История моего моря - Кирилл Борисович Килунин Страница 5

Чем мы занимались?

Делали работы на заказ, писали все от эссе до выпускных и дипломов, решали задачи, чертили чертежи. Естественно это было подполье.

Сначала, я просто диктовал Маше тексты из очередного учебника, а она клепала из них реферат, а затем сам втянулся, и начал зарабатывать деньги.

Конечно, мы были бандой.

Могучий полноватый Степан, напоминающий кого-то из сильно сдавших битлов, вечно с засаленной и нестриженной шевелюрой волос, в круглых очках, грозный и мудрый. Он был самым опытным из нас, поэтому делал работы по праву, к нему часто приходили милиционеры и ФСБшники, а еще из службы УФСИН.

Ленка – Гулена, вторая встретившаяся мне за целую жизнь настоящая нимфоманка, шатенка с носом горбинкой, невнятной внешности, но с сумасшедшим обаянием дикой кошки. Она постоянно крутила романы и разные аферы, поэтому единственная из нас еще тогда сама купила машину, квартиру, периодически устраивалась на новую хорошую работу, но всегда возвращалась в наше подполье.

Рыжая Лера – фигуристая девчина, принимавшая заказы и строившая всех нас по необходимости. У нее была мама бухгалтер, нерусский любовник, брат страдавший аутизмом и без вести пропавший отец. Она была очень хорошим человеком, заменяла многим из нас, наверное, маму.

Худой и длинный Виталик, он все время жил в нашем подвале, охраняя компьютеры и другое имущество, кажется, скрывался от армии. Он был вечно всем должен, но занимал понемногу от этого его и прощали и не били. По ночам он иногда подрабатывал частным извозом на своей разваливающейся копейке, один раз его пытались задушить пара наркош, закинув на шею удавку, но он был юркий и, выскользнув – убежал.

Еще было много ребят, они постоянно приходили и уходили, я не помню всех лиц.

В подвале, мы часто работали по ночам, днем работать не давала учеба. Виталик распугивал многочисленное мышиное семейство, проживающее, где – то за стеной, и навещающее нас в самый неподходящий момент, заявляя о себе пронзительным писком, ставил чай с сушками и приглашал посмотреть очередную пиратскую копию голливудского фильма, скачанную им из Всемирной сети. Без нас он по ночам, когда не шоферил, смотрел лишь одну порнуху.

В общем, мы не скучали, отмечали вместе все праздники и Дни рождения, Степан и Ленка выступали в качестве главных спонсоров сих мероприятий, реже им являлся хозяин конторы – начинающий бизнесмен лет 30-ти – Витька, еще торговавший лесом и б/ушными принтерами.

Работая вместе с Машей в Конторе, мы практически разбогатели, конечно, в понимании вечно нищих студентов. Однако: купили мне пейджер, его подарила Маша на День варенья, Маше накупили новых нарядов, приобрели складной обеденный стол, старый новый телевизор и еще оклеили холодильник модной импортной пленкой в цвета натурального дерева, хотя я настаивал только на желтом – солнечном цвете.

Но, ничего не изменилось…

– Устрой свою жизнь! – кричала Маша.

– Я пытаюсь жонглировать, – вздыхал я. – Но эти чертовы апельсины постоянно валятся из рук.

Иногда вспоминая все это, я просыпаюсь и долго не могу заснуть. Лежу, думаю, вспоминаю.

Иногда, проснувшись, я опускаю свою ладошку вниз, чтобы ощутить тепло моего невидимого пса, любимой собаки. Ее уже давно нет, но иногда, я встречаю ее в своих снах.

5. Сны о собаке

На кого она была похожа, твоя собака? – спрашивает в моем сне невидимый голос.

– На овчарку, пока не выросла, – отвечаю я, – только моя собака так и не выросла, это была очень маленькая дворовая овчарка… За овчарку ее можно было принять только с высоты птичьего полета, но птицам, наверное, совершенно неинтересна какая то там собака, – вздыхаю я в своем сне.

– Ты ее любил? – задает невидимый голос свой очередной вопрос.

– Да, – я киваю. – Помню одно лето, мы часто гуляли вместе на заброшенном пустыре, заросшем чудноватой золотистой травой. Там мы встречали закат за закатом, больше никогда я не видел таких теплых закатов. Мы погружались в него как в поток цвета сена, переходящий в цвета переспелого мандарина и затухающие угли, такие бывают у костра в компании с хорошими и близкими тебе по духу людьми. Этот пустырь с трех сторон окружали потрескавшиеся кирпичные стены без окон, склады, гаражи, какой-то завод, а с четвертой стороны – был высокий забор, за ним постоянно шли откуда-то, и непонятно куда – люди, не обращая на нас никакого внимания. Иногда, – шепчу я. – Мне начинало казаться, что они – эти люди, нас не видят. Мы с собакой существуем в параллельном им мире. У них, там – грязные серые сумерки, шорох шин автомобилей, и запах жженой резины, пьяный смех, а у нас – золотая трава и теплый ветер в лицо, и даже небо над нами как – будто светлее и синее.

Я кидал своей собаке найденную тут же палку, – улыбаюсь я во сне, – а она приносила, счастливо повизгивая и танцуя у моих ног. Ей было уже лет восемь, но она вела себя как настоящий щенок, наверное, потому что чувствовала, что я ее люблю, а не просто кладу в миску, то, что мы не доели вчера.

– Ты помнишь, как она умерла…, – спрашивает безжалостный голос моих сновидений.

Я – молчу, только чувствую, как что-то горячее течет из моих глаз. Я, хочу закричать, и вырваться, убежать от этих слов, пока на краешке сна и яви не появляется пушистый и безумно рыжий хвост, который смахивает мои невидимые слезы. Мне кажется, что это – лиса.

6. Лиса прогонит твой страх

Лиса прогонит твой страх, – сказал мне в одном из старых снов шаман с руками, от кончиков пальцев и до локтей расписанными извивающимися змеями, кусающими свой собственный хвост. Конечно, я ничего не понял, ни тогда не позже, когда этот сон повторился, или эти слова неожиданно всплывали в моей голове, отпечатываясь на краешке зрачков с обратной стороны моей луны. Наверное, все было так, потому, что я торопился проснуться, потому что был должен…

– Ты должен, – говорит Маша. В последнее время я перестал слушать, то, что она говорит. Наверное, потому, что не хочу ее потерять. А если выслушаю, то захочу. Я знаю, что должен…

«Ты должен…» Я хочу сказать, что никому ничего должен, кроме мамы, только могу хотеть или желать, а для этого я должен видеть в тебе тепло, огонь или шорохи волн, но молчу. Все равно это было давно и прошло.

Но я уже знаю, что мы скоро расстанемся. Нужен только повод, спусковой крючок, кульминация пьесы. И повод нашелся, он был таким незначительным, что я его позабыл, совершенно не помню. После нашего расставания Маша