Анатолий Злобин - Бонжур, Антуан ! Страница 65

Но рано или поздно Поль должен остановиться. Я протянул Якобу визитную карточку мадам Констант, на обороте которой был написан ее "морской" телефон.

- Как только станем, позвонишь по этому телефону, расскажешь, где нас искать...

- Похоже, что он стремится к "Храброму Тилю", - предположил Антуан, переговорив с нашим новым попутчиком.

И впрямь. Он резко затормозил у серого с замшелым фасадом здания с двумя висячими фонарями над подъездом. Мне было ближе к тротуару, я выпрыгнул, но он успел обежать радиатор и нырнул в дверь на секунду раньше меня.

Я юркнул следом. Холл прорублен по-современному, но все равно в нем было тесновато и не густо светом.

- Меня преследуют! - закричал он кому-то, бросаясь в сторону от двери. - У них фальшивые паспорта.

Дорогу мне преградил полицейский в черной шинели. Рядом с ним я разглядел и второго, похоже, повыше чином. Антуан уже дышал за моей спиной.

- Ваши документы! - потребовал младший чин, властно потянувшись ко мне рукой. - Кто вы такой?

- Гражданин Советского Союза, - и вручил ему свой паспорт.

- Это мой гость в Бельгии, советский летчик Виктор Маслов, - быстро проговорил Антуан.

- Почему вы проникли в отель "Палас" по чужим паспортам? - резко спросил второй, они и об этом знали уже.

А я не сводил глаз с Щеголя, выискивая мгновенье для прыжка. Вцепившись руками в портфель, тот стоял у стены, почти в углу: с одной стороны от него - барьер конторки, с другой его прижимала мощная фигура Тиля, отлитая в рост из чугуна. Щеголь тоже неотрывно смотрел на меня: губы нервно подергивались, в глазах таилась усмешка: что? напоролся? сейчас я погляжу, как тебя поволокут в кутузку. И лишь в глубине под этой усмешкой можно было разгадать страх, да еще какой! С этого страха и начиналось его раздвоение: вроде бы это еще и прежний Поль Батист - осанка, свежий костюм, платочек из кармашка, перстни на тонких пальцах. И вместе с тем это уже и не он. Что-то размякшее и темное выползало из него - передо мной стоял уже разоблаченный Поль Делагранж, бывший независимый демократ, экс-президент и все такое.

- Доброе утро, Щеголь, - сказал я с полупоклоном. - Кажется, мы так и не поздоровались нынче. Это не манифик.

- Задержите этих людей, господин инспектор, - ответил он, принимая жалкую позу экс-президента. - У них фальшивые документы, они напали на меня в Вендюне...

- Итак, я хотел бы услышать от вас, - снова спросил инспектор, обращаясь на сей раз к Антуану, - с какой целью вы проникли в "Палас" по чужим документам?

- Пусть этот франт сначала ответит, почему он задавил девочку, господин инспектор! - выкрикнул мужчина в зеленой рубахе, непредусмотренно вламываясь в разработанный сценарий.

- Какую девочку? - удивленно спросил инспектор и повернулся к кричавшему. Первый полицейский, который стоял на моем пути и подозрительно перелистывал паспорт, тоже глянул в ту сторону.

- Задавил ребенка и удрал, перевернутый горшок...

Я мягко пригнулся и поднырнул под руки полицейскому. Еще полпрыжка - и я перед Щеголем. Он притиснулся к стене, уронил портфель и закрыл лицо руками, заслоняясь от удара. Инспектор с предостерегающим жестом кинулся за мной, но это было без пользы. Я уже придавил Щеголя коленом и с треском вывернул наружу его карманы. На каменный пол со звоном просыпалась мелочь, ключи, перочинный нож. Упал и раскрылся от удара плоский голубой футлярчик, длинное ожерелье змеисто выползло на пол. Портфель валялся у ног железного Тиля.

Инспектор схватил меня за руку, но я уже распрямился. Антуан подскочил и застыл рядом, готовый рвануться на помощь.

- Это все, господин инспектор, - сказал я. - Так он поступил когда-то с моим отцом. Теперь мы квиты.

Инспектор с недоумением отпустил меня. Я чиркнул зажигалкой и пустил струю дыма в размякшее лицо Щеголя. Вот когда в его глазах возник ничем не прикрытый страх: лишь он да Антуан могли уяснить значение этой сцены. И понял Щеголь - если я знаю то, о чем никто не ведает, то знаю и все остальное. Он даже нагнуться не смел, чтобы подобрать свои сокровища.

- Что вы имеете к мсье де Ла Гранжу? - спросил инспектор, оглядывая мой китель и медаль, по-моему, он только сейчас разглядел ее.

- К Мишелю Реклю, хотите вы сказать, господин инспектор, - уточнил я. - Это человек не тот, за кого выдает себя.

