Юрий Нагибин - Самый медленный поезд Страница 6

Испуганно охнув, тетя Паша приподнимается. Зажав ей рот рукой, старик шепчет на ухо. Тетя Паша вырвалась, с возмущением глядит на него.

- Сдурел, что ли?

- Делом тебе говорю, - натужно шепчет старик.

- Постыдился бы, старый человек! Люди услышат.

- Не бойся, не такой уж старый. А люди спят.

- Эк тебя повело с сала-то!

- Слышь, иди ко мне. Все дам: и сальца, и колбаски. Я по-хорошему. Иди, сладкая!

- Знаешь, отцепись! - вдруг громко, с презрением, которое сильнее ненависти, сказала женщина. - Не то хвачу между ушей, - и она с силой отпихивает старика

- Т-с, ты, бешеная! - хрипит он и ползет на свое место...

...Утро. Идет поезд. Хотя почти все пассажиры дачного вагончика уже проснулись, здесь царит необычайная тишина. Люди утомлены многодневным путешествием, ослаблены голодом, а кроме того, в их чистую, дружескую среду проникло инородное тело. Атмосфера словно заражена тлетворным дыханием старого мешочника.

Старик меж тем не стесняется. Он предается чревоугодию: что-то жарит, что-то варит, не переставая при этом жевать сало, которое ловко отрезает от шматка большим острым ножом с фиксатором.

Особенно тяжело это действует на артистку. Она то закидывает голову, то отворачивается к окну, чтобы не слышать манящих запахов, то мечет на старика возмущенные взгляды, то вздыхает.

Понурилась и тетя Паша, видимо, ночное происшествие оставило в ней тяжелый осадок.

Хмурится одноглазый парень, его тревожит затянувшееся путешествие: как он прокормит приемную дочку?..

Поезд замедляет ход и останавливается на очередной разбомбленной станции

- Схожу на разведку, - ни к кому не обращаясь, говорит одноглазый. Может, есть базарчик.

Вслед за ним молча выходит человек, который все потерял.

Тетя Паша и артистка тоже смотрят в окно. От питательного пункта несколько пленных в сопровождении конвойного тащат огромный котел, над которым шапкой стоит пар.

- Отличная вещь - солдатский борщ! - замечает артистка.

- Какой там борщ, так, баланда! - отвечает тетя Паша.

- Зато горячая! - мечтательно говорит артистка. - С черным хлебом!..

- Я лучше умру от голода, чем буду есть из одного котла с ними.

Артистка раскрывает свой баул и дольше обычного роется в тряпках.

Возвращается человек, который все потерял.

Тетя Паша пристально смотрит на него: на верхней губе у того отчетливо отпечатались молочные усы.

- Утрись! - говорит она тихо и брезгливо. - Вот теперь ты и впрямь все потерял, даже самого себя.

Человек в жалкой растерянности закрывает рот рукавом.

Артистка ищет в своем бауле, под руку ей попадают расползшиеся шелковые чулки, рваная косынка, еще какие-то тряпки, не имеющие меновой ценности. Затем она достает нарядное эстрадное платье, длинное, шуршащее, в блестках, и тут же прячет его назад

Взгляд ее падает на аккордеон. Она нерешительно подвигает его к себе. На черном коленкоре, которым склеен футляр, нацарапаны надписи: "Западный фронт, июль-август 1942", "Ленинград, январь 1942 г., август 1942 г.", "Сталинград"... Ее руки ласково трогают жесткое, пострадавшее от времени и передряг тело старого друга. Вынимает аккордеон. Он жалобно пискнул. Актриса кладет аккордеон на место. Она решительно хватает платье с блестками и спешит на базар.

От звуков аккордеона проснулась жена бригврача. Она садится на лавке, приводит в порядок одежду, снимает с гвоздя полушубок и накидывает на плечи.

- Куда ты? - испуганно спрашивает черненькая.

- Здесь душно...

- Я с тобой!

- Нет! - властно и твердо говорит жена бригврача. - Я хочу одна. - И ее нежное, таящее лицо становится на миг таким решительным, сильным, что совсем легко представить, какой она была, когда, обезоружив гитлеровцев, отомстила за смерть мужа. И черненькая, не понимая, чем вызван поступок подруги, невольно склоняется перед силой ее решимости.

Жена бригврача пробирается по вагону, придерживаясь за лавки, стены. С

трудом спускается по ступенькам вагона и бредет в сторону базара.

Ее шатает, словно травинку под ветром, но с тем же решительным,

бледным лицом маленькая женщина продолжает свой путь.

Базарчик на задах водокачки, жалкое торжище времен войны, где человеческая нужда справляет свой печальный праздник.

Жена бригврача оглядывается и медленно подходит к лотку, на котором лежит довольно крупный кусок темно-красного мяса.

- Это солонина?

