Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы) Страница 59

Залитый светом зал филармонии - в праздничном убранстве. Здесь состоялось 21 сентября 1962 года торжественное юбилейное заседание. Его открыл директор консерватории народный артист СССР профессор Павел Серебряков. Доклад профессора Г.Тигранова о столетии консерватории раскрыл перед нами красочную картину возникновения, развития и расцвета Петроградской - Ленинградской консерватории. Он говорил о замечательных традициях, бережно сохраняемых и поныне, о том вкладе, который внесла консерватория в советскую музыкальную культуру.

А далее приветствия, приветствия, адреса - и большой праздничный концерт...

Хорошие традиции надо беречь и развивать. Надо уметь видеть, как в единой цепи событий прошлое проглядывает в настоящем, а настоящее шагает в будущее. Без этой преемственности прошлое потеряло бы всякий смысл. В наш стремительный век то, что происходит сегодня, завтра уже станет историей. И надо успеть, во что бы то ни стало надо успеть глубоко осмыслить происходящее.

Начатый в зимнем Ленинграде дневник я заканчиваю в Ереване, мирно дышащем весной. И здесь, на солнечном юге, мысли о прошлом и лучезарном настоящем Ленинграда и Армении переплелись воедино, вылившись в рассказ, имя которому - человеческая дружба.

1962

ВРЕМЯ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ

Беседа наша хотя и была продолжительной, но мы не заметили, как настала полночь. Рассказ о друзьях, товарищах, мыслях, поисках, давно уже ставших историей, во многом был интересной новостью для меня. Поэтому и решил я восстановить это своеобразное повествование.

- Родился я в одном из районов Тбилиси, который издавна называется Авлабаром, - так начал свою беседу заслуженный деятель искусств Армении архитектор Геворг Кочар. - Отец мой был цирюльником. Когда я подрос, в нашей тихой семье возник спор: идти ли мне в школу или стать ремесленником. Отцу хотелось, чтобы его единственный наследник прочно стоял на ногах и приобрел какую-нибудь специальность. "Пусть он станет парикмахером, таким же знаменитым, как Вардан, работающий на центральной улице города - Головинском проспекте!" - твердил он.

Мать, наоборот, считала, что в их доме достаточно и одного парикмахера, что ее Геворг должен учиться в школе, получить образование, иметь возможность много путешествовать по свету.

И вот однажды мать повела сына в Нерсесяновскую семинарию. Хотя срок вступительных экзаменов давно истек, но мольба матери помогла, и Геворг был принят в семинарию.

Школа произвела на него сильное впечатление. Красивое здание было великолепно оборудовано лабораториями, плавательным бассейном, физкультурным залом, столовой и многими другими редкими в то время удобствами.

Правда, семинария была духовной, но среди педагогов были люди передовых политических убеждений.

Духовное назначение семинарии не помешало тому, что из ее стен вышли такие известные деятели революции, как А.Микоян, Ш.Амирханян, А.Есаян, А.Костанян, К.Алабян и многие другие.

В школе Кочар увлекался рисованием. Он с трепетом следил за работой старшеклассников Каро Алабяна и Микаэла Мазманяна. Их рисунки казались ему совершенством. Однажды, проходя мимо груды камней в районе школы, он застал К.Алабяна с этюдником за работой. Геворг тихонько подкрался к нему. Он следил за каждым движением кисти, но не осмеливался подойти поближе. В то время Алабяна уже считали художником, а Геворг... Геворг был еще очень "сырым". Так и не удалось Кочару познакомиться с Алабяном в Тифлисе. Они узнали друг друга только в 1922 году, когда оказались на одном и том же курсе архитектурного факультета в Москве.

Сильная тяга к искусству приводит Кочара в 1919 году в тифлисскую Академию художеств. Эта учеба длилась недолго - только шесть месяцев. Нечем было платить за учебу, и в конце учебного года Геворгу предложили оставить занятия живописью. Прошло целых три года, прежде чем Кочар попал в Москву.

Как это случилось? Кочар рассказал, что в 1922 году под руководством известного деятеля армянского театра Степана Капаканяна группа армянской театральной молодежи выехала в Москву. В их числе были С.Кочарян, А.Коркотян, М.Мазманян и А.Гулакян. Воодушевленные великими идеями революции, они горели желанием учиться, приобрести знания и опыт и возвратиться на родину.

Геворгу не удалось поехать с ними. Поначалу помешала мать. Она считала, что в незнакомом городе сын может затеряться, но, узнав, что среди уехавших были и знакомые парни, уступила.

В вагоне юношу одолевали невеселые мысли. В самом деле, где ему приютиться? Однако на перроне Курского вокзала его отзывчивый попутчик не оставил юношу одного. Хоть комната и была крохотной, гостя вполне устраивал стол, на котором ему пришлось спать. Но этому "счастью" не суждено было длиться долго. Хозяйка комнаты, узнав, что у ее жильца поселился гость, бесцеремонно ворвалась в комнату и выбросила пожитки Кочара на улицу. Еле удалось упросить хозяйку, чтобы та разрешила хоть вещи оставить на время...

