Избери жизнь - Людмила Георгиевна Головина Страница 66

Они распахнули тяжёлые ворота, пропускавшие доселе души людей только в одну сторону – внутрь. И тут случилось неожиданное. Стоило Ему миновать ворота, как их створки из самого прочного базальта, да ещё и окованные толстенными железными листами, не просто развалились на куски, а рассыпались в мельчайшую пыль, которую тут же унесло порывом ветра. И сразу вслед за этим случилось второе чудо: темные своды, никогда не видевшие ни одного луча света, вдруг озарило ослепительное сияние, от которого мои прислужники едва не лишились зрения. У входа к тому времени собралась огромная толпа встречающих Его душ. Дело в том, что за полгода до этих событий я заполучил в свою коллекцию дальнего родственника этого Праведника. Он был кем-то вроде пророка, всё время проповедовал перед народом и уверял, что скоро грядёт Спаситель. За то, что много болтал, его и казнили. Попав ко мне, он продолжал проповедовать уже перед душами, уверяя, что близится день, когда они будут освобождены. Я только посмеивался, но многие души поверили и постоянно теснились у ворот, желая ускользнуть.

Так вот, когда воссиял свет, он озарил неисчислимое количество душ, взирающих с восторгом и надеждой на Стоящего у выхода.

А Тот произнёс:

– Все вы прощены. Грехи изглажены. Кто хочет, может идти за мной.

И в следующий момент сияние погасло, и в наступившем мраке охранники моих подземных казематов вдруг осознали, что те практически пусты! Нет, правда, остались с нами те немногие души, которым не по нраву был свет. Слишком неприглядно выглядели они в его лучах. Произошло и ещё одно событие, крайне для меня неприятное. Я, когда случились все эти непонятные вещи, был в самой глубине моего подземного дворца и сидел на троне. Услышав вопли моих подчинённых, я хотел встать и лично посмотреть, что там произошло. Но не тут-то было! Подняться я не смог. Оказывается, моё тело было приковано к каменному трону толстенный цепью.

Знаю, ты сейчас думаешь о том, что духа приковать невозможно. Ты прав. Но я просто перевожу образы того, о чём ты понятия не имеешь, в знакомые тебе вещи. Напрасно мои сподвижники пытались меня освободить. Также напрасно они стремились сделать новые врата. Так моё царство и стоит с того времени с открытым входом. Что-то пошло неправильно. С тех пор уже далеко не каждая душа становилась моей добычей. Мои сторонники как и прежде тщательно вели списки грехов и предъявляли их, стараясь заполучить каждую душу, покинувшую тело. Но теперь судьбу души решало нечто вроде суда, где кроме обвинителя (с нашей стороны) выступали и адвокаты Праведника. И многие бывали оправданы. Однако, и совсем без добычи мы не оставались. Порадовало меня, например, поступление в наше хозяйство того ученика, который предал Учителя. Как я уже говорил, я объявил его своим самым любимым постояльцем и определил ему место у себя на коленях.

Руководить земными делами мне теперь приходилось через подчинённых. Они, конечно, были шустрые ребята и имели огромный опыт. Но их работу сильно затрудняло то, что на Земле творились небывалые дела. Праведник не только опустошил мое царство, но и сумел непостижимым образом снова соединиться со Своим телом и воскреснуть. Далее выяснилось, этот Праведник – Сын Архитектора, а также, что Он и Архитектор мира – одно и то же лицо. Сколько я ни ломал голову, я никак не мог понять этого. Ведь я постоянно находился рядом с Праведником, когда Он жил на Земле, и видел, что Он – самый обыкновенный человек, испытывающий боль, усталость, голод и жажду… Нет, понять это я был не в состоянии

Но люди, очевидно, поняли, потому что, несмотря на преследования и гонения, число Его последователей росло. А моя цепь становились всё толще и тяжелей.

Так шли годы и века. В моём подземном царстве полыхал огонь – огонь моей неукротимой злобы. Он причинял страдания не только человеческим душам, но и моим соплеменникам, из-за чего они злились и срывали зло на узниках. Причем, пленникам никто не возбранял уйти, но божественная любовь опаляла их души ещё сильнее (чем больше грехов на душе, тем тяжелее для неё любовь Бога), а сюда она почти не проникала, поэтому они оставались у меня. Название моих владений стало синонимом невыносимых мучений. Не знаю, сколько столетий прошло, но однажды я почувствовал, что мои оковы слегка полегчали. Мои представители, наблюдающие за родом людским, всё чаще стали приносить приятные новости. Вера постепенно слабела, а любовь оскудевала в людских сердцах. Соответственно, росла тяга ко грехам, которые всё чаще и грехами-то не считались. Цепь понемногу легчала, а ко мне вернулось хорошее расположение духа и надежда, что эту войну я всё-таки смогу выиграть. Я стал составлять различные планы (я – непревзойдённый стратег), и тут мне пришла в голову гениальная идея: поставить людей в безвыходное положение, а потом подсунуть им фальшивого Мессию. Мне нужен был человек совершенно безнравственный и подчиняющийся только своей гордыне, и, с другой стороны, напоминающий людям Того Праведника. Ты идеально подходил на эту роль. Была у меня мысль, дать тебе немного посидеть в тюрьме, чтобы ты понял, что я испытывал все эти годы. Но от дешёвых эффектов я решил отказаться ради главного. Ведь если бы тебя осудили по делу АД (кстати, очень ты меня порадовал этим названием), то тебя могли запомнить как преступника, а потом кто-то узнал бы тебя в роли спасителя человечества. И образ Великого Координатора был бы дискредитирован.

Ну так вот, грехи человеческие подтачивали мою цепь, пока мне, наконец, не хватило сил порвать её и вырваться на свободу. Это произошло сегодня, и я, приступив к исполнению моих планов, первым долгом посетил тебя, сын мой! Правда, моё освобождение не прошло совсем уж гладко. Земля довольно сильно пострадала от моего рывка, особенно то, что понастроили на её поверхности за все эти годы людишки. Да и их заметно сегодня поубавилось! Никто не виноват, что Кто-то создал их такими хрупкими, правда?

И Светоносец снова оглушительно захохотал, а отсмеявшись сказал:

– Хочешь что-нибудь спросить? Разрешаю.

Координатор никак не мог понять, почему Светоносец называет его сыном? В юности, в те годы, когда он ломал себе голову, соображая, где взять денег на дальнейшее обучение, как раз стало доступным установление отцовства по ДНК. Своего отца он никогда не видел и совершенно им не интересовался. Зная свою мать, он понимал, что им мог быть кто угодно, начиная от школьника старших классов и кончая лысым толстым лавочником или обкурившимся наркоманом. Но если допустить, что его отец имеет неплохой достаток, то,