Акрам Айлисли - Сезон цветастых платьев Страница 6

А может, это просто был сон? Обыкновенный сон... Когда предсе-датель ушел, Джанали долго еще сидел среди пшеницы. Потом хотел опростать мешочек - рука не поднялась высыпать пшеницу на землю. Он доверху наполнил его, карманы тоже набил зерном. В тот день они с матерью долго вышелушивали зернышки, не-множко поклевали так, а остальную пшеницу пожарили на сково-родке, посыпали солью и съели. Назавтра стало известно, что в правлении составлен список: семенную пшеницу, что осталась от сева, будут раздавать семьям фронтовиков - по полпуда на

семью. Когда, получив эти полпуда, Джанали нес зерно на мельницу, он лицом к лицу встретился с председателем. Остановился снял с плеча мешок и положил его на камень, чтобы вежливо поздороваться с ним. Джанали думал, что- ответит и пройдет

мимо. Но председатель не прошел мимо. Али-оглы Семендар взял в руку мешок, подержал на весу, словно хотел убедиться, будет ли тут полпуда, потом развязал и стал не спеша перебирать пшеницу. Джанали увидел, что в пшенице действительно полно семян горицвета. Плоские, похожие на чечевицу, только помень-ше. Вообще-то горицвет - это неплохо. В пшенице он обязатель-но должен быть - от него хлеб вкусней. Но горицвета должно быть в меру. Если его слишком много, тесто не подойдет. И хлеб получается невкусный, и цвет не тот, - во всяком случае, в те хлебные еще времена в Бузбулаке многие так говорили... У Джа-нали бешено колотилось сердце - в деревне, наверное, было слышно - он боялся, что Али-оглы Семендар припомнит ему тот случай. Но ни тогда, ни после председатель ни словом не обмол-вился о той встрече. Будто ничего не было. Будто и быть не мог-ло... Да и правда: Али-оглы Семендар средь бела дня застал в кол-хозной пшенице вора и, даже не отругав его, молча повернулся и ушел такого действительно не могло быть.

И все-таки было, милый. Было. И такое бывает на свете. С го-рицветом дело обстояло именно так. Он и теперь еще небось растет в Бузбулаке. Впрочем, нет, потому что горицвет рос только средь бузбулакской сортовой пшеницы, а в Бузбулаке она давно перевелась. Нерадивость колхозников, щедрость колхозных руко-водителей... Одно, другое, третье... Кроме того, ты же знаешь: там, где Керим, чистого семени не жди. Думал ты когда-нибудь, что за штука - чистое семя? Это сложно, милый, очень сложно. Целая наука. Философия. Не хлебом единым... "Спросил огурец у чинара: "Скажи, братец, что мне делать, чтоб стать таким же высоким?" Чинар отвечает: "Не станешь, потому что для живота растешь". Как сказано, а? "Для живота растешь"!.. Да будет земля тебе пухом, Гулели-муаллим!.. Уж на что могуч был председатель Али-оглы Семендар, и тот не смог сохранить чистоту семени. Сейчас-то его в Бузбулаке ни в грош не ставят (это раньше ценили там настоящих мужчин). Есть у дяди Семендара пара ульев, пяток кур - голодный не сидит. Сейчас он окапывает во дворе деревья, закладывает корм в улья. Когда дядя Семендар достает в мае первый мед - он наверняка угощает и Керима: сосед. В Бузбула-ке с незапамятных времен такой порядок: корова отелилась, несут молозива, барана зарезали - мяса, мед достают - медку. Сосе-ду обязательно выделяется доля. Угостить-то он Керима угостит, но и посмеяться случая не упустит. Старый ты, скажет, пройдоха, а не будет поблизости баб с ребятишками, и покрепче чего сказать может. Только проку-то? Не трогают Керима всякие такие выска-зывания, потому что прекрасно знает: будешь вникать в подобные вещи, колхозная птицеферма ни на грош дохода не даст. Где у него время вникать в слова отставного председателя. Он же к курам приставлен, они, проклятые, привычку взяли - черт-те где несут-ся. Курятник знать не хотят, кладут яйца где какой любо. Да ведь еще что удумали, подлые: несется, так хоть бы разок кудахтнула!.. Поди узнай, где она яйцо положила? Если во всякие там насмешки вникать, кто яйца по кустам искать будет? Глаза-то уже не те. Пока он по кустам рыщет, ребятишки все до единого повытаскивают. Выполни тогда план! Потому и приходится брать свои деньги да и в Баку, в магазин! Сколько Керим из Баку перевозил корзин с яй-цами, никто точно сказать не мокнет. Цена же зависит от сезона. Зимой яйца идут по рублю за десяток, весной, перед Новрузом, Керим берет рубль за пяток. И летом не спускает цену летом в Бузбулаке приезжих полным-полно... Да. Джанали-муаллим, ты полагал, что Фетдах там, в Бузбулаке, а он, выходит, здесь. Здесь сукин сын!.. "Пять" с вас, "три" с нас..." "Три"... А-а-а, дошло!. Деньги! Точно - три сотни! Ну уж если этот собачий сын мне триста оговорил, значит, себе никак не меньше. Так... Пятерка - шестьсот рублей. Три "пятерки" - тысяча восемьсот. А цены у них неплохие... Цена науки. Цена института... Цена нации. Тьфу, госпо-ди! Опять все в голове перепуталось - нация-то при чем?.. Нация здесь абсолютно ни при чем. Нацию ты оставь в покое, Джанали-муаллим! Так, ну что ж, иди сюда, милая! Посмотрим, чего ты стоишь?..

