Николай Некрасов - Том 5. Кому на Руси жить хорошо Страница 6

Глава 4. Счастливые

В толпе горластой, праздничнойПохаживали странники,Прокликивали клич:«Эй! нет ли где счастливого?Явись! Коли окажется,Что счастливо живешь,У нас ведро готовое:Пей даром сколько вздумаешь —На славу угостим!..»Таким речам неслыханнымСмеялись люди трезвые,А пьяные да умныеЧуть не плевали в бородуРетивым крикунам.Однако и охотниковХлебнуть вина бесплатногоДостаточно нашлось.Когда вернулись странникиПод липу, клич прокликавши,Их обступил народ.Пришел дьячок уволенный,Тощой, как спичка серная,И лясы распустил,Что счастие не в пажитях,Не в соболях, не в золоте,Не в дорогих камнях.«А в чем же?»{!V6!— «В благодушестве!Пределы есть владениямГоспод, вельмож, царей земных,А мудрого владение —Весь вертоград Христов!Коль обогреет солнышкоДа пропущу косушечку,Так вот и счастлив я!»— «А где возьмешь косушечку?»— «Да вы же дать сулилися…»

«Проваливай! шалишь!..»

Пришла старуха старая,Рябая, одноглазаяИ объявила, кланяясь,Что счастлива она:Что у нее по осениРодилось реп до тысячиНа небольшой гряде.«Такая репа крупная,Такая репа вкусная,А вся гряда — сажени три,А впоперечь — аршин!»Над бабой посмеялися,А водки капли не дали:«Ты дома выпей, старая,Той репой закуси!»

Пришел солдат с медалями,Чуть жив, а выпить хочется:«Я счастлив!» — говорит.

«Ну, открывай, старинушка,В чем счастие солдатское?Да не таись, смотри!»— «А в том, во-первых, счастие,Что в двадцати сраженияхЯ был, а не убит!А во-вторых, важней того,Я и во время мирноеХодил ни сыт ни голоден,А смерти не дался!А в-третьих — за провинности,Великие и малые,Нещадно бит я палками,А хоть пощупай — жив!»

«На! выпивай, служивенький!С тобой и спорить нечего:Ты счастлив — слова нет!»

Пришел с тяжелым молотомКаменотес-олончанин,Плечистый, молодой:«И я живу — не жалуюсь, —Сказал он, — с женкой, с матушкойНе знаем мы нужды!»

«Да в чем же ваше счастие?»

«А вот гляди (и молотом,Как перышком, махнул):Коли проснусь до солнышкаДа разогнусь о полночи,Так гору сокрушу!Случалось не похвастаю,Щебенки наколачиватьВ день на пять серебром!»

Пахом приподнял «счастие»И, крякнувши порядочно,Работничку поднес:«Ну, веско! а не будет лиНоситься с этим счастиемПод старость тяжело?..»

«Смотри, не хвастай силою, —Сказал мужик с одышкою,Расслабленный, худой(Нос вострый, как у мертвого,Как грабли руки тощие,Как спицы ноги длинные,Не человек — комар). —Я был — не хуже каменщикДа тоже хвастал силою,Вот бог и наказал!Смекнул подрядчик, бестия,Что простоват детинушка,Учал меня хвалить,А я-то сдуру радуюсь,За четверых работаю!Однажды ношу добруюНаклал я кирпичей,А тут его, проклятого,И нанеси нелегкая:„Что это? — говорит. —

Не узнаю я Трифона!Идти с такою ношеюНе стыдно молодцу?“— „А коли мало кажется,Прибавь рукой хозяйскою!“ —Сказал я, осердясь.Ну, с полчаса, я думаю,Я ждал, а он подкладывал,И подложил, подлец!Сам слышу — тяга страшная,Да не хотелось пятиться.И внес ту ношу чертовуЯ во второй этаж!Глядит подрядчик, дивится,Кричит, подлец, оттудова:„Ай, молодец, Трофим!Не знаешь сам, что сделал ты:Ты снес один по крайностиЧетырнадцать пудов!“Ой, знаю! сердце молотомСтучит в груди, кровавыеВ глазах круги стоят,Спина как будто треснула…Дрожат, ослабли ноженьки.Зачах я с той поры!..Налей, брат, полстаканчика!»

«Налить? Да где ж тут счастие?Мы потчуем счастливого,А ты что рассказал!»

«Дослушай! будет счастие!»

«Да в чем же, говори!»

