Викентий Вересаев - Пушкин в жизни Страница 55

Необходимо разыскать стихи… прощание с молодостью и покаяние в грехах ее, которые Пушкин читал накануне своей свадьбы, на так наз. мальчишнике, и про которые живо вспоминал один из слушателей, И. В. Киреевский.

П. И. Бартенев. Рус. Арх., 1904, № 1, обложка.

У Пушкина верно нынче холостой обед, а он не позвал меня. Досадно. Заезжал и пожелал добра. – Там Баратынский и Вяземский толкуют о нравственной пользе.

М. П. Погодин. Дневник, 17 февр. 1831 г. П-н и его совр-ки, XXIII–XXIV, 112.

18 числа сего месяца (февраля) совершилось бракосочетание. Говорят, совершенство красоты. Когда увижу ее, опишу тебе ее с ног до головы. Накануне у Пушкина был девишник, так сказать, или лучше сказать, пьянство прощальное с холостой жизнью.

Н. М. Языков – А. М. Языкову. В. И. Шенрок, Н. М. Языков, биогр. очерк. Вест. Евр., 1897, № 12, 603.

Я пьяный на девишнике Пушкина говорил вам о том, но вы были так пьяны, что навряд ли это помните.

Денис Вас. Давыдов – Н. М. Языкову. Рус. Стар., 1884, № 7, стр. 134.

Сегодня свадьба Пушкина наконец. С его стороны посажеными Вяземский и графиня Потемкина {16}, а со стороны невесты Ив. Ал. Нарышкин и А. П. Малиновская. Хотели венчать их в домовой церкви кн. Серг. Мих. Голицына, но Филарет (Московский митрополит) не позволяет. Собирались его упрашивать; видно, в домовых нельзя, но я помню, что у Обольянинова обвенчали Сабурова.

А. Я. Булгаков – К. Я. Булгакову, 18 февр. 1831 г., из Москвы. Рус. Арх., 1902, I, 53.

Первые годы женатой жизни

В конце января 1831 года русская армия одиннадцатью колоннами под командованием фельдмаршала И. И. Дибича перешла границы Царства Польского. Этому движению предшествовали важные события. В июле 1830 года во Франции рухнула реставрированная в. 1815 году монархия Бурбонов. В августе началась революция в Бельгии. В сентябре Бельгия объявила о своем отложении от Голландии (близкой России по политическим и династическим связям), приняв над собой военное и дипломатическое покровительство Франции. Николай I, считая необходимым исправить случившееся, стал готовиться к войне в Европе. 17 ноября восставшие жители столицы Польши захватили арсенал и дворец наместника, цесаревича Константина (брата Николая); было избрано правительство, которое провозгласило династию Романовых низложенной, Польшу независимой. Войска, готовые выступить на помощь королю Голландии, пришлось повернуть на Варшаву. Конституционные правительства, особенно Париж, понимали, что Польша только их авангард в борьбе с императором России: полонофильские настроения грозили вот-вот перейти в открытую военную поддержку польским выступлениям. Назревала всеевропейская война.

Между тем 11 июля 1831 года события начали разворачиваться внутри России. В расположенных недалеко от Петербурга новгородских военных поселениях восстали расквартированные там батальоны. При соответствующем стечении обстоятельств этот русский бунт грозил перейти в новую пугачевщину. В северных губерниях продолжала свирепствовать холера. Так начинались 30-е годы.

В контраст к этим происшествиям личная жизнь Пушкина открылась счастливейшим и безмятежным периодом жизни в Царском Селе, а потом и в Петербурге. К счастью любящего и горячо любимого мужа прелестной жены вскоре присоединилось счастье отцовства. Жена имела ослепительный успех в обществе, положение поэта при дворе казалось прочным, нехватка денег не выходила пока за обычные рамки. Превратиться, как по волшебству золотой рыбки, из тихой московской барышни в жену первого поэта России и первую красавицу «роскошной, царственной Невы» было трудным испытанием само по себе. Но этого мало. Наталья Николаевна стала и самовластной хозяйкой большого дома – без денег, с ненадежными слугами, болеющими детьми, вечно или после родов, или в ожидании ребенка. К тому же избранник ее был, по меньшей мере, необычным человеком. Его хватало на то, чтобы течь, подобно большой реке, многими рукавами – быть поэтом, и светским человеком, и ученым, и отцом семейства, и карточным игроком. И этого ему еще было мало. Наталье Николаевне приходилось привыкать быть женой всех персонажей, таящихся в ее муже. Семейная жизнь принесла и Пушкину немало новых для него хлопот. Однако они не заслоняли для поэта острые вопросы исторического и общественного характера.