Бездомный Геворг вышел на московскую улицу и вдруг вспомнил о своем тифлисском знакомом, который работал сейчас в кафе возле площади Пушкина. Узнав о бедственном положении Геворга, тот попросил его погулять еще немного, а к полуночи прийти к нему в кафе; они смогут заночевать в подвале. Так продолжалось несколько недель.

По рекомендации старого большевика Гургена Восканяна, Кочар пришел в ЦК ВЛКСМ с просьбой направить его на учебу в Высшие художественно-технические мастерские. Получив направление и сдав вступительные экзамены, он стал студентом подготовительного отделения. Но от этого его жилищные условия не улучшились. Он поменял несколько "жилищ", пока получил место в общежитии института. Соседом по комнате оказался студент художественного факультета Басили Попандопуло.

Вхутемас считался тогда родоначальником различных новаторских течений. Большая часть студентов была увлечена новыми идеалами революции. Здесь учился В.Маяковский, вместе с которым на различных молодежных вечерах выступали Есенин, Сейфуллина, Брик, Безыменский, Эйзенштейн.

Среди профессорско-преподавательского состава факультета живописи были такие мастера русского искусства, как Фаворский, Кончаловский, Чуйков, Машков. Молодежь жадно училась у талантливых педагогов, но, конечно, ей хотелось сказать и свое слово. Все жанры искусства и литературы переживали период бурных поисков. Отсюда и та атмосфера активности, когда на диспутах сталкивались различные точки зрения. Молодежь, захваченная пафосом революционных идей, утверждала свое право на жизнь. Революционная культура отбрасывала буржуазную теорию "искусства для искусства". В этой борьбе иногда бывали чрезмерные увлечения, доходившие до отрицания классического искусства. Во Вхутемасе широко пропагандировалось прикладное искусство, фото, кино, плакаты - все, что наглядно могло служить новым идеям жизни.

Это были годы формирования и утверждения идейных принципов советского искусства и литературы.

Кочар решил учиться прикладному искусству и перешел на графическо-рисовальное отделение. Однако случай изменил и это решение.

Однажды Басили Попандопуло предложил ему сходить на выставку работ студентов архитектурного факультета. К этому времени знания Кочара в области архитектуры ограничивались скудными данными учебников. Надо представить, до чего был удивлен Васили, когда после осмотра выставки Геворг отказался покинуть залы: хотелось еще раз пройтись по ним. Оказавшись во власти еще не известного ему мира ощущений, он всю ночь не сомкнул глаз и решил перейти на архитектурный факультет. Архитектура - вот поприще, на котором он сможет оказать реальную помощь пострадавшей от войн и пожаров армянской земле!

Вскоре ему удалось осуществить свой замысел. И вот он - студент архитектурного факультета. Его радости не было предела. Она была тем большей, что он стал учиться вместе с Каро Алабяном. Их дружба продолжалась на протяжении всей жизни. Вместе с ними учился и Микаэл Мазманян. Все трое дружно жили и учились, деля печали и радости студенческой жизни.

Геворг Кочар окончил институт в 1929 году. Из семидесяти выпускников Вхутемаса только пятеро получили наивысшую оценку. Среди них были К.Алабян и Г.Кочар.

В 1923 году Кочар и Мазманян вместе с другими студентами выехали в Ленинград - на встречу со студентами архитектурного отделения Академии художеств. Памятники Ленинграда и шедевры мировой культуры в коллекциях Эрмитажа оставили неизгладимое впечатление.

В те годы в Москве представителем республик Закавказской Федерации являлся верный ленинец Саак Мирзоевич Тер-Габриэлян. Под гостеприимной крышей его дома в Армянском переулке встречалась талантливая молодежь. Здесь за интересной беседой часто проводили вечера К.Алабян, М.Мазманян, Г.Кочар, Е.Чаренц, А.Хачатурян. А еще чаще друзья встречались в Доме культуры Армении в Москве. Там в дни празднования установления советской власти в Армении устраивались торжественные заседания и вечера, в которых принимало участие армянское студенчество, выступали известные революционеры А.Мясникян, А.Мравян и другие. А разве можно забыть встречи с классиком армянской музыки А.Спендиаровым или Рубеном Симоновым? Кочар с особым удовольствием слушал пламенные выступления и творческие споры поэта революции Егише Чаренца, с которым впоследствии очень подружился. Чаренц очень любил архитектуру, и это еще больше сблизило их. Жизнь в Доме культуры била ключом и отличалась большой содержательностью. Вся эта атмосфера и воспитала будущего энтузиаста отечественной архитектуры.