалась, да ещё вы ошарашили. Страшная вы фигура! Слушая вас, начинаешь думать, что действительно есть преступный тип человека.

В а с с а. Всё есть! Хуже ничего не придумаешь, всё уж придумано.

Р а ш е л ь. Но не много жизни осталось для таких, как вы, для всего вашего класса - хозяев. Растёт другой хозяин, грозная сила растёт, - она вас раздавит. Раздавит!

В а с с а. Вон как страшно! Эх, Рашель, кабы я в это поверила, я бы сказала тебе: на, бери всё моё богатство и всю хитрость мою - бери!

Р а ш е л ь. Ну, это вы... врёте!

В а с с а. Да - не верю я тебе, пророчица, не могу поверить. Не будет по-твоему, нет!

Р а ш е л ь. А вы жалеете, что не будет? Да?

В а с с а. А вдруг - жалею? А? Эх ты... Когда муженёк мой все пароходы, пристани, дома, всё хозяйство - в одну ночь проиграл в карты, - я обрадовалась! Да, верь не верь, - обрадовалась. Он, поставив на карту последний перстень, - воротил весь проигрыш, да ещё с лишком... А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет везу этот воз, огромное хозяйство наше, детей ради, - везу. Какую силу истратила я! А дети... вся моя надежда, и оправдание моё - внук.

Р а ш е л ь. Сообразите: насколько приятно мне слышать, что мой сын предназначен для оправдания ваших тёмных делишек... в жертву грязного дела...

В а с с а. Неприятно? Ничего, я от тебя тоже кое-что кисленькое слышала. Давай-ка чай пить. При девицах - сохраним вежливость, - так, что ли?

Р а ш е л ь. Не надо им говорить, что я приехала нелегально. И спор наш - не следует знать им. Они ведь ничего не решают.

В а с с а. Понятно - не надо!

(Поля в двери.)

В а с с а. Зови девиц. Кадета - скажи им - не надо. Тихо скажи, чтоб он не слышал. Самовар подашь. Иди. Вот как встретились мы, Рашель!

Ра ш е л ь. Неприятная встреча.

В а с с а. Что делать? Приятно - только дети живут, да и то недолго.

Р а ш е л ь. Мне всё-таки кажется невероятным всё это.

В а с с а (толкает ногой стул). Ну, как это невероятно?

Л ю д м и л а (вбегает, за ней идёт Наталья). Ой, кто, что? Рашель... Рашель!

Н а т а л ь я. Не телеграфировала - почему?

В а с с а. Натка спрашивать любит. Ей скажут: "Здравствуй", а она спрашивает: "Почему?"

Р а ш е л ь. Ты, Люда, не изменилась, всё такая же милая, даже как будто и не выросла за эти два года.

Л ю д м и л а. Это - плохо?

Р а ш е л ь. Конечно - нет! А вот Ната...

Н а т а л ь я. Постарела.

Р а ш е л ь. О девушке не скажешь - возмужала, но именно такое впечатление.

Н а т а л ь я. Говорят - созрела.

Р а ш е л ь. Это иное!

(Девицы обрадованы встречей, Рашель говорит устало, почти не отводя взгляда от Вассы. Сёстры усаживают её на тахту. Васса спокойна, сидя у стола, готовит чай.)

Л ю д м и л а. Садись, рассказывай.

Н а т а л ь я. Как Фёдор? Выздоравливает?

Р а ш е л ь. Нет, Фёдор - плох.