«А вот в чем. Мне на родине,Как всякому крестьянину,Хотелось умереть.Из Питера, расслабленный,Шальной, почти без памяти,Я на машину сел.В вагоне — лихорадочных,Горячечных работничковНас много набралось,Всем одного желалося,Как мне: попасть на родину,Чтоб дома помереть.Однако нужно счастиеИ тут: мы летом ехали,В жарище, в духотеУ многих помутилисяВконец больные головы,В вагоне ад пошел:Тот стонет, тот катается,Как оглашенный, по полу,Тот бредит женкой, матушкой.Ну, на ближайшей станцииТакого и долой!Глядел я на товарищей,Сам весь горел, подумывал —Несдобровать и мнеВ глазах кружки багровые,И всё мне, братец, чудится,Что режу пеунов(Мы тоже пеунятники,Случалось в год откармливатьДо тысячи зобов).Где вспомнились, проклятые!Уж я молиться пробовал,Нет! всё с ума нейдут!Поверишь ли? вся партияПередо мной трепещется!Гортани перерезаны,Кровь хлещет, а поют!А я с ножом: „Да полно вам!“Уж как господь помиловал,Что я не закричал?Сижу, креплюсь… по счастию,День кончился, а к вечеруПохолодало, — сжалилсяНад сиротами бог!Ну, так мы и доехали,И я добрел на родину,А здесь, по божьей милости,И легче стало мне…»

«Чего вы тут расхвасталисьСвоим мужицким счастием? —Кричит, разбитый на ноги,Дворовый человек. —А вы меня попотчуйте:Я счастлив, видит бог!У первого боярина,У князя Переметьева,Я был любимый раб.Жена — раба любимая,А дочка вместе с барышнейУчилась и французскомуИ всяким языкам,Садиться позволялось ейВ присутствии княжны…Ой! как кольнуло!.. батюшки!..»(И начал ногу правуюЛадонями тереть.)Крестьяне рассмеялися.«Чего смеетесь, глупые, —Озлившись неожиданноДворовый закричал. —Я болен, а сказать ли вам,О чем молюсь я господу,Вставая и ложась?Молюсь: „Оставь мне, господи,Болезнь мою почетную,По ней я дворянин!“Не вашей подлой хворостью,Не хрипотой, не грыжею —Болезнью благородноюКакая только водитсяУ первых лиц в империи,Я болен, мужичье!По-да-грой именуется!Чтоб получить ее —Шампанское, бургонское,Токайское, венгерскоеЛет тридцать надо пить…За стулом у светлейшегоУ князя ПереметьеваЯ сорок лет стоял,С французским лучшим трюфелемТарелки я лизал,Напитки иностранныеИз рюмок допивал…Ну, наливай!»{!V6!— «Проливай!У нас вино мужицкое,Простое, не заморское —Не по твоим губам!»

Желтоволосый, сгорбленный,Подкрался робко к странникамКрестьянин-белорус,Туда же к водке тянется:«Налей и мне маненичко,Я счастлив!» — говорит.

«А ты не лезь с ручищами!Докладывай, доказывайСперва, чем счастлив ты?»

«А счастье наше — в хлебушке:Я дома в БелоруссииС мякиною, с кострикоюЯчменный хлеб жевал;Бывало, вопишь голосом,Как роженица корчишься,Как схватит животы.А ныне, милость божия! —Досыта у ГубонинаДают ржаного хлебушка,Жую — не нажуюсь!»

Пришел какой-то пасмурныйМужик с скулой свороченной,Направо всё глядит:«Хожу я за медведями,И счастье мне великое:Троих моих товарищейСломали мишуки,А я живу, бог милостив!»

«А ну-ка влево глянь?»

Не глянул, как ни пробовал,Какие рожи страшныеНи корчил мужичок:«Свернула мне медведицаМаненичко скулу!»— «А ты с другой померяйся,Подставь ей щеку правую —Поправит….» — Посмеялися,Однако поднесли.

Оборванные нищие,Послышав запах пенного,И те пришли доказывать,Как счастливы они:«Нас у порога лавочникВстречает подаянием,А в дом войдем, так из домуПроводят до ворот…Чуть запоем мы песенку,Бежит к окну хозяюшкаС краюхою, с ножом,А мы-то заливаемся:„Давай, давай — весь каравай,Не мнется и не крошится,Тебе скорей, а нам спорей….“»

Смекнули наши странники,Что даром водку тратили,Да кстати и ведерочкуКонец. «Ну, будет с вас!Эй, счастие мужицкое!Дырявое, с заплатами,Горбатое с мозолями,Проваливай домой!»