События в Европе глубоко волновали окружение Пушкина и его самого. Он находил, что Россия накануне нового 1812 года. В августе 1831 года он пишет стихотворения «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», в которых высказывает свою точку зрения на русско-польские отношения как на «домашний старый спор» двух народов, связывая при этом сам вопрос о существовании славянства с объединением его вокруг России. Стихотворения не носят следов вражды против отважно сражавшихся поляков; наоборот, поэт подчеркивает, что они

Не услышат песнь обидыОт русского певца.

Сказать это в условиях войны было не так легко. Острие обоих стихотворений направлено против политиков и публицистов Франции, «мутителей палат», призывавших к общеевропейской войне против России.

В это время Пушкин принимает назначение придворным историографом; это дает ему возможность широко пользоваться царским архивом. Он предлагает издавать под своей редакцией официальную политическую газету, испытывая потребность откликнуться на бурные общественные события. К этой идее потянулись ренегаты всякого рода, в частности бывшие «арзамасцы» Блудов и Уваров. Было получено и разрешение. Однако увидев, кто хочет принять участие в этой работе, поэт отложил исполнение замысла на неопределенный срок, по существу отказавшись от него. С должностью придворного историка дело обстояло сложнее. Особенности этой службы стали проясняться постепенно, вполне определившись только к 1834 году, когда поэт писал жене: «Я не должен был вступать в службу, и, что еще хуже, опутывать себя денежными обязательствами… Теперь они смотрят на меня как на холопа, с которым можно им поступать как им угодно».

Написано Пушкиным в первые годы женитьбы не так много (но в том числе «Сказка о царе Салтане», «Русалка», «Дубровский»). Видимо, в душе его совершались важные перемены, строилось новое отношение к жизни, к судьбе, которое получит свое воплощение в художественных созданиях второй болдинской осени и последовавших за ней высоких творениях.

В день свадьбы Наталья Ивановна послала сказать Пушкину, что надо еще отложить, что у нее нет денег на карету или на что-то другое. Пушкин опять послал денег.

Кн. Е. А. Долгорукова по записи Бартенева. Рассказы о П-не, 64.

Во время обряда Пушкин, задев нечаянно за аналой, уронил крест; говорят, при обмене колец, одно из них упало на пол… Поэт изменился в лице и тут же шепнул одному из присутствующих: «tous les mauvais augu-res!»[90]

Рус. Стар., 1880, т. XXVII, 148.

Во время венчания нечаянно упали с аналоя крест и евангелие, когда молодые шли кругом. Пушкин весь побледнел от этого. Потом у него потухла свечка. – «Tous les mauvais augures», – сказал Пушкин. В день свадьбы большой ужин у Пушкина в доме Хитровой, где распоряжался Левушка (брат Пушкина).

Кн. Е. А. Долгорукова по записи Бартенева. Рассказы о П-не, 64.

Мать мне рассказывала, как ее брат, во время обряда, неприятно был поражен, когда его обручальное кольцо упало неожиданно на ковер, и когда из свидетелей первый устал, как ему поспешили сообщить после церемонии, не шафер невесты, а его шафер, передавший венец следующему по очереди. Ал. С-вич счел эти два обстоятельства недобрыми предвещаниями и произнес, выходя из церкви: «Tous les mauvais augures!» О случае с кольцом и шафером говорили мне и посаженый отец дяди, кн. П. А. Вяземский, и супруга его, Вера Федоровна, хотя и не присутствовавшая тогда на свадьбе, и, наконец, посаженая мать, тогда графиня Елиз. Петровна Потемкина (вышедшая вторично замуж за сенатора Ипп. Ив. Подчаского). Иконофором при обряде был малолетний сын кн. Вяземского Павел, а родитель его и П. В. Нащокин, уехав прежде новобрачных, встретили Пушкиных с образом на новой квартире молодой четы.

Л. Н. Павлищев, 241.

Пушкин женился 18 февраля 1831 года. Я принимал участие в свадьбе и по совершении брака в церкви отправился вместе с П. В. Нащокиным на квартиру поэта для встречи новобрачных с образом. В щегольской, уютной гостиной Пушкина, оклеенной диковинными для меня обоями под лиловый бархат с рельефными набивными цветочками, я нашел на одной из полочек, устроенных по обоим бокам дивана, собрание стихотворений Кирши Данилова.

Кн. Павел Вяземский. Собр. соч., 529.

Филарет таки поставил на своем: их обвенчали не у кн. Серг. Мих., а у Старого Вознесения. Никого не велено было пускать, и полиция была для того у дверей. Почему, кажется, нет? И так совершилась эта свадьба, которая так долго тянулась. Ну, да как будет хороший муж! то-то всех удивит, никто этого не ожидает, и все сожалеют о ней. Я сказал Грише Корсакову, быть ей милэди Байрон. Он пересказал Пушкину, который смеялся только. Он жене моей говорил на бале: пора мне остепениться; ежели не сделает этого жена моя, то нечего уже ожидать от меня.