Павел Лукницкий - Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 2, 1926-27 годы) Страница 56

Рассказывала о Сологубе, прочитала письмо Судейкиной Сологубу (полученное незадолго до смерти Ф. Сологуба). Сологуб не захотел его прочесть и знать его содержание. АА спрашивала Черносвитову о судьбе архива Вячеслава Иванова (часть его хранится у Черносвитовой).

Показывала АА стихи Сологуба. Ненапечатанных стихотворений осталось около 2000 (двух тысяч!).

18.12.1927

Утром зашел за АА в Шереметевский дом. Она собралась ехать в Царское Село к Е. Данько (которая живет в санатории КУБУ на Широкой ул.). На вокзал ехал с АА в трамвае. В поезде АА рассказывала о Черносвитовой, у которой была вчера, возмущалась отношением Литфонда к Черносвитовой, говорили о Ф. Сологубе и его литературном наследии и т. д.

В Царском Селе проводил АА до Е. Данько (она увидела нас в окно, звала), но АА пошла одна - я вернулся на вокзал и первым поездом уехал в Петербург: мне предстояло ехать в Царское Село вторично сегодня (на литературное выступление). АА вернулась в город одна часов в шесть вечера. Устала очень, легла сразу, но не спала часов до трех ночи, а ночь плохо спала.

19.12.1927

Днем заходил к АА. Пунин сегодня именинник. Был недолго. АА сердится, или, вернее - стилизует злость, но смеется...

Вечером у Пуниных были все родственники, было пьянство, выпили две четверти вина. АА на весь вечер уходила из Шереметевского дома - была у Срезневских, вернулась домой во втором часу ночи...

Заседание в Союзе писателей. О разводе Голлербаха и письмах АА. О дневнике Блока (Николай Степанович - открыто, Блок - тайно), никогда не открывался.

Каталог для Срезневского Николая Константиновича (жалов. Шилейко).

О Сологубе (дух противоречия, глупости с неокласс., сборник памяти Данько Борис, мнение о правительстве и др.).

Рассказывал ей о Лагорио, о Николае I и его жестокости, о Тырсе и его лояльности... (и загранице), о Лебедеве и Нат. Венгерове... (происках). Хотел заниматься фотографией. Письмо Судейкиной Сологубу (не захотел прочесть).

20.12.1927

В два часа зашел за АА, и вместе пошли в Мраморный дворец. Там разбирали книги и бумаги; в книгах В. К. Шилейко я нашел портрет АА (1914 г., работы Бушэна) и "Письмо о русской поэзии" Н. Гумилева - оттиск из "Аполлона" с надписью Н. Гумилева В. К. Шилейке. На портрете АА сделала помету карандашом ("Думала - поставить твердый знак или не ставить". Поставила). Оттиск - подарила мне. Наполнив корзинку посудой, поехали на санях в Шереметевский дом. Проводил АА в Шереметевский дом и пошел в Дом печати. Вечером опять был у АА, сидел с нею вдвоем до десяти, а в десять пошли вдвоем в кинематограф ("Splendid Palaco"). Шла американская "Не повезло". АА с любопытством смотрела на современную американскую архитектуру - здесь мы совсем не знаем, какова современная заграничная архитектура. Из кинематографа вернулись в Шереметевский дом, я сидел еще часа полтора, пили чай.

Пунины после вчерашнего пьянства спят весь день. Пунин встал в шесть часов вечера и сразу же ушел куда-то, а вернулся домой в час ночи...

21.12.1927

О смерти отца.

АА была в Царском Селе, когда ее вызвали в Петербург, сообщив, что здоровье отца очень плохо. АА приехала сейчас же. И двенадцать дней находилась неотлучно при отце. Виктор в это время был гардемарином, и т. к. Балтийское море было закрыто, всех гардемаринов отправляли на маневры в Тихий океан (железной дорогой, во Владивосток). К описываемому времени Виктор должен был вернуться в Петроград.

Отец АА умирал от грудной жабы. Сознание его было затемнено (он часто заговаривался, говорил АА такие, например, фразы: "Николай Степанович воин, а ты - поэзия"). Но о Викторе помнил все время, постоянно спрашивал о нем. Часто просыпался ночью и просил АА позвонить в Морской корпус узнать, вернулся ли Виктор. АА шла в соседнюю комнату, делала вид, что звонила, возвращалась и говорила, что в Морском корпусе говорят, что гардемарины скоро приедут.

Наконец, АА узнала, что Виктор действительно приедет на следующий день. Повесила на наружных дверях записку, чтоб Виктор не шел с парадного (боялась, что встревожит отца), а обошел кругом. Виктор пришел за пять часов до смерти отца. Привез ему палку в подарок. Не знал ничего. Когда Виктор пришел, дома был доктор. АА спросила его, можно ли привести Виктора к отцу? Доктор разрешил и сам объявил отцу о приезде Виктора.

А через пять часов отец умер.

Сегодня в связи с приездом Сверчковой и всеми ее разговорами АА расстроена. Ей грустно, что такой эгоистичный и с такими мещанскими взглядами на жизнь человек, как А. С. Сверчкова, воспитывает Леву. АА опасается, что влияние Сверчковой на Леву может ему повредить.

