Последняя роза Шанхая - Виена Дэй Рэндел Страница 59

– Синмэй! – раздался голос Пэйю.

– Она меня ослушалась!

Каким-то образом Ченг оказался передо мной. Его черные глаза были полны ярости, он выглядел безумным, как разъяренный тигр.

– Ты этого не заслуживаешь. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Но я ненавижу тебя. Я так сильно тебя ненавижу. Я никогда тебя не прощу.

Он ушел. Во дворе взревел двигатель, громко фыркнул, а затем постепенно затих.

Синмэй был в ярости.

– Отправляйся в свою комнату!

В оцепенении я послушно ушла, моя голова болела, а глаза горели от невыплаканных слез. Один голос в моей голове говорил мне, что я поступила правильно, но другой, спокойный и отчужденный, сказал, что я совершила ужасную ошибку и загубила свою жизнь. Оба голоса согласились, что теперь моя жизнь походила на украшенный бумажный фонарь, качающийся на ветру.

– Тебе нужен носовой платок? Или какой-нибудь крем, чтобы снять опухоль, младшая сестра? Вот, возьми мой носовой платок. – Голос Пэйю был полон сочувствия. Она желала мне добра, она наблюдала, не в силах помочь.

– Я хочу прилечь, – ответила я.

И я заснула. Впервые с тех пор, как потеряла свой бизнес, я не видела теней, не слышала шепота призраков. Мне снилась мама, яркое видение за дымом благовоний. Еще я видела себя семнадцатилетней девушкой в траурном плаще из посконного полотна рядом с ее гробом. Я была такой молодой, еще не осознающей всю боль ее потери. Я только чувствовала непривычную пустоту, как будто драгоценный нефритовый браслет, который я носила много лет, соскользнул с запястья.

Когда я проснулась, жжение на лице исчезло. Я вскочила с кровати и дернула дверь.

Она не открылась – заперта снаружи. Я закричала, мой дворецкий, который всегда дремал в саду, ответил мне. Но его голос был нечетким от постоянного глотания слюны.

Синмэй не выгнал меня из дома, он запер меня внутри.

Глава 50

Эрнест

Когда он наконец добрался до своей квартиры, та оказалась пустой. Позже он собирался поискать Мириам. Застонав от боли, он сел на кровать. Казалось, все его кости трещали, и если бы он лег, то не смог бы встать. Он посмотрел на красный шарф у себя на коленях и попытался развязать его дрожащими руками. Может, там было послание от мисс Марголис. Его пальцы были слишком слабы. Ему потребовалось некоторое время, чтобы ослабить узел и развязать его.

Клочок бумаги. С двумя подписями внизу. На самом деле, это была доверенность на оформление льготного кредита на сумму в полмиллиона долларов между мисс Марголис и неким адвокатом по имени К. Биткер. Эрнест выпрямился. Зачем мисс Марголис кинула ему этот важный документ? Хотела ли она, чтобы он сохранил его? Что он должен был с этим делать?

Слишком измученный, он отложил бумагу в сторону, взял сумку и достал фотоаппарат, который спас. Настоящее чудо – после всех падений и столкновений он остался целым и невредимым. Эрнест уже собирался убрать сумку, когда из нее выпал альбом. Он был толстым и широким, датированным одна тысяча девятьсот сороковым годом. На обложке были изображены две обнаженные женщины, загорающие на палубе яхты. Эрнест занервничал. Были ли внутри фотографии Айи? Если он увидит их, нарушит ли это ее волю? Она была решительно настроена, чтобы держать это в секрете от него. И сможет ли он сохранить невозмутимость, глядя на ее обнаженную кожу?

С альбомом в руках он вышел и отправился на общую кухню, где развел огонь в угольной печке. Когда пламя взметнулось, он бросил альбом в огонь. Он никогда не узнает, были ли в альбоме ее обнаженные фотографии.

Вернувшись в свою комнату, Эрнест еще раз осмотрел сумку. Внутри было что-то еще – толстый конверт с логотипом отеля, адресованный ему. К конверту резинкой была прицеплена записка, написанная на почтовой бумаге отеля, с подписью В.Э. Сассуна.

«Дорогой Эрнест, если вы найдете эту записку, значит, все мои опасения подтвердились. Будь прокляты японцы! Возьмите конверт. Это ваша плата за фотопленку, которую вы мне показали. Когда-нибудь я научу вас, как сделать бизнес на этих деньгах».

Его фотопленка. Теперь, когда он подумал об этом, Сассун был обязан ему своим выживанием. Если бы он остался в Шанхае, его бы тоже отправили в лагерь. Эрнест снял резинку с конверта, сунул руку внутрь и достал пачку банкнот. Его руки задрожали.

За все свои двадцать лет жизни он никогда такого не видел. Пачка американских долларов. И все по сотням. Десять тысяч долларов.

Открылась дверь, и вошла Мириам в черной куртке с капюшоном, которую он никогда раньше не видел. Она швырнула «Лейку» на комод, пробормотав, что не виновата, что фотоаппарат сломался.

Он был не в силах ее отругать.

– Мириам! – Он помахал банкнотами в руке. – Смотри!

Он был богат – они были богаты. Он мог дать Мириам все, что она захочет, купить ей теплое пальто или два пальто, или сигареты, или молоко, или мясо. Он мог бы обеспечить Мириам комфортную жизнь, они смогли бы купить все необходимое: еще одну «Лейку», часы, квартиру, дом или автомобиль. А может, он не стал бы тратить все деньги. Может быть, он стал бы бизнесменом, как Сассун. Но в одном он был точно уверен – он сделает себе имя.

Глава 51

Осень 1980

Отель «Мир»

Глядя на деревянные панели внутри лифта, я не могу не вспомнить, как много лет назад в своем норковом пальто я стояла в этом же самом лифте вместе с сэром Сассуном, поднимаясь к нему в пентхаус. Вот уже двадцать лет, как его нет на этом свете, но он до сих пор должен мне сто тысяч долларов. Как я слышала, Сассун пытался отобрать этот отель и тысячи принадлежащих ему объектов недвижимости у националистов, вернувшихся к власти после сорок пятого года. Я не знаю, что ему удалось спасти, но отель он потерял навсегда. Вероятно, он был разочарован, живя на Багамах под присмотром медсестры, на которой в конце концов женился. Так много воспоминаний, которые я не могу забыть, и так много тех, которые я предпочла бы не вспоминать.

Лифт останавливается на девятом этаже, и я выезжаю на своем инвалидном кресле. Мисс Сореби уже там, сидит за столиком у окна, вокруг нее несколько посетителей. Мне нравятся пунктуальные люди – Эрнест всегда был пунктуален.

– Спасибо, что снова встретились со мной,