Кажется, девушка встревожилась. Она вдруг изменилась в лице

- По какому билету будете отвечать, дорогая моя?

- Ой, что ж вы меня так называете?..

- Хорошо, не буду. По какому билету будете отвечать, Диляра-ханум?

- Я еще не ханум.

Ясно. Хочешь сказать, что ты еще девица. Девушка. Невинна; чистая, доверчивая девушка. Возможно, у меня нет оснований сомневаться в твоей невинности. У меня к тебе один-единственны вопрос: что такое наш мир?

- Что вы говорите?

- Я спрашиваю: что есть наш мир?

Наконец-то бедняжка поняла: свой человек. И сразу перестала смущаться. Волнение, неуверенность, робость исчезли мгновенно.

- Очень трудный вопрос, товарищ преподаватель, - кокетли-во сказала девушка.

- Можете вы ответить или нет?

Могу. Папа говорит: наш мир - гнилой фундук... А мама... Забыла... Мама как-то интересно говорила...

Сперва Джанали-муаллим аккуратно сложил записку Фетдаха и на глазах у девушки положил ее в карман рубашки. Потом вывел в экзаменационном листе аккуратную двойку.

- Идите, - сказал он. - Идите и скажите папе, и маме скажи-те, что наш мир не фундук, а яблоко.

Джанали-муаллим ждал, что девушка переполошится, зарыдает, поднимет скандал. Но она не закричала, не заплакала - подня-лась и молча пошла к двери. В дверях обернулась, взглянула на него. Без единого слова. Девушка ушла, но экзамен не кончился, и хотя в аудитории сидело еще пять человек, стол перед Джанали-муаллимом долго оставался пустым. Он никого не вызывал. И ни-кто из сидевших в аудитории не спешил к. экзаменационному столу. Некоторое время Джанали-муаллим молча смотрел на этих пятерых. И они, эти пятеро, тоже не отрывали от него глаз. Джана-ли-муаллим видел в их глазах уважение, любовь, восхищение и вспомнил Гулели-муаллима. Необычная лауза кончилась, экзамен пошел своим чередом, а Джанали-муаллим слушал ответы абитуриентов и видел перед собой Гулели-муаллима.

"...Наш мир... Мир - это твои глаза. А что такое глаз челове-ческий? Светильник разума. А разум? Разум то, что отличает чело-века - высшее творение природы - от остального животного мира... Зачем бог дал глаза животным? Чтобы те могли насытить брюхо. А человеку? Чтобы созерцать, видеть мир..." Так что же нужно человеку, чтоб видеть мир? Скажи, Фети! Подумай, поду-май! Пошевели ленивыми мозгами! Ну, что молчишь? Чего тара-щишь глаза? Я что, зря сотрясаю воздух?! Ну объясни, Фети: чем ты отличаешься от животного? Есть между вами разница? А если нет, возникнет ли она когда-нибудь? "Огурец сказал: братец чи-нар..." Эх, Гулели-муаллим, да будет земля тебе пухом, ты хорошо умел сказать об этом. "Наша земля, наш мир - из камня, не из мяса, но если на него без конца плевать, он станет смердящей падалью!" Гулели-муаллим часто повторял это. Кто-то где-то про-изнес глупую речь - миру в лицо плюнул. Книгу вчера прочел - известный поэт, а наплевал человек миру в лицо. Гулели-муаллим говорил так и когда обнаруживал опечатку в учебнике, и когда сапожник Аллахверди наспех латал его видавшие виды ботинки. И когда, отвечая у доски, ученик начинал кружить вокруг да около, Гулели-муаллим говорил: "Давай-ка, верблюд, кончай плеваться! Я тебя урок отвечать вызвал". Слова Гулели-муаллима стали бузбулакским фольклором, вошли в поговорку. Ребятишки повторяли их в шутку, но ты не шутил, Гулели-муаллим. Ты прекрасно пони-мал этот мир. Насквозь его видел... Весь наш огромный мир. Да так ли уж велик этот мир? Как может он быть велик, если какой-то поганый грипп вчера начался в Гонконге, а сегодня уже в Баку. Из Баку перекинулся в Москву, оттуда в Прагу, в Париж, в Мадрид, Яр Лиссабон... Нет, не так уж велик наш мир. И если все время плевать на него, его и впрямь можно превратить в погань. А что тогда будет? А тогда будет то, что нельзя станет жить на свете. Тебе. Мне. Али. Ивану. Гансу. Джону... Одни Фетдахи смогут су-ществовать в мире. Погаснет светильник, разума. Людей нельзя будет отличить от животных. Исчезнет чистое семя. А потом? Что будет потом? Потом мир действительно превратится в гнилой фундук!.. "Пять" с вас, "три" с нас". Нет, извести надо Фетдахову породу! Стереть с лица земли. Трудно? Конечно, трудно. А легко в такую жару сдавать экзамены? Парню вон как достается... Так, какой у нас вопрос?..