«А вам бы, други милые,Спросить Ермилу Гирина, —Сказал, подсевши к странникам,Деревни ДымоглотоваКрестьянин Федосей. —Коли Ермил не выручит,Счастливцем не объявится,Так и шататься нечего…»

«А кто такой Ермил?Князь, что ли, граф сиятельный?»

«Не князь, не граф сиятельный,А просто он — мужик!»

«Ты говори толковее,Садись, а мы послушаем,Какой такой Ермил?»

«А вот какой: сиротскуюДержал Ермило мельницуНа Унже. По судуПродать решили мельницу:Пришел Ермило с прочимиВ палату на торги.Пустые покупателиСкоренько отвалилися,Один купец АлтынниковС Ермилом в бой вступил,Не отстает, торгуется,Наносит по копеечке.Ермило как рассердится —Хвать сразу пять рублей!Купец опять копеечку,Пошло у них сражение:Купец его копейкою,А тот его рублем!Не устоял Алтынников!Да вышла тут оказия:Тотчас же стали требоватьЗадатков третью часть,А третья часть — до тысячи.С Ермилом денег не было,Уж сам ли он сплошал,Схитрили ли подьячие,А дело вышло дрянь!Повеселел Алтынников:„Моя, выходит, мельница!“

„Нет! — говорит Ермил,Подходит к председателю. —Нельзя ли вашей милостиПомешкать полчаса?“

„Что в полчаса ты сделаешь?“

„Я деньги принесу!“

„А где найдешь? В уме ли ты?Верст тридцать пять до мельницы,А через час присутствиюКонец, любезный мой!“

„Так полчаса позволите?“

„Пожалуй, час промешкаем!“

Пошел Ермил; подьячиеС купцом переглянулися,Смеются, подлецы!На площадь на торговуюПришел Ермило (в городеТот день базарный был),Стал на воз, видим: крестится,На все четыре стороныПоклон, — и громким голосомКричит: „Эй, люди добрые!Притихнете, послушайте,Я слово вам скажу!“Притихла площадь людная,И тут Ермил про мельницуНароду рассказал:„Давно купец АлтынниковПрисватывался к мельнице,Да не плошал и я,Раз пять справлялся в городе,Сказали: с переторжкоюНазначены торги.Без дела, сами знаете,Возить казну крестьянинуПроселком не рука:Приехал я без грошика,Ан глядь — они спроворилиБез переторжки торг!Схитрили души подлые,Да и смеются нехристи:„Что часом ты поделаешь?Где денег ты найдешь?“Авось найду, бог милостив!Хитры, сильны подьячие,А мир их посильней,Богат купец Алтынников,А всё не устоять емуПротив мирской казны —Ее, как рыбу из моря,Века ловить — не выловить.Ну, братцы! видит бог,Разделаюсь в ту пятницу!Не дорога мне мельница,Обида велика!Коли Ермила знаете,Коли Ермилу верите,Так выручайте, что ль!..“

И чудо сотворилося:На всей базарной площадиУ каждого крестьянина,Как ветром, полу левуюЗаворотило вдруг!Крестьянство раскошелилось,Несут Ермилу денежки,Дают, кто чем богат.Ермило парень грамотный,Да некогда записывать,Успей пересчитать!Наклали шляпу полнуюЦелковиков, лобанчиков,Прожженной, битой, трепанойКрестьянской ассигнации.Ермило брал — не брезговалИ медным пятаком.Еще бы стал он брезговать,Когда тут попадаласяИная гривна меднаяДороже ста рублей!

Уж сумма вся исполнилась,А щедрота народнаяРосла: „Бери, Ермил Ильич,Отдашь, не пропадет!“Ермил народу кланялсяНа все четыре стороны,В палату шел со шляпою,Зажавши в ней казну.Сдивилися подьячие,Позеленел Алтынников,Как он сполна всю тысячуИм выложил на стол!..Не волчий зуб, так лисий хвост, —Пошли юлить подьячие,Да не таков Ермил Ильич,Не молвил слова лишнего,Копейки не дал им!

