Три Светланы - Юрий Семенович Лановой Страница 5

тайну, правда, не зная, в какую. Мама уже почти открыто тоже не сдерживала своего нетерпения. Наконец папа, посмотрев на лежавшие на столе медаль и экзаменационный лист с «пятеркой», достал из кармана обыкновенный дверной ключик и положил его рядом. «Бог любит троицу! – торжественно произнес член крайкома КПСС, удивив бы присутствующих, если бы это было сказано в другом месте. – Вот мы вместе с матерью решили подарить тебе квартирку в Москве, дабы ты не скиталась по общежитиям…» Светлана от удивления открыла рот, хотела что-то сказать, но впервые язык почему-то ее не слушался. Мама всунула ей в рот дольку нарезанной груши, она ее инстинктивно проглотила, заставив язык повиноваться, и прыгнула папе на шею.

Светлана отправилась ночевать на Котельническую, договорившись встретиться с родителями утром в гостинице и затем поехать инспектировать новое жилье. А после обеда их ждал на подмосковной даче в Кунцево Николай Григорьевич.

Семен Илларионович хорошо запомнил слова завуча школы, когда тот поздравлял его с поступлением Светланы в МГУ. Он и сам не раз думал о том, что если дочь окончит столичный вуз и займется наукой, то обратно в село не вернется, и чем раньше она заимеет собственное жилье, где она, в отличие от студенческого общежития, привыкшая к тиши и уединению, сможет успешно работать, тем меньше проблем у них возникнет в будущем, когда, возможно, квартиру придется обменивать поближе к работе или расширять ее площадь.

Новое жилье Светланы располагалось в многоэтажном, растянутом на полквартала здании на Ленинском проспекте. Посмотрев на здание, Светлана подумала, что в нем могло бы расквартироваться, наверное, все их село. Невдалеке величаво возвышался шпиль МГУ – до учебы можно пройтись пешком. Квартира находилась на самом последнем этаже – тоже удобно, меньше шума с улицы. Семен Илларионович протянул ключ дочери, и она как полноправная хозяйка входила в свою квартиру. Это была однокомнатная квартира с большим залом, просторной кухней, вместительной прихожей, но больше всего поражала своими обширными размерами лоджия, куда можно было войти из зала и выйти на кухню. Папа даже посчитал, что Вовка мог бы здесь развернуться на своем тракторе. Обычно на этих площадях под самой крышей устраивали свои ателье и студии люди искусства. По всей видимости, прежние хозяева бывали здесь редко и использовали квартиру как подсобное помещение – вся мебель была старой; некоторые предметы даже когда-то составляли часть антикварного гарнитура; с потолка свешивалась старинная, тускло сверкающая хрусталем люстра; стены были увешаны потрескавшимися картинами в резных рамах; варочная плита и холодильник на кухне – не последних моделей. Несмотря на музейность и возраст обстановки, все было в ухоженном состоянии. Было заметно, что накануне квартиру тщательно убрали. Мама считала, что в первую очередь необходимо заменить кровать: стоявшее в зале огромное двуспальное ложе занимало полкомнаты. Папа уже завтра видел на кухне новый, большой холодильник. Только теперь Светлана поняла, зачем родители привезли в очередной корзине годовой запас домашних продуктов – все было заранее известно и продумано, и ей придется остаться в Москве и до начала занятий привести в порядок свою квартиру. Напрасно она надеялась вместе с родителями поехать домой и хотя бы недельку провести с ними на море.

Николай Григорьевич лично, как будто на даче не было охранника, а он сам не был чиновником высокого ранга Министерства иностранных дел, в шортах и соломенной шляпе, открывал кованую калитку дачи и, как тогда, в далекие комсомольские годы на скромном дачном участке с дощатым домиком, с рюмками в одной руке и бутылкой водки в другой встречал дорогих гостей. Гости взяли по рюмке, Николай Григорьевич налил. Все выпили, Светлана пригубила, и лишь затем Семен Илларионович попал в объятия старого друга. Папа был выше среднего роста, но Николаю Григорьевичу, тем не менее, пришлось немного нагнуться, и лишь потом послышался хруст сжимаемых папиных костей. «Ты все же когда-нибудь меня придушишь, – смеясь, сказал папа. – Дай прежде поздороваться с твоими девочками».

Людмила Альбертовна, супруга Николая Григорьевича, и дочь Аня ожидали гостей на пороге массивного, двухэтажного, бревенчатого дома, от которого в одну сторону к воротам, а в другую – прямо в лес разбегались уложенные булыжником дорожки. Обе женщины, как и хозяин дома, были очень просто, по-летнему одеты и улыбались навстречу гостям. Аня сразу бросилась целовать подругу и потащила ее в свою комнату. Ей хотелось поскорей узнать впечатления Светланы о квартире на Ленинском. Людмила Альбертовна пригласила маму в зал, где обе женщины опустились в удобные кожаные кресла вокруг маленького столика с резными ножками, на котором стоял пузатый графин и высокие бокалы. Хозяйка сразу предложила гостье отведать сока собственного приготовления. Николай Григорьевич, мягко обняв папу, повел его в сторону леса к спрятавшейся за первыми же деревьями просторной беседке. Ему хотелось отвести душу – поговорить с поверенным во все дела другом. Здесь их на столе ожидала уже знакомая початая бутылка водки, рядом стояли напитки с известными и неизвестными Семену Илларионовичу этикетками, тарелки и тарелочки с закусками. Решили допить нашу родную «столичную», но прежде Семен Илларионович снял свой золотоносный пиджак, развязал галстук и закатил рукава рубашки – это хоть малость напоминало прежние времена …

Светлана, сидя за письменным столом в Аниной комнате, и здесь на даче, обставленной скорее для работы, чем для отдыха – с множеством книг на английском языке, словарей, справочников, огромной картой на стене – делилась с подругой результатами инспекции новой квартиры, начав с главного – новое жилье ей и родителям нравится; она сейчас не уезжает с ними домой, остается в Москве и будет заниматься квартирой. Затем стала перечислять, что необходимо переставить или передвинуть или вообще куда-нибудь убрать из квартиры и что необходимо купить. Аня соглашалась с ее намерениями или предлагала свои варианты, проявляя при этом подозрительное для Светланы точное знание расположения помещений и наличия предметов обстановки в квартире на Ленинском. Создавалось впечатление, что Аня жила в этой квартире ранее или, по крайней мере, не раз была в ней. К большому удивлению подруги Аня призналась, что квартиру собирался для нее приобрести Николай Григорьевич. Квартира принадлежала его коллеге, жившему в этом же подъезде этажом ниже. Коллега вышел на пенсию и уехал за границу, вызвав этим неблаговидным поступком для российского, пусть даже и отставного, дипломата негативный отклик в министерстве. Его сын с семьей перебрался в папину квартиру, а свою намеревался продать «своим» вместе со старой мебелью в придачу. Аня посмотрела квартиру – она ей тоже понравилась, и начала строить планы обустройства,