Дмитрий Каралис - Автопортрет Страница 62

Два парня вышвырнули снег из ведер на шипящий двигатель и отбежали.

Был соблазн бросить огнетушитель и отбежать - пламя и не думало уменьшаться. Но я достоял до конца, и что удивительно - пламя погасло. Оборвалась струйка, и погасло пламя. Видимо, выгорел бензин в карбюраторе, а дальше огонь не пошел.

Я бросил пустой баллон и пошел в свою будку отмечать путевки и выпускать машины за ворота. И был горд собой, что стоял один против горящей машины и загасил пламя. Теперь я понимаю тот азарт, который толкает людей на разного рода "подвиги": спасать колхозные трактора (да мать их ети, миллионы на ветер пускаем!) и т.п. Раньше, читая, подобные сообщения, осуждал такую отвагу. Теперь понял - азарт сильнее нас.

25 января 1988 года. Гараж.

Вчера праздновали день рождения Ольги.

Ольга уже два месяца ежедневно ходит босиком по снегу и обливается холодной водой. Молодец. Решила жить по методу Порфирия Иванова.

Сначала она выходила босиком на балкон и глубоко дышала. Потом мы закрыли балкон на зиму, и она стала выходить на улицу. Постоит вечерком в накинутой на рубашку шубе, подышит глубоко, скинет тапочки и пройдется босиком по снежку. И поднимается в квартиру, лезет в душ. Блаженствует. Каждый вечер без пропусков.

Несколько раз ее видели соседи. Она здоровалась, никак не комментируя свое необычное поведение. Лестница у нас тихая, почти никого не знаем, но со всеми здороваемся. Вскоре я стал замечать, что со мной стали здороваться как-то участливо, жалеючи. Бабульки, когда мы возвращались с Максимом из садика, пытались заговаривать с нами и расспрашивать о житье-бытье. Ольгу тоже стали вежливо расспрашивать о жизни, подбадривать словами типа: "В жизни всякое бывает, пройдет. Вот у Клавки из двадцатой квартиры мужик тоже пил, гонял ее по ночам, а потом и повесился. Она за офицером сейчас замужем. Он ее с ребенком взял".

Мы с Ольгой сделали вывод, что дворовая общественность растерялась и не знает, как расценить ее систематические выходы в ночной рубашке на улицу. То ли помешательство, то ли муж гоняет.

Ольга шьет. С 1-го февраля она берет патент на шитье на 11 месяцев, до конца года.

Я бегаю по Смоленскому кладбищу, но не систематически.

Коля Третьяков привез на буксире своей "технички" поломавшийся "камаз". Я написал заявку на ремонт - накрылось сцепление. Написал, конечно, не так, как сказал водитель, а культурненько - "Ремонт сцепления". Сели пить с Колей и водителем горячий чай. Сторож где-то бродит. Водитель попил, сполоснул стакан и побежал к машине - разбираться.

Мы с Колей кайфуем - сигареты, чаек, бутерброды. Все машины в гараже, ворота заперты.

Коле предложили занять должность инженера по безопасности движения. У него за плечами автомобильный техникум (заочное отделение). Но Коля думает.

Есть плюсы и есть минусы.

Главный минус - зарплата. И неопределенный круг обязанностей болтаться по гаражу и доставать водителей, как это делал Аркадьич, Коля не может и не хочет. Он вырос в этом гараже и всех знает. Учился вместе с начальником в техникуме, помогал ему делать контрольные работы. Тогда они еще были простыми шоферами на бортовых "зисах", возили отходы с овощебазы на свалку.

Главные плюсы: успокоится жена, что Коля стал, наконец, начальником; и - он перестанет копаться с надоевшей старой "техничкой". Сменщик Валерка манкирует ремонтом и взваливает все на Колю - ты, дескать, у нас старший, а я могу только гайки у колес крутить.

Я кайфую вдвойне - знаю, что после чая Коля расскажет что-нибудь из своей жизни. И точно...

В шесть лет Коля оставался дома за старшего и топил печки в деревянном доме. Они жили тогда в Лисьем носу, мать приходила с работы поздно, брат учился в десятом классе, сестра жила в городе и училась в институте. Отец появлялся редко.

Они держали козу. Утром мать доила ее, оставляла банку с молоком у соседей, и Коля шел к ним (старый дед) - они выдавали ему кружку молока и кусок хлеба.

Все время хотелось есть - 1953 год.

Потом отец зарезал козу, а ее голову с рогами укрепил на рукомойнике. Каждое утро Коля с опаской шел умываться: "Живая она или не живая? А вдруг боднет?"

Хотелось есть, надо было топить печки, их в доме было две, квартира была в виде буквы "П". Вечером Коля закрывался тулупом и ждал с работы мать.

Однажды он пошел в поисках еды по приятелям. Нигде ничем не угощали. Завернул к Юрке. У них готовился стол для гостей - чей-то день рождения. В комнате стояла миска с вареными яйцами. Коля глотал слюну и не мог отвести от них глаз. Он услал за чем-то приятеля в сарай и стащил два яйца. Затем вышел на улицу и тут же, у крыльца, принялся глотать яйца. Вышла хозяйка. Коля успел отвернуться и доел последнее яйцо. Она попросила сходить в магазин и дала деньги - Юрка куда-то пропал.

