Бабушка, которая хотела стать деревом - Маша Трауб Страница 56

тайно передал через консьержку для Тамары орехи в шоколаде, причем в разных видах – и фундук, и миндаль, и в белом шоколаде, и в молочном. Специально узнавал, что именно понравится Тамаре: консьержка призналась – берите орехи в шоколаде, не ошибетесь. Муж Светланы был счастлив – жена не орет на весь дом, такая тишина настала, что просто счастье. Даже голова перестала болеть, а так – каждый вечер мигрень разыгрывалась от ее голоса. Нет, в молодости такого не было – с годами развился противный голос и появилась привычка кричать на весь дом.

Это я к тому, что все были рады. И я, и муж Светланы, и весь подъезд, то есть два, считая подъезд херувима. Тамара плюнула на диету и снова стала веселой и приветливой. Не могла же она себе отказать в орехах!

Торжество пришлось отменить. Тамара объявила мужу, что хочет отправиться в романтическое путешествие, а не сидеть в ресторане, как двадцать пять лет назад. И больше худеть не желает. Надоело. Тот был только рад этому решению.

Когда Тамара выходила из себя, всегда объясняла всплеск эмоций генами бабушки-армянки и прадедушки-грузина. Или наоборот. Не важно. Но в момент переживаний или волнений она действительно переходила на язык предков. Говорила с грузинским акцентом или вставляла в речь армянские слова. Когда Тамара садилась на диету, часто вообще забывала, как говорить по-русски, хотя родилась и выросла в Москве. Вышла замуж за русского, Колю, которого в Тамариной семье называли Ника или Никуша. Если Тамара забывала, как говорить по-русски, всем следовало скрываться в ближайшем парке, как партизанам в лесу. А лучше в бомбоубежище. Коля, например, возобновлял ежедневные пробежки. Сын Альберт, студент, не пропускал первые пары в институте.

Несмотря на необъятные формы, Тамара каждый день на удивление легко впрыгивала в свой здоровенный внедорожник и уносилась по бесконечным делам. Каким именно? Даже законный муж боялся уточнять. Надо – значит, надо. Она могла сказать, что едет на маникюр, а вернуться с мешком картошки или корзиной, полной грибов. Просто по дороге помогла завестись «дедуле», как рассказывала Тамара, и тот в знак благодарности отдал ей мешок картошки, который вез с дачи. Она могла поехать на заправку и выдать таблетку от давления, сердца и всего остального женщине, которой стало плохо. Устроить на заправке лазарет и успокоиться только после того, как уже откачанную ее усилиями женщину осмотрели врачи скорой. Женщина улыбалась и благодарила. Тамара отмахивалась – да не за что. Через несколько дней на ее пороге появился мужчина с пятью трехлитровыми банками домашнего меда. С собственной пасеки. Представился братом Екатерины. Тамара не помнила никакую Екатерину.

– Женщина, которой вы помогли на заправке. Спасибо, – объяснил благодарный брат, выдавая опешившей Тамаре банки.

Энергии в Тамаре было столько, что всему подъезду, жалующемуся на давление, слабость, упадок сил, становилось стыдно. Но даже не это главное. Тамара обладала удивительной харизмой, подкрепленной легкостью характера, эмпатией и невероятным чувством юмора. Она со всеми сразу же переходила на «ты», но это нисколько не коробило. Наоборот, заставляло улыбнуться. Тамара помнила, как зовут всех детей и домашних питомцев, которых видела хотя бы один раз. А также была осведомлена о личной жизни жителей и консьержек, кажется, всего дома. Впрочем, об этом она никому не рассказывала, хоть пытай. Только намекала, начиная хохотать:

– Ой, Машка, у нас с тобой никакой личной жизни, если что. Будем завидовать, – подмигивала она мне.

Для детей в ее бездонной сумке-бауле, с которой она не расставалась, всегда находились конфеты, шоколадки. Для подростков – пирожки, бутерброды. Этому уже никто не удивлялся – Тамара, кажется, могла обеспечить полноценным горячим питанием весь подъезд, причем трижды в день.

– Да привыкла я так, – улыбалась она, когда кто-то спрашивал, зачем носит еду. – А вдруг пригодится? Если нет, так я сама съем!

Но когда однажды она достала из сумки маленькую бутылку коньяка, как из мини-бара в гостинице, и выдала ее продрогшей на прогулке молодой матери с коляской, даже я опешила:

– Ну вообще!

– А мне можно? – Еще больше меня опешила молодая измученная мать.

– Так ты ж уже не кормишь, почему нельзя? – удивилась Тамара.

Откуда она знала, кто когда перешел с грудного вскармливания на искусственное – а она это прекрасно знала, – оставалось только гадать.

– Одиннадцать утра еще, – сомневалась молодая мать.

– Так и кого это когда останавливало? Ты сегодня с которого часа на ногах? С пяти утра? Вот и считай, что у тебя уже вечер! Пей, а то совсем синяя. Худые всегда быстро мерзнут. Вот мне всегда жарко, – рассмеялась Тамара, – жир греет. А у тебя одни кости.

– А что муж подумает? – все еще не решалась на распитие коньяка с утра пораньше молодая мать.

– Ой, какая тебе разница? Пусть что хочет, то себе и думает! Его голова, не твоя, – удивилась вопросу Тамара. – Ну, если хочешь, на меня все вали. Скажи, Тамара тебя в лифте встретила, вот так к стене прижала, рот вот так открыла и коньяк влила. Первую медицинскую помощь оказала. Хочешь, я тебе записку, как в школу, напишу? – Тамара хохотала. – Или объяснительную. Вот Маша у нас, если что, писатель, она убедительно напишет. Так хорошо напишет, что муж слезы на строчки будет ронять. Она мне писала стихотворение для моего мужа – так я расплакалась! Не думала, что я его так сильно люблю! А я подмахну записку.

Да, я действительно однажды написала стихотворение на юбилей Тамариного мужа. После этого в моем доме в огромных количествах появились сушеные грибы, мед, домашнее масло. Тамара пришла ко мне, увешанная дарами. Уверенно прошествовала на кухню, порезала масло на небольшие квадраты и уложила в морозилку.

– Кофе? – спросила я, решив не мешать процессу. Бесполезно.

– Давай, – согласилась Тамара.

После этого я стала регулярно получать посылки с хорошим кофе – Тамаре присылали многочисленные родственники из Армении, Грузии, и она всегда откладывала несколько пачек для меня.

– Ты умеешь варить кофе как я люблю! – каждый раз восторгалась она.

Я тоже именно такой любила – крепкий и сладкий…

Молодая мать с благодарностью выпила коньяк.

– Вот, смотри, даже блеск в глазах появился! Вот с таким блеском и иди к мужу! – расхохоталась Тамара. – Сейчас придешь домой, посмотри в зеркало и запомни этот взгляд. А если забыла, всегда есть коньяк! Слушай, семейная жизнь – это такой стресс, такой стресс! Надо как-то снимать, да?

– Это точно, – подтвердила я.

– Я попробую, – пообещала молодая мать.

– Лишь бы не спилась, – хохотнула Тамара, одной рукой выгрузив коляску