Василий Шукшин - Позови меня в даль светлую Страница 6

Мать Витькина плакала, вытирала слезы концом платка.

-- Жалко, Коля... Сердце запеклось, ничего тебе и ска-зать-то путем не могу... Жалко...

-- Да что, насовсем, что ли! -- убеждал брат. -- Да было бы хоть далеко!.. Двадцать верст -- эка! Ну, приедешь когда, попроведуешь... До Нового года-то пускай поживет. Не даст он вам тут дело наладить, не даст. А наладить надо. И зря ты про мужика так думаешь, зря. Хороший мужик...

-- Да больно уж он какой-то...

-- Какой? А тебе что, красавца кудрявого...

-- Да не красавца! У него же разговоров больше нету: пить бросил да мебель покупает.

-- Ну и что, хорошее дело.

-- Да что же -- все об одном да об одном.

-- Ну, рад, что бросил, вот и говорит про это. Потом, не знаю, конечно, но ему тоже, наверно, охота с лучшей сторо-ны себя показать. Вот -- мебель покупает. Бабам же нынче что -- лишь бы не пил да деньги зря не мотал. Вот он и жмет на это. Его тоже понять надо. Мой тебе совет: не торопись с выводами. Подожди. А Витьку я заберу. И не переживай: хуже не будет. Будет только лучше.

-- У тебя у самого там тесно...

-- Ничего.

-- Да Нюра бы не осердилась. Скажет -- во-от, еще пле-мянника привез. Своих мало!

-- Ну и дура будет, если так скажет. Да и не скажет сро-ду -- поймет. Давай, нечего думать. Испортим парня. А так -- мы его счас оторвем от всяких его дружков да от улицы, он волей-неволей за книжки сядет. Пусть поживет в деревне, пусть... Давай, собирай его -- прямо счас и поедем. Чего тя-нуть-то? Да и мне надо сегодня же вернуться... Давай. Где он?

-- Там.

Дядя Коля заглянул в комнату.

-- Да где?

-- Нету?! -- испугалась мать. -- Мать пресвятая Богоро-дица!.. Здесь был!

Дядя Коля подошел к окну, тронул створки -- они рас-пахнулись.

-- Не пужайся -- здесь он где-нибудь. В окно вылез.

Мать кинулась сразу к Юрке.

Витька был там. Юрка и Витька сидели на лавочке, дед лежал на печке, но не хворал, а так -- погреться залез. Мол-чали.

Быстро вошла встревоженная мать.

-- Витька... Здравствуйте! Ох, Витька... -- Мать успокои-лась, но еще не могла отойти от быстрой ходьбы. -- Что же ты ушел, сынок? Там дядя Коля ждет...

Витька, Юрка и старик молчали.

-- Пойдем домой. -- Матери стало неловко, потому что она почувствовала в их молчании суд себе.

-- Что, Витька... в ссылку ссылают? -- сказал старик.

-- В какую ссылку?! -- вспыхнула мать. -- Что ты, дедуш-ка, говоришь-то!

-- Да я шутейно, -- успокоил старик. -- Так я... болтанул. В гости он поедет. Хорошее дело.

-- Пойдем, Витя, -- опять сказала мать.

Витька сидел. Молчал.

-- Я не в осуждение говорю, -- продолжал старик. -- Кого осуждать? Такая теперь жизнь. Но вот раньше понимали: до семнадцати годов нельзя парня из дома трогать. У нас тада вся деревня на отхожий промысел ходила... И вот, кто поум-ней был -- отцы-то, те до семнадцати лет сына в город не от-пускали. Как ушел раньше, так все: отстал человек от дома. Потому что -не укрепился, не окреп дома, не пустил ко-решки. А как раньше время оторвался, так все: начинает его крутить по земле, как лист сухой. Он уж и от дома отстал, и от крестьянства... А потому до семнадцати, что надо полю-бить первый раз там, где родился и возрос. Как полюбил на месте -дома, так тебе это и будет -- родина. До самой твоей смерти. Тосковать по ей будешь...

-- Чего ты, дедушка, мелешь лежишь! -- осердилась мать. -- "Полюбил", "не полюбил"... Чего попало! Пойдем, Витька.

Витька встал... Подал Юрке руку.

-- Пока.

-- До свиданья. Пиши.

-- Ладно. Ты тоже пиши. До свиданья, деда.

-- До свиданья, Витька. Не забывай нас.

-- Господи, прямо как на войну провожают... -- не могла скрыть удивления мать. -- Или, правда, -- на заработки куда. Он едет-то -- двадцать верст отсюда! К дяде родному.

-- Это хорошо, -- опять сказал старик. -- Чего же?

Потом, когда шли по улице, мать сказала:

-- Тебе там хорошо будет, Вить.

Витька молчал.

-- Неохота?

Витька молчал.

Мать тоже замолчала.

Зато дома мать выпряглась.

-- Никуда он не поедет, -- заявила она брату с порога. -- Не пущу. Вот.

Дядя засмеялся.

-- Ну, конечно, не надо: а то он там... потеряется. Заблу-дится. Волки его съедят... Витька, а ты-то чего? Тоже, как ба-ба, елки зеленые! Чего ты? Мужик ты или не мужик?..

Ехали в деревню к дяде в легком коробке, сытая сильная лошадь бежала податливо. Коробок мягко качался на рессо-рах.

-- Витька, почему ты не учишься, как все люди, -- хорошо?

-- Все, что ли, хорошо учатся! У нас в классе семь двоеч-ников.

