Давить собак - Роман Смеклоф Страница 5

Работа старкура мало отличалась от курьерской. Много бессмысленной беготни и презрения, а толку чуть. Паша пытался вникать в подводные камни бизнеса доставки, но мысли то и дело убегали к Ладе. Он усилием возвращал их обратно и заставлял себя думать, как сделать «побегушки» более выгодными. Оказалось, что заставить людей работать, особенно если они не хотят, очень тяжело. А выколачивание незаслуженной прибыли и вовсе противно его натуре. Тогда Паша попытался сделать то, чего давно хотел: облегчить курьерскую работу, помочь тем, кто не справлялся, поддержать тех, кто тащил на себе большую часть нагрузки, но на него всё равно смотрели, как на врага. Поэтому он снова отвлекался, вспоминал о своей нежданной любви, и окружающий мир тускнел, как когда они оставались одни.

Каждое невесомое движение и дразнящее прикосновение – открывало его заново и превращало в «праздничный торт». Одновременно хотелось слизать сливки и любоваться, не дотрагиваясь. Скинуть покровы и обнажить саму сущность. От сплетения душ разлетались разряды и электризовали всё вокруг. Лада словно смотрела в зеркало, одновременно изнутри и снаружи, и не могла оторваться от отражения. Насытиться и почувствовать – хватит – проникнуть дальше невозможно. Они сложились во что-то неразделимое: границы стерлись, улыбки перепутались с поцелуями, а жар сплавил тела.

Паша не видел ничего, кроме пылающих глаз, и поддавался сладостному гипнозу. Всё тускнело и превращалось во что-то невесомое и несущественное. Больше не нужны слова, чтобы выразить чувства. Они распирали изнутри и разливались вокруг праздничным фейерверком. Их всё равно не проявить иначе. Не придумали такого языка, который может описать любовь. Все её перекаты: от первого взгляда, влюблённости и томительного ожидания до дикой страсти, и борьбы двух одинаковых и разных душ.

Ничего не пугало и не беспокоило, он свято верил, что их единение никогда не прекратится и будет продолжаться всегда. Только работа заставляла возвращаться в реальность и вспоминать, что как бы ни тянулось время, оно не может остановиться совсем. Лада старалась наверстать упущенное, вкладывая в пустых милых котов хлещущую через край энергию. Получалось не то, что хотелось, но всё равно лучезарнее, нежнее и душевнее, чем раньше. Вот только Небесная ворчала, что талант талантом, но в мастерской надо появляться чаще и делать больше. Деньги сами по себе не заработаются.

К Викторычу не пускали, на работе смеялись за спиной, и Паша больше и больше мрачнел. Проживать в отдельной комнате, быстрее добираться в офис и по делам на дребезжащих жигулях удобнее, чем в переполненном автобусе, поэтому он старался изо всех сил. Только нелепые потуги даже самому себе казались бессмысленными и пустыми. Одна секретарша искренне интересовалась его делами и спрашивала, чем может помочь. Остальные нарочно ставили в неловкие ситуации и не упускали возможности поиздеваться. Жизнь превратилась бы в сущий кошмар, если бы не Лада. Только она спасала его от окончательного разочарования, принимая на себя неуверенность и поражения. Удивительный шанс казался насмешкой, и работа отходила на второй план. Шеф почти не вызывал, ничего не требовал, не приказывал и не просил. Зато в его кабинете кто-то видел бывшего старкура.

Они не отрывались друг от друга, а всё остальное ежесекундно теряло смысл и растворялось в радужной дымке вместе с окружающим миром. Прошло двадцать девять дней. К Паше прибежала секретарша. Заперла за собой дверь и, не поднимая глаз, рассказала, что подслушала, как произошел его неожиданный взлёт. После операции Викторыч пришёл в себя и в категоричной форме потребовал наградить своего спасителя. Они поругались с сыном-шефом, и тот в шутку предложил сделать Пашу своим замом. А водитель-отец упрямо заявил, что если, по мнению Ленина, кухарка может управлять государством, то курьер справится с какой-то там задрипанной фирмой. Как-то же командуют повсюду чиновники-двоечники. В итоге сговорились на повышении до старшего курьера. Секретарша объяснила, что испытательный срок закончился, и у него остался один день. Тогда зарплата превратится в пособие, отдельная комната в общий барак, а служебная машина – в тыкву. И это в лучшем случае, а в худшем он ответит за упущенную прибыль и будет отрабатывать до судного дня.

Секретарша тихо ушла, и пока Паша в оцепенении смотрел на пустое кресло, в кабинет заглянул Викторыч. Из ворота расстегнутой рубахи торчали бинты, а лицо было непривычно серьезным. Он закрыл за собой дверь и, без обычных шуток, встал перед столом.

Долго объяснял, что прежнего старкура не уволили, а отправили в отпуск, что уже через неделю все сотрудники узнали об обмане, что его жалела только секретарша и больше никто. В жизни так будет всегда, и надо рвать конкурентов зубами, тогда добьешься счастья. Он сам упустил возможность, но сына научил и теперь хочет научить Пашу.

– Можешь меня ненавидеть, – выдавил он, – но всё, что с тобой случилось за последний месяц – пробник. Деньги, машина, жилье – чтобы почувствовать вкус настоящей жизни. Это подарок за моё спасение. Теперь ты должен из шкуры вылезти, чтобы заполучить это на самом деле. Победи!

– Чтобы стать как все? Я не этого хотел.

Викторыч скривился и покачал головой. Пробормотал, что еще никто так глупо не отмахивался от подобного шанса.

То ли старкур, то ли курьер отвернулся к окну и набрал номер на телефоне, даже не услышав, как его бывший друг ушел.

После звонка Паши и плохих новостей Лада совсем расклеилась, и у Небесной лопнуло терпение. Она отчитала её за постоянные прогулы и витание в облаках. Прояснила, что все творческие натуры, конечно, подвержены приливам и отливам настроения, но ни у кого месячные не длятся целый месяц. Такое просто не предусмотрено природой, ведь какая бы чушь ни ударяла в голову, даже самые возвышенные особы должны «жрать!». А если Лада питается пустыми мечтами, то может выметаться. Таких талантов – полная Россия. Но без блата – это мусор. Рынок отрыгивает непорочность! Ему нужны скандалы, грязь и похоть. Поэтому, даже если не понимает, она будет делать то, что скажут: пусть милым котам придётся сношаться, лизать мохнатые зады и блевать шерстью.

Из-за пролитой воды и кусков жидкой глины запахло осенью. Лада снова не хотела понимать, но на этот раз решила быть неудачницей, чтобы сохранить саму себя. Ведь даже если их не видишь, перелетные птицы всё равно улетают на юг. Она собрала чемодан и тихо ушла

Звонок вывел Пашу из ступора. Он удивлённо