Сегодня неожиданно приехала и остановилась у Кузьминых-Караваевых А. С. Сверчкова. Сказала, что приехала "повеселиться" - хочет побывать в театрах, на Липковской и пр., осмотреть комнату, где убили Распутина, в Юсуповском особняке (!), побывать на юбилее М. Горького (!!!) в Доме ученых и т. п. Утром пришла к АА в Шереметевский дом и после первых же слов заявила, что написала к октябрьским дням революционную детскую пьесу и хочет прочесть ее АА. АА попробовала отложить чтение, но А. С. Сверчкова настойчиво попросила ее слушать сейчас же и стала читать. АА вызвала меня по телефону. Мой приход прервал чтение. Сверчкова хочет обязательно побывать в Театре Юных Зрителей, несомненно - с целью устроить эту пьесу в Театр. Какое пустое и неприятное честолюбие!

Около четырех часов дня я вместе со Сверчковой вышел из Шереметевского дома и проводил Сверчкову до Литейного. Здесь она по секрету (!) сказала мне, что хочет усыновить Леву (!!), якобы для того, чтоб ему легче было поступить в ВУЗ. Сказала, что все и так считают Леву ее сыном ("Ведь это же так и есть: я его с шестилетнего возраста воспитываю"). Когда заговорили о жизни - "Так трудно: ведь мы же все живем только на мое жалованье - на 62 рубля, которые я получаю..." (а тех 25 рублей, которые АА ежемесячно посылает, Сверчкова не хочет и считать? АА посылает деньги в Бежецк с 1921 года непрерывно - до сих пор).

Все это Сверчкова говорила и АА. АА резонно ответила ей, что если Леве нужно будет менять фамилию, то он может стать Ахматовым, а не Сверчковым.

Конечно, чтоб не обидеть Сверчкову, АА промолчала, когда Сверчкова сказала и ей вышеупомянутую фразу об ее жаловании...

Сверчкова расспрашивала АА о театрах, где что идет, и когда АА сказала, что нигде не бывает и потому ничего о постановках сказать не может, Сверчкова весьма явно не поверила АА.

1913. 12 апреля (переписано 21 января 1927). Надпись О. Мандельштама на сборнике "Камень" ("акмэ"): "Анне Ахматовой - вспышка сознания в беспамятстве дней, почтительно, Автор. 12 апреля 1913".

На сборнике "Trista" О. Мандельштама (зелеными чернилами): "Вольдемару Шилейко книгу светлого хмеля и славы - смиренно - Анна". (Надпись переписана мной 21 января 1927).

Днем к АА приходил неизвестный юноша и, сославшись на Иванова-Разумника, приглашал АА прочесть стихи в каком-то литературном кружке. АА отказалась.

Вспоминает, как первый раз носила свои стихи в редакцию журнала (...). У нее попросили стихов, но просили принести. АА по пути в редакцию зашла в магазин, купила перчатки - решила, что надо в редакцию прийти прилично одетой. А редакция была - грязная, крошечная, заваленная книжным хламом комната...

Там был Гофман (?).

Вечером у АА была Н. Данько. В 9 1/2 часов вечера я пришел в Шереметевский дом и застал АА с Н. Данько в столовой. Пуниных дома не было. Сидели за столом втроем до одиннадцати, разговаривали, шутили. Я принес АА пачку старых денег - 1917 - 1922 года, сосчитал - оказалось 669 096 рублей 24 копейки (сколько бед видели эти деньги!).

Н. Данько принесла АА старые почтовые марки... В одиннадцать часов Н. Данько ушла, и я с АА мыл Тапа в кухне, и с помощью Аннушки мыли часов до двенадцати. Устала АА очень. Пошли в кабинет и здесь вдвоем сидели до двух ночи. У АА небольшой жар - 37,3. Читали по-английски, говорили об А. С. Сверчковой, о Русском музее и о тысяче других вещей.

В два часа я ушел домой, на лестнице встретил возвращавшихся Пуниных (они были у Льва и Сарры Пуниных, и А. Е. Пунина подвыпила) и вернулся в Шереметевский дом, просидел еще минут двадцать, вывел Тапу и ушел домой в 2 1/2 часа ночи.

Сверчкова привезла из Бежецка драму в стихах, написанную Левой и посвященную мне.

К сожалению, драма переписана начисто А. С. Сверчковой, а не самим Левой.

22.12.1927

Сегодня АА должна была пойти со мной к Кузьминым-Караваевым - сделать родственный визит им и Сверчковой. Но АА уже вчера чувствовала себя плохо и не выходила из дому, а сегодня совсем простужена. Позвонила мне, просила сообщить Сверчковой, что не придет. Приехав на Фурштадскую утром, я застал только Констанцию Фридольфовну. В разговоре с ней выяснилось, что она обижена на АА за то, что АА ни разу осенью не была у них и что К. Ф. не верит в болезнь АА. "Да, да... Мы все больны, а все-таки она могла бы зайти, если б хотела".

Пришел к АА около часу дня и был до 3 1/2. Пунина дома не было. АА в кабинете, съежившись от озноба, сидела в уголку дивана и читала по-английски. Провел время с ней в разговорах и английском чтении. Говорили о дневнике А. Блока, о Ф. Сологубе, об А. С. Сверчковой и Кузьминых-Караваевых, о стихах и о многом другом, шутили, как всегда.