Коля пошел, а когда вернулся, его привели в комнату, где собрались взрослые, и стали ругать за яйца, а потом выгнали. Особенно старались в ругани отец Юрки с братом и даже порывались отлупить Колю.

Коля пришел домой, зарылся в тулупчик и стал ждать мать. Мать пришла поздно и спросила: "Как дела, Николай?"

Коля сказал, что печки он протопил, в доме тепло. А потом рассказал матери про яйца и заплакал. Мать сказала, что она уже знает про это. Коля ждал, когда же его будут бить, но мать его не тронула.

"Я с тех пор к чужому пальцем ни разу не притронулся", - сказал Коля Третьяков.

И я ему верю.

Сегодня день рождения Владимира Высоцкого, ему было бы 50 лет. В 1987 году ему посмертно присудили Госпремию.

Говорят и пишут о нем много. По телевизору передача про него, показывали его квартиру, экскурсию вела мать. В No1 "Невы" его "Роман о девочках", неоконченный. Прочитал.

Марина Влади выпустила во Франции книгу воспоминаний, где ругает Евг. Евтушенко и Андрея Вознесенского за то, что они не помогли ему напечататься. Вознесенский в газете "Труд" оправдывается, говорит, что она многого не знает, дескать, время было такое, и даже его, Вознесенского, стихи печатали плохо, не говоря уже о Высоцком.

Короче, суета вокруг этого юбилея и ажиотаж. Все стали его друзьями.

"Я не люблю манежи и арены - там миллион меняют по рублю..."

Лежит у меня интервью с ним, взятое подпольно после концерта во Дворце моряков в 1974 году, и его автограф. Никто не захотел тогда напечатать - ни "Смена", ни "Аврора", ни "Советский водник" - шарахались и махали руками: "убери! убери!" Будет настроение - напишу об этом.

6 марта 1988 г. Дома.

Не работаю с 5-го февраля - уволился. Шьем береты. Я крою, Ольга строчит на машинке. Сдает их по патенту в магазины, по выходным ездит торговать ими на Некрасовский рынок - там специальные отделы для кооператоров. Береты идут хорошо. Иногда Ольга привозит с рынка по 300-350 рублей.

Береты случились так. Мы пошли с Ольгой в Эрмитаж на выставку американской живописи, стояли в уличной очереди, и вдруг Ольга стала внимательно поглядывать на одну девицу, словно пытаясь вспомнить ее. Ничего не говоря мне, обошла девицу вокруг (та стояла с парнем) и вернулась с загадочным лицом.

- Что такое? - спрашиваю.

- Подожди, подожди, потом скажу. - И вновь пошла к девице.

Та забеспокоилась - парень показал ей на Ольгу. Я тоже забеспокоился.

Ольга вернулась.

- Видишь, - говорит, - на ней берет? Это сейчас самое модное. Хочу попробовать сшить.

Девица с парнем поглядывают на нас - мы на них. Ольга прямо-таки пялится. Они нервничают, шепчутся, отвернувшись. Занервничаешь, когда твою голову сверлят взглядом.

- Давай, - говорю, - подойдем, попросим показать... Или что там тебе надо?

- Мне надо посмотреть, как околыш с тульей совмещается. Да неудобно.

- Пялиться, - говорю, - еще неудобней. Пошли...

Девица, когда узнала, почему Ольга на нее пялилась, засветилась гордостью. Сняла берет, дала посмотреть.

Пришли домой - Ольга кальку раскатала, стала делать выкройку. До ночи сидела - ничего не получается. Справочник по геометрии для 8-го класса достала, усеченную пирамиду стала изучать. Чертила, вырезала, примеряла, сшила из своей старой юбки. Я чуть со смеху не упал.

- Что ты, - говорит, - смеешься! Помог бы лучше! Надень на себя, я посмотрю.

Пришлось надеть.

- Ты мне голову своими булавками не повреди. Мне еще этой головой роман до утра писать.

- Не боись... Ну-ка, отойди подальше... Фу, гадость какая. Ладно, снимай, сейчас переделаю.

Я на кухне на машинке стучу, она в комнате строчит азартно. В четыре утра - новая примерка. Ничего не получается. И формула не помогает...

На следующий день вместе за геометрию взялись. Сложное это дело выкройки. Теоретически понятно, а практически горшки или сковородки получаются. Не удается раскроить перевернутую усеченную пирамиду с донышком и околышем. Целый день бились. Легли спать. Вдруг Ольга вскакивает, шуршит бумагами, зовет меня: "Придумала! Вставай, поможешь!" Смотрю - она два листа ватмана склеила и пирамиду из них свернула.

- Поднимай вверх руку, держи пирамиду над головой и крутись медленно. А я со стула карандашом прямую линию по ней поведу.