Люди с платформы №5 - Клэр Пули Страница 61

Ему снова вспомнился тот день, когда отец Кандиды вел ее к алтарю. Пирс уже тогда понимал, что взваливает на себя непосильную ношу. При всем своем положении он не стоил этой женщины. С тех пор Пирса не покидал страх, что однажды Кандида уйдет от него. Как и банковские охранники, явившиеся к нему с пустой картонной коробкой, это был лишь вопрос времени.

АЙОНА

19:35. Хэмптон-Корт — Уимблдон

— Дорогая, стой спокойно, — велела Айона. — Мамочка не хочет, чтобы шампунь попал тебе в глазки!

Лулу, задыхавшаяся в аромате лаванды, смотрела на хозяйку. «Прошу поскорее избавить меня от этой унизительной процедуры», — говорил взгляд собаки.

Айона вытащила свою любимицу из ванны, завернула в светло-розовое махровое полотенце и понесла в спальню, где Лулу ожидала сушка шерсти феном.

Для женщины, официально считающейся безработной, Айона была предельно занята.

Она потратила столько времени, помогая Марте осваивать роль, что, если бы Ромео вдруг попал в какой-нибудь жуткий переплет и лишился голоса, а то и конечности, она легко смогла бы выступить вместо него. Хотя костюмерше в этом случае явно пришлось бы попотеть.

Пирс регулярно навещал Айону, не забывая, как ему было сказано, приносить цветы. Ее немного напрягало, что во время их бесед она больше говорила о себе, чем выслушивала Пирса, нарушая все правила психотерапевтических сеансов. Айона даже повесила для себя напоминание, написав крупными буквами: «АЙОНА, ЗАТКНИСЬ!» и разместив листок так, чтобы его было видно только ей самой. Она поклялась себе ограничиваться фразами типа «И какие чувства это у вас вызвало?» или «Расскажите о ваших отношениях с матерью».

Однако напоминание не особо помогло. У Айоны всегда плохо получалось следовать инструкциям. Даже своим собственным.

Однако их встречи приносили плоды, что было видно по Пирсу. С каждым разом он все более преображался, постепенно превращаясь из грустного ослика Иа-Иа в неунывающего Тигру. Отбросив бесплодные переживания по поводу своего несчастливого детства и стремления убежать от воспоминаний, он, с ее помощью, учился жить в мире с самим собой и гордиться тем, какой большой путь проделал. «Ваш прошлый опыт — это краеугольные камни, на которых вы строите свое будущее, — наставляла Пирса Айона. — Стройте его с гордостью, а не со стыдом. Отрицая свою жизненную историю, вы лишаете здание собственной жизни фундамента. Получается дом на песке, который в любой момент может рухнуть». Айоне очень нравилась эта аналогия. Ну чем не материал для ее колонки? Да вот только никакой колонки у нее больше не было.

Пирс рассказал ей о вчерашнем заявлении Кандиды, добавив историю о разбившемся голубе. Что касается голубя, Айона предпочла бы этого не знать. Но даже грядущий разрыв с женой не слишком выбил Пирса из колеи. Может, он еще не до конца осознал последствия? Сейчас его больше заботили дети, нежели супруга. Он был уверен, что теперь его роль в их жизни не только не уменьшится, а, напротив, лишь возрастет.

Будь Айона честна с собой, она бы признала, что метаморфоза, происходящая с Пирсом, в большей степени вызвана его новой карьерой, а не ее «психотерапевтическими» сеансами. Но с другой стороны, разве в этом не было и ее заслуги? Как-никак это ведь именно она предложила ему стать школьным учителем.

А вот ее сбережения таяли с путающей быстротой, невзирая на все усилия экономить. Айона даже отменила ежемесячные поездки в фешенебельный лондонский универмаг «Фортнум энд Мейсон», где и так давно уже покупала только самое необходимое. Вскоре финансовая проблема встанет перед нею во весь рост и вынудит обратиться к агенту по недвижимости.

Айона обвела взглядом дом. Основу, на которой они с Би строили совместную жизнь. Ей стало невыразимо грустно. Лулу, наделенная даром телепатии, посмотрела хозяйке в глаза и лизнула ее в щеку.

Еще одной причиной для беспокойства было молчание Эмми. Девушка не ответила на сообщение в Instagram. После того странного утреннего исчезновения никто из вагонных друзей не общался с Эмми, хотя они видели ее в поезде. Значит, похищение и коматозное состояние отпадали. И все равно что-то здесь было не так. Айона обладала чутьем на подобные вещи.

Зазвонил мобильник. Айоне подумалось, что это Эмми, притянутая силой мысли, вышла на связь. Она потянулась к телефону, но на экране высветилось: «ДЭВИД».

— Привет, Дэвид! — весело произнесла Айона, подавляя досаду и симулируя прекрасное настроение.

— Добрый вечер, Айона. Я не отрываю вас ни от каких серьезных дел? Нет? Тогда не могли бы вы сейчас подъехать ко мне домой? Я живу, как вы помните, в Уимблдоне.

— Дорогой, никак вы приглашаете меня на перепихон? Я польщена, но вы же знаете, что интимные отношения с мужчинами меня не интересуют.

Возникло длительное, неловкое молчание. Может, Дэвида ошарашил такой ответ, а может, он мучительно соображал, что такое «перепихон». В отличие от Айоны, большинство людей «среднего возраста» не владело современным жаргоном. Надо вызволять беднягу Дэвида.

— Радость моя, я всего лишь пошутила. Ну конечно, я с удовольствием приеду, пообщаюсь с вами и взгляну на ваше жилище. Сбросьте мне адрес, и я прыгну в ближайший поезд.

Айоне даже не понадобилось сверяться с адресом — она сразу нашла дом Дэвида. Все остальные дома на этой улице, выражаясь языком компьютерщиков, прошли апгрейд и обзавелись сверкающими стеклянными пристройками и воротами, снабженными хитроумными охранными системами. К входным дверям (разумеется, тоже современным) вели дорожки, по обеим сторонам которых стояли совершенно одинаковые лавры, увешанные перемигивающимися гирляндами. И только один-единственный дом застыл во времени, как и его владелец, не меняя внешнего облика.

— Входите, входите, — радушно пригласил ее Дэвид. — Неужто это мне? Какая прелесть. Благодарю.

Айона протянула ему громадный букет белых роз, которые ей сегодня принес Пирс. К счастью, Дэвид позвонил раньше, чем она успела вынуть цветы из целлофановой упаковки. Передаривание подарков благотворно сказывается на экологии планеты. Пожалуй, неплохая тема для статьи… Черт, ей же теперь некуда писать статьи!

Дэвид провел гостью в уютную, но старомодную гостиную. На паркетном полу лежали старинные ковры. Точкой притяжения гостиной служил большой камин, вокруг которого и группировалась мебель из темных пород дерева. Риелтор непременно охарактеризовал бы жилище Дэвида как «содержащее много характерных черт эпохи постройки и пригодное для модернизации».

Хозяин унес цветы на кухню. Оттуда розы вернулись уже в вазе. В другой руке Дэвид держал небольшую белую карточку.

— «Моя дорогая Кандида, — прочел