Зов красной звезды. Писатель - Бэалю Гырма Страница 5

Вновь грянули аплодисменты. Многие повскакали со своих мест, чтобы поздравить Лаписо.

— Тише, товарищи, прошу соблюдать порядок! — крикнул председатель собрания.

Зал снова затих. Все затаили дыхание.

— Тридцатью голосами председателем кебеле избран… — наступила напряженная пауза, — …товарищ Деррыбье Гутимма.

Что тут началось! Послышались радостные, ликующие крики. Аплодисменты гремели, как тропический ливень в зимний сезон. Все стоя приветствовали избранника.

Деррыбье, раскрасневшийся от волнения, подошел к столу президиума. Ноги стали как ватные. В голове стучало. Председатель собрания шагнул ему навстречу, крепко обнял его за плечи и поцеловал.

— Держи, — сказал он, протягивая Деррыбье лежащий на столе кольт.

Деррыбье поднял револьвер над головой, как бы присягая на верность народному делу. Этот жест, трогательный и мужественный одновременно, вызвал новую бурю аплодисментов.

На глаза Деррыбье навернулись слезы радости. Обычно очень сдержанный мужчина, в эту минуту он дал волю охватившим его чувствам. И ничуть не стыдился этого. Высокий и статный, он стоял лицом к приветствовавшим его людям, ждал, когда зал затихнет.

Вновь заговорил председатель собрания:

— Я вижу, товарищи, все довольны результатами выборов. Позвольте сказать несколько слов о товарище Деррыбье, которого, впрочем, вы хорошо знаете. С детских лет до самой революции он служил в господском доме, а по вечерам учился в средней школе. Сейчас он работает чиновником в управлении делами Министерства информации и национальной ориентации. С хорошими результатами окончил политическую школу имени Февраля 74-го[12] и получил вместе с дипломом благодарность. Скромность, трудолюбие, стремление к знаниям завоевали товарищу Деррыбье большой авторитет. Мы надеемся, что полученные знания марксистской теории помогут ему в практической работе на посту председателя кебеле. Нет сомнения, что он с честью справится с возложенными на него обязанностями и возглавит в нашем районе борьбу с мелкобуржуазными настроениями, беспринципным лавированием, авантюризмом и злоупотреблениями, которые имели место в последнее время. Далеко не всем по плечу суровые испытания, выпавшие на нашу долю. Говорят ведь у нас: «Когда дебтера[13] без толку галдят, бог молитвы не слышит». А сколько таких крикунов развелось — что термитов в саванне! Сами толком не поймут, что прочитали у Маркса и Ленина, вот и других вводят в заблуждение. От них один вред. Скрытый враг коварен, что тот дебтера, о котором метко сказано в пословице: «Утром крестится правой рукой, а днем левой ударить норовит». Чтобы победить, нужно научиться рассчитывать не на количество борцов, а прежде всего на их единство, умение. Не спрячешься теперь от света революции. Революция выявит, что за душой у каждого из нас, — это лишь вопрос времени.

— Превыше всего революция! Революция! — раздался подхваченный всеми присутствующими революционный призыв.

— А теперь я предоставляю слово товарищу Деррыбье.

Снова раздались аплодисменты, заглушив стрекочущий где-то в переулке пулемет.

Деррыбье лихорадило. Он вытер платком лоб. Нужно было собраться с мыслями.

— Товарищи! — заговорил он поначалу не очень твердо. — Доверие, которое вы оказали мне от имени жителей района, велико. Без вашего участия… В общем, я надеюсь на вашу помощь, товарищи. Наша сила — в сплоченности. — Каждая фраза придавала Деррыбье уверенности. Он продолжал: — Наши повседневные отношения мы должны строить на принципах демократического централизма. Нельзя допускать скоропалительных действий, тем более анархии. Вероятно, не все понимают, как при отсутствии партии — вы ведь знаете, что отличительной чертой нашей революции является отсутствие пролетарской партии, — могут воплощаться принципы демократического централизма. Но у нас существует революционное правительство, и, пока оно существует, принципы демократического централизма должны быть незыблемы, иначе мы распадемся на группы и группки и загубим дело революции. Революцию сегодня необходимо решительно защищать. Наша слабость в том, что принципы демократического централизма мы проводим недостаточно последовательно. Поэтому в наши ряды проникают всякого рода оппортунисты, ревизионисты, авантюристы, бандиты и тому подобная нечисть. Все они хотят использовать революцию в своих корыстных целях. Ведь что делают — извращают революционную линию в ущерб народным интересам. Такое положение создалось не только в нашем кебеле, но и в ряде других. Конечно, при проведении глубоких революционных преобразований ошибки неизбежны. От них никто не застрахован. Среди нас представители разных социальных слоев. Не у всех сознательность высока. Но, товарищи, одни ошибаются просто по неведенью, их заблуждения вызваны недостаточным пониманием обстановки, другие же вредят с умыслом, пытаются восстановить широкие народные массы против революции. С этим мы должны бороться беспощадно. Разве не бывало, что те самые люди, которые громили помещиков, потом обращали оружие против крестьян-бедняков? А что сказать о тех активистах кебеле, которые выступают от имени революции, а сами находятся во власти феодальных предрассудков? Разве не проливают они иногда кровь истинных патриотов? Им не место среди нас. Решительность и еще раз решительность! Пролетариат готов на жертвы, и он поведет на борьбу народные массы!..

Сидевшие в зале люди очень внимательно слушали оратора; это вдохновляло Деррыбье.

— Товарищи, главная цель борьбы угнетенных масс — достижение свободы, равенства, справедливости. Лгут те, кто обвиняют преданных революции борцов в жестокости. Мы не хотим ничьих страданий, но в определенных обстоятельствах нам приходится прибегать к крайним мерам, чтобы оградить революцию от посягательств врагов. Это наш долг, и мы его выполним до конца. Только в упорной борьбе, опираясь на широкие слои населения, можно сломить сопротивление реакционеров, создать общество справедливости. От каждого из нас требуется принципиальный классовый подход к происходящему, даже когда дело касается наших близких, друзей…

Деррыбье запнулся. Ему ли говорить о принципиальности? Вспомнилось, как несколько лет назад, еще будучи слугой в доме ато Гульлята, он застал хозяина врасплох, когда тот зарывал в землю оружие. Ато Гульлят сначала растерялся, но быстро взял себя в руки и даже прикрикнул на Деррыбье: «Ну, чего уставился? Помог бы лучше». Потом, видя недоумение в глазах Деррыбье, добавил: «При итальянцах мы тоже припрятывали оружие, чтобы в нужный час обратить его против захватчиков[14]. Вот и теперь время смутное, глядишь, опять наши тайники сгодятся».

Зловещие слова бывшего хозяина как-то особенно отчетливо прозвучали сейчас в ушах Деррыбье. Он слышал даже интонацию, с которой ато Гульлят тогда произнес их, — заискивающая и в то же время таящая в себе угрозу: мол, лучше помалкивай о том, что видел.

А Хирут, дочь хозяина! Ее лучистая улыбка, о которой Деррыбье не может думать без волнения. Милая, милая Хирут. Эта девушка является ему во сне, он мечтает о ней, был бы счастлив валяться у нее в ногах, лишь бы быть рядом. Пустые грезы! Она недосягаема. Им никогда не быть вместе. С ревностью и