Алексей Писемский - Русские лгуны Страница 6

______________

* Говорят... извините... говорят, что вы были женаты на маленькой негритянке (франц.).

N... стыдливо потупляет глаза.

- Non, на мавританке, - ответил он вполголоса. - Это - маленькое племя, живущее около Триполи, - продолжает он, вздохнув и как бы предавшись воспоминанию.

- Вы были, значит, и в Африке? - спросил его с мрачным видом Марсов.

- Мой бог, я был в Африке везде, где только могла быть нога человеческая.

Говоря точнее, нога N... ни на одном камне Африки не была, и он только в зрительную трубку с корабля видел ее туманные берега.

- Я был, наконец, пленник: меня консул александрийский выменял на слона.

- Почему же александрийский консул? - вмешался в разговор князь. Он всегда интересовался дипломатическим корпусом и считал его почему-то близким себе.

- Очень просто! - отвечал N... и в творческой голове его создалась уже целая картина. - Это случилось на пути моем к Тунису. Я ехал с маленьким караваном... ночью... по степи полнейшей... только и видно, как желтое море песку упирается в самое небо, на котором, как бы исполинскою рукою, выкинут светлый шар луны, дающий тень и от вас, и от вашего верблюда, и от вашего вьюка, - а там вдали мелькают оазисы с зеленеющими пальмами, которые перед вами скорее рисуются черными, чем зелеными очертаниями; воздух прозрачен, как стекло... Только вдруг на горизонте пыль. Проводники наши, как увидали это, сейчас поворотили лошадей в противоположную сторону и марш. "Что такое?" - спрашиваем мы. "Бедуины", - отвечает нам толмач, и представьте себе - мы без всякой защиты, в пустыне, которая малейшим эхом не ответит на самые ваши страшные предсмертные крики о помощи...

- Ужасно! - проговорила княгиня.

- Ужасно! - повторили и прочие дамы.

N... продолжал:

- Пыль эта, разумеется, вскоре же превратилась в людей; люди эти нас нагнали. У меня были с собой золотые часы, около сотни червонцев. Спросили они меня через переводчика: кто я такой? Отвечаю: "Русский!" Совет они между собой какой-то сделали, после которого купцов ограбили и отпустили, а меня взяли в плен. Толмач, однако, мне говорит, что все дело в деньгах: стоит только написать какому-нибудь нашему консулу, чтобы он меня выкупил. "Но какой же, думаю, консул на африканском берегу? Самый ближайший из них александрийский". Кроме того, спрашиваю: "Как же я напишу ему?" - "Ваше письмо, говорят, или с нарочным пошлют, или просто по почте". Между всеми европейскими консулами и этими разбойничьими шайками установлено прямое сообщение.

Проговоря это, N... несколько приостановился. "Ну как, - подумал он, этого ничего нет, да и быть, вероятно, не может!"

- Впоследствии, впрочем, оказалось, - продолжал он, - что эти самые толмачи и наводят караваны на шайки, а после и делят с ними добычу...

Марсов при этих словах повернулся на стуле.

- Как же толмач может навести? Его дело - переводить с языка, а по дороге вести - дело проводника! - проговорил он своим точным языком.

- О, эти два ремесла всегда в одном лице соединены! - воскликнул N...

- Да ведь вы сами же сказали, что проводники ваши ускакали, а толмач при вас остался.

- То не проводники, а военная стража - только! - возразил N...

- То военная стража! - подтвердил и хозяин.

Марсов, незаметно для других, пожал плечами и замолчал.

- Что же, вас в плену держали в тюрьме, под надзором? Употребляли на какие-нибудь работы? - спросила княгиня с участием.

- О нет, напротив! - воскликнул N... (до какой степени он быстро творил в этом разговоре - удивляться надо). - Я жил в очень маленьком селеньице, состоящем из глиняных саклей - по загородям бананы растут, как наши огурцы; в какое-нибудь драгоценнейшее фиговое дерево - вы вдруг видите - для чего-то воткнуто железное орудие вроде нашей пешни, и на ней насажена мертвая баранья голова...

- Что же, к консулу вы писали? - перебил его князь.

- Писал... С одним купцом, дружественным этому селению, письмо мое было отправлено.

- Что ж он вам отвечал? - продолжал князь.

Он решительно во всем этом разговоре только и заинтересовался, что консулом и отчасти военною стражею, названною проводниками.

- Консул отвечал, - продолжал N... - что он для выкупа пленных совершенно не имеет сумм; но в то же время, принимая там во внимание мое имя, как литератора и путешественника, и ценя высоко услуги, оказанные мною отечеству, и прочие там любезности, он не может оставаться равнодушным к моему положению и имеет для этого один способ: есть у него казенный слон, подаренный одним соседним беем. Слона этого ему предписано продать, и он уже отдал его купцу, привезшему мое письмо, а тот обещал за это меня выкупить. Так меня и обменяли... на слона!

