Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов Страница 68

* * *

Донна постучала по оконному стеклу ногтем. Палыч давно заметил, что маникюра эти руки не знали давно.

– Какая теперь разница, была или нет эта донецкая цивилизация, – сдавленным голосом произнесла она. – Теперь на небесах только и говорят, что о нашей цивилизации. А мы им, такие гордые, – да. Это мы из адского котла в преисподней выпрыгнули, пустите в рай.

– Ладно, ладно, – затараторил Панас, – прочитаю вам еще на эту же тему. Пусть пишется все, что у нас есть. Так Донна?

Женщина посмотрела на него с непонятным для Палыча смыслом и ответила медленно:

– Такт, так, Панасэ…

– Что это вас на суржик потянуло? Чудненько. Слушаем дали…

История о «плавильном котле» Донбасса: русская руда и всероссийские добавки

Как только не пытаются обосновать свое право на земли Донбасса украинские националисты, но все их потуги оказываются напрасными, сталкиваясь с укоренившимся в краю русским интернационализмом

Факт, хорошо известный любому мужчине, побывавшему в Донбассе, а уж тем более в его столице, – после первого же своего приезда туда уезжать не хочется. Ведь нигде больше в мире нет такого количества безумно красивых женщин и девушек на квадратный километр. Лично знаю людей, менявших под влиянием этого фактора идеологические предпочтения. Ученые утверждают, что виною всему – особая генетика, смешение сотен кровей в крае за очень короткое время – чуть больше века.

Поэтому любые попытки украинских националистов посеять рознь между людьми Донбасса на национальной, религиозной и даже экономической основе обречены изначально. Слишком много корней переплелось в этой благословенной земле, которой, по словам «донецкого Бернса» Павла Беспощадного, «нет на свете вдохновенней».

Последняя книга Павла Григорьевича Беспощадного «Каменная лира» вышла в свет ровно пятьдесят лет назад. «Паровозом» по терминологии тех лет в ней, то есть стихотворением, которое идейно тянет за собой всю книгу, была знаменитая «Клятва», написанная в жутко трудном 1942 году, когда советские войска оставили и восточный Донбасс, отступая к Сталинграду. Из него пошла гулять строчка, ставшая крылатой фразой, – «Донбасс никто не ставил на колени, и никому поставить не дано».

На чем была основана уверенность в силе Донбассе поэта Беспощадного, пришедшего пацаном со Смоленщины? Да на том же, на чем и у пацанов-ополченцев, отдающих жизни за эту трудную землю сегодня. Это очень простая мысль: никто ни перед кем не имеет никаких преимуществ, кроме тех, которые он заработал своим горбом. Эта мысль, между прочим, отразилась и в девизе Донецкой области, взятой у великого Дмитрий Менделеева: «Возможность доказана делом».

Остальные игрушки не имеют силы. Ни происхождение, ни партийная, ни клановая принадлежность, даже физическая сила и владение оружием.

Донбасс – идеал русской воли.

Да, русский язык, русская культура, русский менталитет, русский образ жизни укоренены в Донбассе более других, и на то есть причины: русские первыми пришли в этот край, стали его фундаментом. В Донбассе стало системным представление русского человека о свободе. Это, по Николаю Бердяеву, не куцая законопослушность европейцев перед лицом бессмысленно жестокого закона. Нет, русский человек понимает свободу, как никем и ничем не ограниченную волю. Его личную волю.

Это понимание стало основой для донецкого правила: на работе (опасной почти всегда), в армии, на службе могут и должны быть дисциплина и иерархическое подчинение. Но за пределами оных, в семье, между товарищами, на гулянке, никто не имеет права вмешиваться в его действия другого.

К слову сказать, это очень похоже на заботу о «прайвэси» у американских пионеров и русских первопроходцев. Но и то сказать – ведь русское крестьянство пришло в Донбасс именно как первопроходцы. Шли от родимой тощей земли открывать новую жизнь, новый труд, новые возможности. Не потому ли Александр Блок назвал Донбасс «Новой Америкой»?

У нынешнего Донбасса короткая история и запутанные отношения с географией и этнографией. Без понимания того, как завязывался этот узел, не обойтись, все будем сваливаться то в национализм, то в спекулятивную социологию.

До Великой Октябрьской социалистической революции проблема так остро не стояла, ведь не было никакой Украины, да и Российская империя была государством сословным, а не национальным. Кроя бывшие имперские губернии по своему усмотрению, большевики нарезали новые административные единицы, никак не сообразуясь с тем, как эти земли выглядели ранее.

В итоге после территориально-административной реформы 1932 года в составе УССР появилась огромная Сталинская область, от которой шестью годами позже отпочковалась Ворошиловоградская (Луганская) область.

Донецкую область слепили из Мариупольского, Бахмутского, Славяносербского уездов Екатеринославской, части Изюмского и Купянского уездов Харьковской губернии и земель Области Войска Донского. В начале двадцатых в ведение Донбасса (Донецкой губернии) попали и Таганрог с Шахтами и Миллерово, но потом их перевели в РСФСР. Можно только попытаться представить, какая это дикая была мешанина народов, интересов и культурно-бытовых предпочтений.

В упрощенном виде: это был слоенный пирог. Север – с преобладанием малороссийского населения, центр – великороссы, евреи, татары, юг – греки и опять-таки малороссы. Что в общем-то соответствовало историческому заселению края.

Россия начала осваивать эти земли в конце XVI века. В 1571 году был основан город Бахмут (с 1924 года – Артемовск), с 1644 по 1676-й появились будущие Славянск, Красный Лиман.

После Восстания Богдана Хмельницкого, сюда массово бегут от польских карателей крестьяне с Правобережной Украины, в основном с Подолии, которым царское правительство разрешило здесь поселиться. Одновременно с востока расширяли свои владения донские казаки, граница с ними позже прошла по реке Кальмиус, ныне в центре Донецка.

Вторая волна русских народов (великороссов и малороссов преимущественно) пришла в Донбасс в 20–30 годах XIX века, когда новороссийские помещики начали переселять сюда целыми селами своих крепостных из той же Подолии, Слободы, Полтавщины, Курщины и Орловщины.

Но самая мощная волна пришла с началом развития капитализма в России. По мере того как рос и развивался индустриальный регион, сюда уже своей волей приходили курские, тамбовские, рязанские, смоленские, орловские, брянские крестьяне. На донских землях их называли «иногородними», они составили большинство населения – более 60 процентов в Области Войска Донского.

Каждый этап восстановления Донбасса после войн (1922–1928), (1943–1949), а также периоды индустриального роста в тридцатых и пятидесятых-шестидесятых приводил сюда новых переселенцев. Характерно, что на шахтах и заводах Донбасса украинские крестьяне долго не решались работать, просто какое-то табу у них было на это.

Еще в шестидесятых годах прошлого века в городах и поселках центрального Донбасса хорошо