-- А тебя разве самолюбие не заедает, что ты попал в эту семерку?

Витька промолчал на это.

-- И все семь -- мальчишки? Или и девчонки есть?

-- Одна. Мы ее жучим, чтоб она исправлялась. Она бес-толковая.

Дядя захохотал.

-- Дак а себя-то... ха-ха-ха!.. Себя-то чего не жучите? О какие!.. А вы-то чем умнее -- такие же двоечники, как она. А? Витьк?

-- Она к нам не касается. Она же работать не пойдет.

-- Во-он вы куда-а!.. -- понял дядя. -- Вот оно что. Та-ак. Ну и кем, например, ты хочешь работать? Когда подрастешь мало-мало.

-- Шофером.

Дядя даже сплюнул в огорчении.

-- Дурак! Вот дурак-то! Это вас кто-нибудь подговаривает там? Или вы сами придумали -- с работой-то?

-- Сами.

-- Вот долдоны-то! А учителя знают про ваш уговор?

-- Нет. По восемь классов мы как-нибудь кончим...

-- Тьфу! -- расстроился дядя. -- Хоть поворачивай и вы-давай всю эту... шайку. Ты думаешь, шофером -- хитрое де-ло? Это ведь кому уж деваться некуда, тот в шофера-то идет. Голова садовая! Ну, ничего, ничего! Я возьмусь за тебя. Шо-фером!.. Да это уж кого приперло: грамотешки нет -- ну, в шофера. А так-то его бы черт туда затолкал, в шофера-то. А тебе... Ну, ничего, я тебя направлю на путь истинный. Ты у меня пятерочник будешь -- на удивление всем.

А ехали лесом, воздух в лесу был зеленый. Тишина пуга-ла. Витьке было интересно... И грустно.

Ох, то-о... -

запел вдруг дядя негромко, задумчиво, -

...То не ве-ете-ер ве-етку клонит,

Ох, да не дубра-авушка-а шумит:

То-о мое, ох, мое сердечко сто-онет,

Как, ох, как осе-енни-ий лист дрожи-ит...

И замолчал. И задумался.

-- Эх, Витька-а, -- сказал дядя невесело, -- махнулся б я с тобой годами. Эх, и махнулся бы -- не глядя! Я б -- не то что учиться, я бы черту рога свернул. Знаю теперь, как их свернуть можно, только... Но нам, Витька, война дорогу пере-ехала. Война, будь она проклята. Не война, так я б теперь высоко-о летал. Да-а... А ты учиться не хочешь. Глупыш ты та-кой.

-- Мама же вон не воевала, а тоже не выучилась.

-- Мама не воевала, зато с голоду пухла здесь... Мама лет с пятнадцати работать пошла. Чего ты на маму киваешь? Счас не то время. Счас ты бо-ольшого дурака сваляешь, если не выучишься. Большого, Витька. Попомни мое слово.

...Приехали в деревню затемно.

Распрягли во дворе лошадь, дали ей овса.

-- Ну, пойдем знакомиться... Не робей, там все свои.

В большой прихожей избы сидела за столом одна только круглолицая, ясноглазая, чем-то отдаленно напоминающая Витькину мать девушка, учила уроки.

-- Знакомьтесь, брат с сестрой, -- сказал дядя Коля.

-- Это Витя? -- радостно спросила девушка.

-- Витя. Собственной персоной. -- Дядя разделся, взял у Витьки чемодан. -- Раздевайся, Витька, будь как дома. Где все-то? Мать...

-- Телевизор у Баевых смотрят.

-- А наш чего же?

-- Опять сломался. Раздевайся, Витя! Давай, я тебе помо-гу. Ну?.. Меня Ольгой зовут... -- Ольга помогла Витьке снять пальтишко. Была она рослая, красивая и очень какая-то про-стая и приветливая. Витьке она очень понравилась.

-- Надо же: такие глаза, и парню достались! -- засмеялась Ольга.

Глаза у Витьки, правда, девичьи: большие, синие. Витька смутился. Нахмурился.

-- Ты сперва не глаза разглядывай, -- строго сказал отец, -- а давай-ка накорми нас. Потом уж глаза разгляды-вай. А потом сделаешь мне его отличником. Срок -- три ме-сяца.

В городке дела хоть медленно, но подвигались к заверше-нию.

В одно воскресенье Владимир Николаич пригласил Гру-шу к себе домой.

Шли принаряженные по улицам городка.

-- Меня тут... некоторые знают... -- предупредил Владимир Николаич, -могут окликнуть или позвать... куда-ни-будь.

-- Куда позвать?

-- В пивную. Не надо обращать внимания. Ноль внима-ния. Я их больше никого не знаю, оглоедов. Чужбинников. Я сейчас опять на почете стал... Меня в приказах отмечают. Они злятся. Им же ведь все равно: уровень, не уровень -- лезут!..

-- А самого-то не тянет больше к ним?

-- К ним?! Я их презираю всех до одного!

-- Хорошо, -- искренне похвалила Груша. -- Это очень хорошо! Теперь жить да радоваться.

-- Я и так пропустил сколько времени! Я бы уж теперь главным был.

-- А теперь-то еще опасаются пока главным-то ставить?

-- Я думаю, что уже не опасаются. Но дело в том, что у нас главным работает старичок... Он уже на пенсии вообще-то, но еще работает, козел. Ну, вроде того, что -- неудобно его трогать. Но думаю, что внутреннее решение они уже при-няли: как только этот козел уйдет, я занимаю его кабинет.

Пошли через городской парк.