Свет в конце тоннеля - Эльдар Cмирнов Страница 5

А вот и зеркало. Оно снова смотрело на него заспанным взглядом. Попыталось что-то отыскать, но без толку.

В конце концов, неосознанность доконала его, и он продолжил делать, что делал.

Сознанием он не руководил − оно руководило им. Мозг Джека, проглаженный раскалённым утюгом, не мог очиститься от тревоги или просто жить другими категориями. Это было нечто столь тошнотворное, столь повторяющееся, столь эфемерное, что, если бы ему сказали, что это его жизнь, он ни за что бы не поверил.

Жёлтые, жёлтые дни.

4. ПОРОЙ Я ДУМАЮ…

− Я постоянно думаю о смерти… Она не даёт мне покоя. Я думаю о ней и не могу думать ни о чём другом.

Вот, например, позавчера… я кормил своих птичек и думал: «Неужели и они?..» И я понял: «Да, и они тоже… Они тоже часть этой нелепицы…» Я настолько проникся этой мыслью, что весь день думал только о том, как неминуема смерть и безвариативна жизнь. Я лёг спать и, как всегда, начал думать о всяком… А потом я подумал: «Разве есть смысл думать о жизни, если она почти закончилась?» И вдруг я представил, что всё уже закончилось: я умер, все люди умерли, вся жизнь заглохла, и некому даже подумать об этом… И тогда я представил себе абсолютное небытие… Я представил ничто, нигде, никогда и низачем. Я представил себе бесконечно замкнутое пространство, которого нет, и меня схватила паническая атака.

Позже я пытался утешить себя, но на этот раз меня не спасло ни одно лживое, сопливое утешение − я понял, что все утешения абсолютно всех людей сводятся к небытию. Да и зачем людям утешения, если здесь каждый младенец мёртв ещё до момента зачатия? Здесь всё просто глохнет, и я никак не могу избавиться от мысли, насколько это просто и глупо…

5. МЕРТВИЗНА ДНЕЙ МОИХ

Иногда на ум ему приходили лезвия. Он держал их в руках, держал у самых вен. Но это не помогало. За ними силилась бездна, и она пугала его, заставляла нутро кипеть, а душу стенать:

«Я НЕ В СОСТОЯНИИ ЭТО СДЕЛАТЬ!!!»

До слёз, до криков о помощи, до осознания полного одиночества перед ней.

«Грёзы, грёзы дней моих… − не понимал Джек. − Они давно мертвы, а я всё ещё испытываю страх обрести их вновь… Ах, Господи…»

Закрыв руками лицо, он предался полному отчаянию. Что держало его здесь? Неужели одна только боязнь? Неужели лишь рабский трепет? Животное загнали в клетку − оно не знает, что делать и предпочитает просто дрожать.

«Неужели я снова испытаю это?..» − подумал Джек. В нём росло это ощущение. Ужас объял его, поглотил рассудок, как капустный лист.

6. БОЛЕЗНЬ

Утро болезными лучами проникало в комнату. Они резали глаза. Он умирал от жажды.

Несколько часов спустя (спустя нужду, просьбы, ожидание, холод, пот, жар, острую нехватку благоразумия) пришёл Джон.

− Как ты, Джек?

− Да ничего, − еле отвечал Джек. − Это всё от нервов. Я вчера снова думал об этом.

− Ах, Джек… с этим надо что-то делать. Тебе нужно сходить к психологу. Разумеется, когда выздоровеешь, но сделать это нужно обязательно, понял? Это нельзя так оставлять.

− Да я ничего. Я так… просто…

Джон Кинг глубоко и с неудовольствием вздохнул.

7. ПОДЧИНЁННАЯ ШИЗОФРЕНИЯ

Наверное, всем известно, что психика больного шизофренией дезорганизуется. Функции психики шизофреника начинают работать независимо друг от друга, что приводит к некоторым неприятным осложнениям, одним из которых зачастую являются «голоса в голове».

Короче говоря, психику шизофреника можно описать одним словом: многоголосье.

При шизофрении голосов зачастую два: свой и чужой. Но если привести шизофрению к теоретически более изящной и беспрецедентной форме, то, при желании, можно получить самый настоящий хор своих и чужих.

А если навести в голове больного шизофренией порядок? Пусть даже не отвечающий требованиям разного рода педантов, но всё-таки порядок?

А что, если подчинить эту болезнь чему-то большему, чему-то возвышенному? скажем, использовать на пользу общества?

Подчинённая шизофрения − такое название Джек дал главной формуле пропаганды.

Голоса. Голоса не дают им покоя. Они преследуют их днём и ночью; гнилые, как голодные трупные мухи; протяжные, как предсмертный кашель; знакомые, как родная мать.

Свирепые нотки безумия не умолкают, неумолимо напоминая часы.

Любой гражданин любой демократической страны имеет полное право не страдать от шизофрении, однако статистика оставляет желать оным гражданам лучшего.

Нет, в этом расстройстве нет ничего страшного и, тем более, опасного. По крайней мере, количество летальных исходов в Америке и Евразии увеличивается не катастрофически.

По мнению весьма обильного количества «интеллигенции», пропаганда − это нечто тоталитарно непротиворечивое, сугубо линейное, «партийное», государственное, а значит всё, что говорят политики − ложь.

И ведь действительно, демократия и либерализм подразумевают, что низы имеют полное право думать не так, как верхи, возможно, даже совсем наоборот. Это называют свободой слова − самой главной демократической свободой.

Так ещё очень и очень давно Джек пришёл к выводу, что основные пропагандистские тезисы, которые в ближайшее время должны оказаться на полочках человеческих мозгов, лучше всего озвучивать не политическим шавкам, а культурным.

Разумеется, политики должны говорить о политике, но чёрт возьми, зачем им говорить о ней слишком много, если все их слова всё равно воспринимаются в штыки и с недоверием?

С культурными всё намного проще. У публичных личностей с большим охватом аудитории всегда есть бонус: вся эта аудитория заведомо к ним расположена. Любой политик, проповедующий какую-то идею, должен уметь её правильно подать; зазвездившемуся же тик-токеру достаточно только обладать тупой физиономией и уметь ею кривляться, что ценится образованными людьми гораздо больше.

Можно платить каждому пришедшему на митинг, а можно заплатить лишь нескольким бизнесменам, отвечающим за всех этих тик-токеров, актёров и певунов. Так будет гораздо экономнее и практичнее.

И разве плохо, если один высокоинтеллектуал будет проповедовать одно, а другой − совершенно противоположное? Разве плохо, если один ругает президента, а другой лижет ему разные непристойные места? Разве плохо будет хозяину, если бойцовые собаки сцепятся в смертельной схватке? Разве плохо будет системе, если капиталист будет противником коммунизма, а коммунист − противником капитализма, когда оба не имеют ничего против капитализма? Разве будет плохо, если из сотни непротиворечивых вариантов обыватель выберет любой?

Прямая пропаганда всегда радикальна и примитивна. Косвенная же пропаганда ласкова и нежна, что твой папаша-педофил.

Агрессия, нескончаемая агрессия к