Антон Чехов - Том 29. Письма 1902-1903 Страница 66

Если пьеса моя пойдет, то я буду иметь право, так сказать, сшить себе шубу получше. Имей это в виду, приглядывайся к мехам и к портным, чтобы задержки не было. Шуба нужна, главным образом, теплая и легкая. Буду ходить по Москве в новой шубе под ручку с женой. Только бы вот расстройства желудка не было.

Я тебя люблю, лошадка, и поэтому буду колотить.

Дуся родная, когда же ты будешь меня слушаться? Я просил тебя тысячу раз получше заклеивать конверты, твои письма приходят ко мне почти распечатанные.

Пиши мне каждый день поподробнее, не скрывай от меня ничего.

Обнимаю, поглаживаю свою милую жену. Не скучай, будь здорова и весела.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Петровка, д. Коровина, кв. 35.

Книппер-Чеховой О. Л., 25 октября 1903*

4215. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

25 октября 1903 г. Ялта.

25 окт.

Лошадка моя милая, сегодня в «Крымском курьере»* и в «Одесских новостях»* перепечатка из «Новостей дня»; будет перепечатано во всех газетах. И если бы я знал, что выходка Эфроса подействует на меня так нехорошо*, то ни за что бы не дал своей пьесы в Художеств<енный> театр. У меня такое чувство, точно меня помоями опоили и облили.

От Немировича до сих пор нет обещанного письма*. Да я и не особенно жду; выходка Эфроса испортила мне все настроение, я охладел и испытываю только одно — дурное настроение.

Вчера у меня были Екат<ерина> Павл<овна> и Средина. Был Михайловский. Я обругал в письме к тебе пьесу Чирикова*, и как оказывается, поторопился; это Алексин виноват, он очень бранил пьесу в телефон. Вчера вечером я прочитал «Евреи»; особенного ничего нет, но написано не так уж плохо, можно три с плюсом поставить.

Нет, я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившеюся*. Угомонить такую женщину может только одна смерть. А быть может, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Раневскую играть не трудно, надо только с самого начала верный тон взять; надо придумать улыбку и манеру смеяться, надо уметь одеться. Ну, да все ты сумеешь, была бы охота, была бы здорова.

Я с Эфросом больше не знаком.

Ем много. Скажи Маше, что брат Арсений (Петунька, как его называют в кухне) вернулся, живет у нас в кухне. Это великолепный садовник; не надо ли кому-нибудь из знакомых? Скажи З. Г. Морозовой, что этот садовник кончил курс, трезв, молод, порядочен и может насадить великолепный сад (не цветы, а фруктовый сад). Вот не хочет ли она иметь свой роскошный сад, десятин в 20–30? Серьезно, скажи ей. Я ручаюсь, ибо я в этом деле весьма и весьма понимаю. Пусть не упускает.

Маркс прислал телеграмму*: просит напечатать «Вишневый сад».

Облачно. Прохладно.

Средин выделяет много белку. Дело плохо. У меня недавно смотрели, белка не нашли. Каждый год смотрим. Зато покашливаю больше и хуже, чем в прошлые годы.

Листья на деревьях еще целы, не падают. Купил себе икры, сельдей, килек, а анчоусов забыл купить. Вот когда Маша будет высылать бабушке сапоги, то присоедини анчоусы. Впрочем, не нужно, это у меня с пера сорвалось. Анчоусы есть у Кюба.

Ну, лошадка, целую тебя и обнимаю. Утешай меня своими письмами. Я тебя люблю.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Петровка, д. Коровина, кв. 35.

Марксу А. Ф., 25 октября 1903*

4216. А. Ф. МАРКСУ

25 октября 1903 г. Ялта.

Пьеса уже отдана*.

Чехов.

На бланке:

Петербург. «Нива». Адольфу Федоровичу Марксу.

Чеховой М. П., 25 октября 1903*

4217. М. П. ЧЕХОВОЙ

25 октября 1903 г. Ялта.

Милая Маша, бабушка просит*, чтобы ты купила ей и выслала в Ялту валенки, помягче и удобнее. Хороши бы, если бы у Мюра взялись сделать к валенкам кожаные подошвы.