- Она самая! - отвечает продавщица, рослая, обхудавшая, но широкая в кости женщина

Жена бригврача вытаскивает из кармана шелковое дамское трико с кружавчиками и протягивает продавщице.

Та со смехом берет трусики, кажущиеся кукольными в ее больших руках, распяливает их и показывает соседкам. Она задирает подол и прикладывает трусишки к своим штанам из чертовой кожи, похожим на рыцарские латы. Смех становится общим.

Прозрачно-восковое лицо жены бригврача страдальчески кривится. Чуть откинув назад верхнюю часть туловища, она сводит лопатки и левой рукой что-то нашаривает за спиной. Вынув из-за спины руку, она погружает ее за пазуху, резкий рывок - и она протягивает продавщице шелковый лифчик.

Та машинально берет, и смех замолкает на ее губах. Только сейчас заметила она, что молодая женщина перед ней готовится стать матерью.

Она быстро заворачивает солонину в бумагу и сует жене бригврача, а сверху кладет ее вещички.

- Я не могу так.. - шепчет жена бригврача. - Возьмите.. - она пытается отдать трусики и лифчик продавщице.

- Да мы что - ироды, что ль, какие?! - гремит та. - Что у нас вовсе совести нет?! И думать на смей!..

- Спасибо... - тихо говорит жена бригврача. Совсем без сил тащится она назад к вагону...

...В вагон только что вернулись одноглазый и артистка. Одноглазый со злобой швыряет свою рубашку на лавку.

- Не берут!..

Артистка же принесла несколько сверточков, не бог весть что: буханка хлеба, огурцы, кулечек с крупой, брусок масла. Но, конечно, все рады и этой незатейливой снеди. Разбирая по обыкновению продукты, черненькая откладывает масло, бормоча

- Это Нине большой и Нине маленькой.

- Простите! - вдруг громким незнакомым голосом говорит артистка. - У нас еще не коммунизм. Я тоже люблю масло!

- Да разве я для себя... - растерянно лепечет черненькая.

Эта выходка так не соответствует широкой, щедрой натуре артистки, что всем становится не по себе. Наступает неловкое молчание.

И тут появляется жена бригврача, С нежным торжеством, белая от непомерного усилия, она протягивает спутникам кусок солонины.

- Дусенька, - говорит она, - не ты одна хитрая... Правда, тетя Паша, мне этого нельзя?..

Артистка вдруг разражается бурным плачем. Тетя Паша ласково обнимает ее за плечи, прижимает к себе.

- Ну ладно, ладно, успокойся!

- Я никогда не была матерью, - сквозь слезы говорит артистка, - мне вдруг так обидно стало, - все ей да ей... Я сволочь, тетя Паша!..

- Ты хорошая... Во всем этот дьявол сивый виноват... Знаешь, дедушка, - обращается она к старику, - не мутил бы народ, лучше бы сошел себе потихоньку. А то и до греха недалеко.

- Не пугай, - нагло говорит старик, - не таких видели.

- Вас серьезно просят, - подняла заплаканное лицо артистка

Старик медленно оглядывает ее снизу вверх и задерживается взглядом на Красной звездочке.

- Не трет сосок-то?

К нему кидается человек, который все потерял.

- Не смейте оскорблять!.. - воскликнул человек, который все потерял.

Старик иронически посмотрел на него.

- Полицай! - с ненавистью говорит черненькая. Старик буровит ее глазами.

- Нет, милая, у нас документ в порядке. На Тоболе немца не было.

- Ишь, черт лысый, с самого Тобола притащился народ грабить!

- Тебя-то, миленькая, не ограбишь, поди, до штанишек проелась.

Входит одноглазый, бросает гимнастерку:

- Не берут!

...Ночь. Трясется вагон. Поезд идет очень тихо, одолевая подъем. На своем месте зашевелилась, приподнявшись, девочка одноглазого, видимо, яркий лунный свет, льющийся в окно, согнал с нее сон. Девочка заглядывается на что-то, и глаза ее расширяются ужасом.

У печки, на мешке, сидит, раскорячившись, старик, в руке у него посверкивает нож, лунные блики скользят по лицу, по голому черепу, а челюсти равномерно чавкают, уничтожая сало. И этот залитый луной жующий призрак, видно, пробудил в девочке какие-то страшные воспоминания. Она закусывает пальцы, чтобы не закричать, и все дальше, дальше забивается в угол, ее маленькое тело трясется от страха и сдерживаемых слез. Она невольно толкает одноглазого, тот мгновенно вскакивает и видит ее искаженное ужасом лицо.

- Что с тобой?..

- Мне страшно, страшно!.. - девочка показывает пальцем на старика. Вурдалак!..

Одноглазый успокаивает ее, гладит по голове, уклады-вет и закутывает одеялом.

- Никого нет, - шепчет он, - это тебе приснилось. Девочка затихает.

Одноглазый проходит к лавке, на которой спит корреспондент, трогает его за плечо. Тот подымается.