Забавные повадки людей - Гала Рубинштейн Страница 59

К сожалению, тот факт, что мне придется гореть в аду, никаких сомнений не вызывает. Даже если раньше весы нервно колебались в некотором подобии равновесия, то теперь приговор однозначный. Правильно говорят, любопытство погубило кошку. Зато теперь мне не надо думать, как отмолить подлог, воровство, я уже молчу о прелюбодеянии и о многочисленных возжеланиях жены ближнего. Потому что семь бед — один ответ. Дальше ада не сошлют.

Хотя прелюбодеяние я бы отмолил на раз. Одной левой бы отмолил. Но это уже неактуально. Потому что, выкачивая из компьютера Нели Александровны Максимовой секрет продажи славянского шкафа, я заодно скопировал папку «Юлькины письма». Случайно увидел и не удержался. Но Нель Александровна Максимова будет гореть в аду вместе со мной. Потому что она должна была учесть все возможности и не искушать случайного путника, заглянувшего в ее хижину в поисках любви и ласки. Утешает только то, что в такой приятной компании адского пламени мы просто не заметим. Не до того будет.

Но надо признать, письма того стоят.

Это просто уму непостижимо. Я не поленился, нашел в своем почтовом ящике все письма, уцелевшие при последней генеральной уборке, и разложил по датам, рядом с Юлькиными. Вот просто разделил страницу пополам, в левую табличку скопировал письма Юли мне, а в правую — Нельке.

Со мной она серьезна и задумчива. О своем любимом таро говорит с придыханием, о загадочном марсельском друге — с трепетом. А в ее письмах к Нель... Если бы речь не шла об одних и тех же событиях, я бы решил, что перепутал папки. Там она смеется над собственными святынями и даже позволяет себе непочтительно отзываться о Друге и Учителе.

Всё время, пока я читал эти письма, меня что-то дёргало изнутри, толкало, теребило, сучило лапками. Черненький чумазенький чертенок, который когда-нибудь доведет меня до инфаркта. А потом я понял: она же разговаривает с Нелькой моим голосом. С моими интонациями, и даже предложения строит похоже. Меня это тронуло до глубины души. Вот до самого черненького чертенка тронуло, и он, воспользовавшись случаем, завизжал восторженно и вцепился в горло. Я, впервые за уже не помню сколько лет, сел на пол и заплакал.

Мне говорили, конечно, что женщина создана из мужского ребра. Так себе идея, но ладно, я к ней всегда относился индифферентно. Кто же мог знать, что именно эта женщина и как раз из моего ребра. И как с этим знанием жить дальше, мне пока непонятно.

Я даже бок начал ощупывать, пока не опомнился и не пошел на кухню выпить холодной воды.

В общем, не знаю, как там всё сложится в Венеции, но в одном я уверен: мысль о, видимо, все-таки любимой жене очень скрасит предстоящую мне вечность в аду.

Но до ада, между прочим, еще дожить надо.

Помнишь, я тебе когда-то жаловалась на скособоченность реальности? Это когда помнишь что-нибудь, а тебе говорят — не было этого.

Ну так вот.

Аналогичный случай был в городе, ну, скажем, Калуге. К примеру. На днях. Буквально вчера. Мэр города Калуги, выступая перед трехсотвосьмидесятипятитысячным городом, сообщил в приватной беседе, что он, ну, скажем, санскрита не знает абсолютно и ни читать, ни писать на нем не умеет. То есть раньше читал и писал довольно бегло, но за последние два года потерял квалификацию совершенно, да и вообще устал. И теперь ни буквы, как ни старайся. Триста восемьдесят пять тысяч жителей Калуги опешили: это как же понимать, когда у них буквально в кармане лежит письмо от мэра на санскрите, с печатью и подписью? Ну, если честно, без печати, но все равно с подписью и отпечатками пальцев. Жители Калуги совсем уж было собрались отправить к своему мэру делегацию журналистов, дабы разъяснить, но потом передумали. Они ведь как рассуждают: если наш мэр что-то делает, так это исключительно для нашего блага, он сам сказал. «Наш мэр, наверное, хочет донести до нас некую информацию, которая будет нам очень полезна и облегчит нашу жизнь несказанно», — так подумала триста тридцать одна тысяча жителей Калуги, что составляет примерно восемьдесят шесть процентов населения города. (Остальные пятьдесят четыре тысячи подумали: «Вот ведь...» — и переехали жить в другой город.) А надо вам сказать, что триста восемьдесят пять тысяч жителей Калуги очень любят своего мэра и безгранично ему доверяют. Они даже на последних выборах переизбрали его на второй срок, что я могу объяснить только сложной экологической ситуацией в области — высокое содержание тяжелых металлов и прочих вредных веществ пагубным образом сказывается на умственных способностях трехсот восьмидесяти пяти тысяч жителей Калуги, а также на их эмоциональном состоянии.

Жители Калуги подумали: «Ой!», потом подумали: «Ах...», потом подумали: «О господи», потом устыдились и подумали: «Барух Ата Адонай», а потом подумали: «Ну и ладно. В конце концов, нам, калужанам, один хуй — что санскрит, что вульгарная латынь, мы вообще читать не умеем, если честно. Только вот письма́ жалко, там такой конверт, и буковки такие, и оно еще так пахнет...» Триста восемьдесят пять тысяч жителей Калуга трутся об него щекой иногда, когда всякие атмосферные явления происходят. А оно вон как всё сложно.

Суньцзы сказал:

«Непобедимость заключена в самом себе; возможность победы зависит от врага. Поэтому тот, кто преуспел в войне, может сделать непобедимым себя, но не обязательно может заставить врага покориться».

Судя по тому, как начался новый год, он обещает быть еще хуже предыдущего. Хотя, казалось бы, куда уж хуже? Во-первых, Юлька на меня смертельно обиделась. То ли я сказал Мишке что-то не то, то ли, наоборот, не сказал что-то очень важное, я толком не понял. А изъясняется моя драгоценная супруга в высшей степени пространно и метафорично. Иногда мне даже нравится, не скрою, но для получения конкретной информации этот способ совершенно не годится.

Впрочем, нет. На «во-первых» Юлькина смертельная обида не тянет. Все-таки во-первых — совершенно необъяснимая паника на работе. Дошло до того, что у меня потребовали отчет и объяснения, впервые за мою долгую