Дома все благополучно. Мать здорова, я тоже здоров. Нового ничего нет. Ты редко пишешь.

Газету высылаю*. Будь здорова и весела, поклонись Ване с семьей.

Твой А.

25 окт. 1903.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Петровка, д. Коровина, кв. 35.

Гольцеву В. А., 27 октября 1903*

4218. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

27 октября 1903 г. Ялта.

Дорогой Виктор Александрович, Елпатьевскому я скажу и сам буду помнить*. Это насчет Венгеровой. Скажи ей, чтобы, приехав в Ялту, она остановилась в гостинице «Ялта» (за 1–1.25 к. в сутки), переночевала бы и на другой день пошла бы к Софье Павловне Бонье, адрес которой она может узнать на набережной в магазине Синани. Бонье устроит ее, ибо уже я говорил.

Получил письмо от Каллаша* с известием об избрании меня во врем<енные> председатели. Напиши мне, должен ли я написать что-нибудь Каллашу?* И как его зовут? Где он живет?

Будь здрав и благополучен, скоро увидимся, по всей вероятности. 10 ноября — так наметил, и если не помешает кашель или понос, то постараюсь выбраться именно 10-го.

Обнимаю тебя.

Твой А. Чехов.

27 окт. 1903.

На обороте:

Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.

Ваганьковский пер., д. Куманина, редакция «Русской мысли».

Книппер-Чеховой О. Л., 27 октября 1903*

4219. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

27 октября 1903 г. Ялта.

27 окт.

Здравствуй, лошадка! Ты говоришь, что пишешь мне каждый день, между тем вчера я не получил твоего письма. Хризантемы цветут буйно, изобильно, розы тоже цветут, погода сегодня замечательно тихая и приятная.

Вот уже 15 дней, как я послал пьесу*, а письма не получил я еще ни одного, если не считать твоих писем. Вообще с этой пьесой мне не повезло. Если она не пойдет в этом сезоне*, то все-таки следовало бы мне написать. Хоть бы Тихомирова написала, что ли.

И репертуара не получаю*. Ну, да бог с вами.

На балконе сижу каждый день* часа по два. В твой уголок с гамаком не хожу, там уже осень, нелюдимо. Ограду давно кончили, еще при Маше.

Костя* немножко похварывал, говорит — лихорадка, но весел. Ты думаешь, что у него романчик с m-me Бонье? А это может быть. Она стала такая веселая, счастливая. Письмо твое он получил. Но сам он пишет, по-видимому, с большим трудом*, так же, как и читает. Это совсем провинциальный муж.

Ах, венгерец милый, как мне скучно!* За границу поехать, что ли? Как ты думаешь?

Если хочешь, чтобы письма доходили исправно, то сама опускай их в почтовый ящик. Вчерашнее письмо, которое не дошло до меня*, кто-то носит теперь в кармане.

Целую тебя, мою лошадку, и хлопаю по спине, глажу шейку. Обнимаю, дусик.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Петровка, д. Коровина, кв. 35.

Книппер-Чеховой О. Л., 28 октября 1903*

4220. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

28 октября 1903 г. Ялта.

28 окт.

Лошадка моя, насчет фуражки и порошка я уже писал* тебе, ты забыла. Я писал*, что фуражки и порошка не нужно, а что бумага (W) нужна. Сегодня пришла твоя фотография, и я заплатил штрафу 28 коп., так как было только 2 марки, а не 4. Фотографии надо посылать заказною бандеролью.

Пищика должен играть Грибунин. Боже сохрани отдавать эту роль Вишневскому*. Фирса — Артем, Яшу — Москвин* или Громов, который вышел бы оригинальнейшим Яшей*. Но лучше, конечно, Москвин. А если Мария Петровна согласилась бы играть Шарлотту*, то чего же лучше! Я думал об этом, да не смел говорить. Что она хрупка, мала ростом — это не беда. Для Ани она стара*. Но главное — чтобы Вишневский не играл Пищика, боже сохрани. Леонидова я не знаю*. Купца должен играть только Конст<антин> Серг<еевич>*. Ведь это не купец в пошлом смысле этого слова, надо сие понимать.

Из вашего театра писем нет и нет*. Репертуара не получаю* и не получал, врать я не стану.