Глядеть весь город съехался,Как в день базарный, пятницу,Через неделю времениЕрмил на той же площадиРассчитывал народ.Упомнить где же всякого?В ту пору дело делалосьВ горячке, второпях!Однако споров не было,И выдать гроша лишнегоЕрмилу не пришлось.Еще, он сам рассказывал,Рубль лишний — чей бог ведает! —Остался у него.Весь день с мошной раскрытоюХодил Ермил, допытывал:Чей рубль? да не нашел.Уж солнце закатилося,Когда с базарной площадиЕрмил последний тронулся,Отдав тот рубль слепым…Так вот каков Ермил Ильич».

«Чуден! — сказали странники. —Однако знать желательно —Каким же колдовствомМужик над всей округоюТакую силу взял?»

«Не колдовством, а правдою.Слыхали про Адовщину,Юрлова-князя вотчину?»

«Слыхали, ну так что ж?»

«В ней главный управляющийБыл корпуса жандармскогоПолковник со звездой,При нем пять-шесть помощников,А наш Ермило писаремВ конторе состоял.

Лет двадцать было малому,Какая воля писарю?Однако для крестьянинаИ писарь человек.К нему подходишь к первому,А он и посоветуетИ справку наведет;Где хватит силы — выручит,Не спросит благодарности,И дашь, так не возьмет!Худую совесть надобно —Крестьянину с крестьянинаКопейку вымогать.

Таким путем вся вотчинаВ пять лет Ермилу ГиринаУзнала хорошо,А тут его и выгнали…Жалели крепко Гирина,Трудненько было к новому,Хапуге, привыкать,Однако делать нечего,По времени приладилисьИ к новому писцу.Тот ни строки без трешника,Ни слова без семишника,Прожженный, из кутейников —Ему и бог велел!

Однако, волей божией,Недолго он процарствовал, —Скончался старый князь,Приехал князь молоденький,Прогнал того полковника,Прогнал его помощника,Контору всю прогнал,А нам велел из вотчиныБурмистра изобрать.Ну, мы не долго думали,Шесть тысяч душ, всей вотчинойКричим: „Ермилу Гирина!“ —Как человек един!Зовут Ермилу к барину.Поговорив с крестьянином,С балкона князь кричит:„Ну, братцы! будь по-вашему.Моей печатью княжескойВаш выбор утвержден:Мужик проворный, грамотный,Одно скажу: не молод ли?..“

А мы: „Нужды нет, батюшка,И молод, да умен!“Пошел Ермило царствоватьНад всей княжою вотчиной,И царствовал же он!В семь лет мирской копеечкиПод ноготь не зажал,В семь лет не тронул правого,Не попустил виновному,Душой не покривил…»

«Стой!» — крикнул укорительноКакой-то попик седенькийРассказчику. — Грешишь!Шла борона прямехонько,Да вдруг махнула в сторону —На камень зуб попал!Коли взялся рассказывать,Так слова не выкидывайИз песни: или странникамТы сказку говоришь?..«Я знал Ермилу Гирина…»

«А я небось не знал?Одной мы были вотчины,Одной и той же волости,Да нас перевели…»

«А коли знал ты Гирина,Так знал и брата Митрия,Подумай-ка, дружок».

Рассказчик призадумалсяИ, помолчав, сказал:«Соврал я: слово лишнееСорвалось на маху!Был случай, и Ермил-мужикСвихнулся: из рекрутчиныМеньшого брата МитрияПовыгородил он.Молчим: тут спорить нечего,Сам барин брата старостыЗабрить бы не велел,Одна Ненила ВласьеваПо сыне горько плачется,Кричит: не наш черед!Известно, покричала быДа с тем бы и отъехала.Так что же? Сам Ермил,Покончивши с рекрутчиной,Стал тосковать, печалиться,Не пьет, не ест: тем кончилось,Что в деннике с веревкоюЗастал его отец.Тут сын отцу покаялся:„С тех пор, как сына ВласьевныПоставил я не в очередь,Постыл мне белый свет!“А сам к веревке тянется.Пытали уговариватьОтец его и брат,Он всё одно: „Преступник я!Злодей! вяжите руки мне,Ведите в суд меня!“Чтоб хуже не случилося,Отец связал сердечного,Приставил караул.