- Это гнусная клевета, господин инспектор. Они самозванцы... - Щеголь суетно отделился от стены и сделал шаг, предусмотрительно укрывшись за инспектора. Он уже несколько овладел собой, во всяком случае понял, что бить его больше не будут, и надо изворачиваться.

- Паспорт настоящий, - сказал полицейский, захлопывая мой паспорт и передавая его шефу. - Виза действительна по двадцатое августа.

ГЛАВА 27

- Что здесь происходит? - раздался голос от дверей.

В холле столпился разнообазный люд, я не вмиг разглядел, кто там вошел, хотя нетрудно было догадаться по голосу. Мужчина в зеленой рубахе стоял на первом плане, за ним, скрестив на груди руки и посасывая сигару, сурово возвышался Виллем, рядом - притихшая Ирма. Они обернулись на голос. Администратор за конторкой приподнялся, инспектор тоже посмотрел в сторону дверей, не выпуская, однако, и меня из поля зрения. Все присутствующие так или иначе принимали участие в нашей сцене, лишь Храбрый Тиль безучастно "наблюдал" из угла за происходящим.

Уверенно раздвигая толпу, к нам пробирался ван Сервас. Он попробовал было сдвинуть с места Виллема, но тот тихонько рыкнул, и ван Сервас пустился под крылышко к комиссару.

А вот и фон-барон показался, я не сразу узрел его. Сутану-то сбросил черный монах, в светское нарядился. Черный костюм с иголочки, белая рубашечка, замшевые перчатки - хоть сейчас под венец.

- Кого я вижу? - радостно воскликнул я по-русски. - Вы не опоздали, сударь, сейчас мы завершим наши дела. Привет от Терезы.

Он скользнул по мне взглядом, который должен был изображать презрение, и с ходу перешел в наступление.

- Это самозванцы, господин инспектор, вы должны немедленно задержать их, я предъявляю им обвинение в использовании чужих документов, в похищении мадемуазель Терезы Ронсо и в нападении на мою виллу в Вендюне, куда они проникли с целью грабежа.

- С целью установить справедливость, - спокойно поправил Антуан, смотря на меня и показывая глазами на паспорт в руках инспектора.

- Но-но, - пробасил Виллем, легонько тронув фон-барона, когда тот проходил мимо. - Полегче на поворотах, вонючая тряпка!

Фон-барон испуганно шарахнулся в сторону, не успев завершить обличительную тираду. Комиссар обернулся к Виллему.

- Кто вы такой? - спросил он по-немецки.

- Участник голландского Сопротивления, который пришел за справедливостью, - отвечал Виллем. - Но я не думал, что встречу здесь мальчишку.

- Прошу соблюдать порядок, - призвал инспектор в надежде, что не все тут поняли Виллема.

- Они нанесли мне телесные повреждения, господин полицейский! выкрикнул ван Сервас.

- Кто-то из них, господин инспектор, час назад звонил сюда из "Паласа" и назвался именем метра Ассо, - администратор, кипя благородным негодованием, поднялся из-за конторки. - Это могут подтвердить на телефонной станции, господин инспектор.

- Они обманули доверие Армии Зет, - включился фон-барон недобитый. Антуан Форетье - известный браконьер, а этот русский самозванец завтра улетает в Москву, но перед этим он решил поживиться на моей вилле...

- Боже, как я обманулся, - всхлипнул за спиной инспектора воспрянувший Щеголь, прикладывая к лицу платочек. - Мы аплодировали ему, поднимали тосты в честь этого самозванца! Что скажут наши ветераны, когда узнают обо всем этом? Но я не жажду крови, господин инспектор...

- Успокойтесь, мой друг, - прервал его черный монах. - Принципы элементарной справедливости... Разрешите я присяду, господин инспектор, в моем возрасте... Я никогда не откажусь от своих обвинений...

Так они напевали заранее отрепетированным квартетом: рояль, гитара, контрабас, ударник. И тон задавал фон-барон, прославленный филателист. В этом квартете он был ударником, сильным мира сего, но и он уже выдыхался. Ван Сервас с готовностью подвинул ему кресло.

Инспектор бдительно наблюдал за нами. Антуан сделал шаг вперед.

- А теперь буду говорить я, - дерзостно начал он. - Мы не нуждаемся в прощении. Я официально заявляю вам, господин инспектор. Перед вами опасный преступник, свыше двадцати лет скрывавшийся под чужим именем. Мишель Реклю в сорок четвертом году предал девять человек и в сорок седьмом убил Альфреда Меланже.

- Побойтесь бога, Форетье! Что вы говорите? - Черный монах красиво воздел руки.

- Я обвиняю этого человека в лжесвидетельстве, господин инспектор. Щеголь с негодующим лицом отступил в сторону и оказался за черным монахом, прямо меж его воздетых рук. - Это беспардонная клевета. Всем известно, что Мишель Реклю погиб при освобождении Льежа, он похоронен как герой, его имя выбито на мемориальной доске у церкви Святого Мартина...