- А когда же ваша женитьба состоялась? - спросила княгиня. В противоположность мужу, ее более интересовала поэтическая сторона плена N...

- А вот в этот промежуток времени, между моим пленом и освобождением.

- Однако позвольте! - возразила вдруг княгиня, прищурив глаза. - Тут для меня есть маленькое недоразумение. Вы говорите, что вас взяли в плен бедуины, а женились вы между тем на мавританке, тогда как одно племя кочующее, а другое - оседлое...

(Из этих слов читатель может видеть, до какой степени княгиня была учена.)

- О бог мой! - воскликнул ей на это N... - Это по географии ведь только так!.. На самом же деле, бог знает какое племя, мавританское или бедуинское племя - только с теми же воинскими наклонностями, с тою же дикостью нравов.

Марсов при этом опять незаметно для других насмешливо улыбнулся; но княгиня осталась довольна этим объяснением.

- Подробности вашего брака? - спросила она уже несколько лукавым голосом.

- Подробности очень обыкновенны! - протянул N... (он в это время придумывал). - Очень даже обыкновенны! - повторил он. - Приходит ко мне раз с моим толмачом малый из туземцев, чрезвычайно красивый из себя, по обыкновению бритый, с чубом на голове, как у наших малороссиян. "Не желаешь ли, говорит, князь, жениться?" Я посмотрел на него. "У меня есть сестра красавица. Князь, можешь жениться на ней на месяц, на два, на год".

- И вы женились? - заметила княгиня укоризненно.

- Женился!

- На месяц, на два? - продолжала княгиня насмешливо.

- Нет, на два года.

- Не верю! - возразила княгиня, кивнув отрицательно головой.

- Уверяю вас! - сказал искренним голосом N... - Довольно странен обряд их венчанья: если вы женитесь на полгода, вас обводят полкруга, на год целый круг, на два - два круга.

- Кто же это венчает у них? - спросил почти озлобленным голосом Марсов.

- Мулла: они - магометане! Совершенно как у нас в Крыму: вы можете на татарке жениться на месяц, даже на неделю, - отвечал, не запнувшись, N... (Он собственно только и слыхал, что нечто подобное в Крыму будто бы существует.)

- Скажите, вы вашу жену там на родине и оставили? - продолжала княгиня.

- Нет, я ее привез в Европу, и надобно было видеть восторг этого ребенка всему: и кораблю, и городам нашим, и дилижансам; на каждом почти шагу она вскрикивала, смеялась, хлопала в ладоши; в Париже перед каждым дамским магазином она решительно замирала и все мне говорила: "Как бы хорошо это украсть!"

- Как украсть? - воскликнули в один голос оставшиеся слушать N... дамы.

- А так украсть, - отвечал он им с лукавой улыбкою.

- Очень просто, я думаю, - разрешила княгиня, - воровство у них, вероятно, считается никак не пороком, а добродетелью.

- И очень большою... Старшины их обыкновенно говорят: "Я старшина, потому что украл сорок жеребцов и тридцать маток".

Лицо княгини между тем приняло опять серьезное, чтобы не оказать строгое, выражение.

- Где ж теперь жена ваша? - спросила она, уставляя на N... пристальный взгляд.

- В могиле! - отвечал он со вздохом и понурил голову. - В Лондоне мне надобно было долго пробыть для подробного описания начинающего там устроиваться пароходного завода; она не перенесла климата и умерла.

- Mais on dit, que vouz aviez un enfant de cette femme?* - продолжала княгиня тем же строгим голосом. Дамы, как известно, о всех хоть сколько-нибудь вольных предметах предпочитают говорить по-французски, будучи твердо уверены, что этот благородный язык способен облагородить все, даже неблагородное.

______________

* Но говорят, что у вас был ребенок от этой женщины? (франц.).

- Oui! - отвечал ей в тон по-французски N... - Но и ребенок вскоре вслед за матерью отправился, - прибавил он опять с печалью.

- Monsieur! - начала одна из оставшихся его слушать дам, покраснев до конца своих хорошеньких ушей и, видимо, сжигаемая с одной стороны любопытством, а с другой - стыдом. - Dites moi, de quelle couleur etait votre enfant?*

______________

* Сударь... скажите, какого цвета был ваш ребенок? (франц.).

- Cafe au lait!* - отвечал N... и при этом сам даже не мог удержаться и засмеялся.

______________

* Кофе с молоком! (франц.).

Марсов этого уж не выдержал. Он встал, порывисто поклонился общим поклоном всему обществу и, проговорив лаконически: "Прощайте-с!" - вышел какой-то угрожающей походкой.