Сошелся мир, шумит, галдит,Такого дела чудногоВовек не приходилосяНи видеть, ни решать.Ермиловы семейныеУж не о том старалися,Чтоб мы им помирволили,А строже рассуди —Верни парнишку Власьевне,Не то Ермил повесится,За ним не углядишь!Пришел и сам Ермил Ильич,Босой, худой, с колодками,С веревкой на руках,Пришел, сказал: „Была пора,Судил я вас по совести,Теперь я сам грешнее вас:Судите вы меня!“И в ноги поклонился нам.Ни дать ни взять юродивый,Стоит, вздыхает, крестится,Жаль было нам глядеть,Как он перед старухою,Перед Ненилой Власьевой,Вдруг на колени пал!

Ну, дело всё обладилось,У господина сильногоВезде рука: сын ВласьевныВернулся, сдали Митрия,Да, говорят, и МитриюНетяжело служить,Сам князь о нем заботится.А за провинность с ГиринаМы положили штраф:Штрафные деньги рекруту,Часть небольшая Власьевне,Часть миру на вино…

Однако после этогоЕрмил не скоро справился,С год как шальной ходил.Как ни просила вотчина,От должности уволился,В аренду снял ту мельницуИ стал он пуще прежнегоВсему народу люб:Брал за помол по совести,Народу не задерживал,Приказчик, управляющий,Богатые помещикиИ мужики беднейшие —Все очереди слушались,Порядок строгий вел!Я сам уж в той губернииДавненько не бывал,А про Ермилу слыхивал,Народ им не нахвалится,Сходите вы к нему».

«Напрасно вы проходите, —Сказал уж раз заспорившийСедоволосый поп. —Я знал Ермилу Гирина,Попал я в ту губерниюНазад тому лет пять(Я в жизни много странствовал,Преосвященный нашПереводить священниковЛюбил)… С Ермилой ГиринымСоседи были мы.Да! был мужик единственный!Имел он всё, что надобноДля счастья: и спокойствие,И деньги, и почет,Почет завидный, истинный,Не купленный ни деньгами,Ни страхом: строгой правдою,Умом и добротой!Да только, повторяю вам,Напрасно вы проходите,В остроге он сидит…»

«Как так?»{!V6!— «А воля божия!»

Слыхал ли кто из вас,Как бунтовалась вотчинаПомещика Обрубкова,Испуганной губернии,Уезда Недыханьева,Деревня Столбняки?..Как о пожарах пишетсяВ газетах (я их читывал):«Осталась неизвестноюПричина» — так и тут:До сей поры неведомоНи земскому исправнику,Ни высшему правительству,Ни столбнякам самим,С чего стряслась оказия,А вышло дело дрянь.Потребовалось воинство,Сам государев посланныйК народу речь держал,То руганью попробуетИ плечи с эполетамиПодымет высоко,То ласкою попробуетИ грудь с крестами царскимиВо все четыре стороныПовертывать начнет.Да брань была тут лишняя,А ласка непонятная:«Крестьянство православное!Русь-матушка! царь-батюшка!»И больше ничего!Побившись так достаточно,Хотели уж солдатикамСкомандовать: пали!Да волостному писарюПришла тут мысль счастливая,Он про Ермилу ГиринаНачальнику сказал:«Народ поверит Гирину,Народ его послушает….»— «Позвать его живей!»· · · · · ·

Вдруг крик: «Ай, ай! помилуйте!»,Раздавшись неожиданно,Нарушил речь священника,Все бросились глядеть:

У валика дорожногоСекут лакея пьяного —Попался в воровстве!Где пойман, тут и суд ему:Судей сошлось десятка три,Решили дать по лозочке,И каждый дал лозу!Лакей вскочил и, шлепаяХудыми сапожнишками,Без слова тягу дал.«Вишь, побежал, как встрепанный! —Шутили наши странники,Узнавши в нем балясника,Что хвастался какою-тоОсобенной болезниюОт иностранных вин. —Откуда прыть явилася!Болезнь ту благороднуюВдруг сняло, как рукой!»

«Эй, эй! куда ж ты, батюшка!Ты доскажи историю,Как бунтовалась вотчинаПомещика Обрубкова,Деревня Столбняки?»

«Пора домой, родимые.Бог даст, опять мы встретимся,Тогда и доскажу!»

Под утро все поразъехались,Поразбрелась толпа.Крестьяне спать надумали,Вдруг тройка с колокольчикомОткуда ни взялась,Летит! а в ней качаетсяКакой-то барин кругленький,Усатенький, пузатенький,С сигарочкой во рту.Крестьяне разом бросилисьК дороге, сняли шапочки,Низенько поклонилися,Повыстроились в рядИ тройке с колокольчикомЗагородили путь….

Глава 5. Помещик