Семен Резник - Выбранные места из переписки с друзьями (Часть 1) Страница 7

Ну вот, Вы, вероятно, решили, что теперь-то уж я стану метать в Д. Жукова критические стрелы. Ни за что на свете! Здоровье прежде всего. Откуда мне знать: может быть, сознание того, что он тоже немножко ариец, лично Д. Жукову улучшает пищеварение.

Сказанное относится и к "чрезвычайно древним сюжетам" Махабхараты и Библии. Д. Жукову очень хочется, чтобы к их созданию "возможно имели отношение наши предки, жившие в Северном Причерноморье". Вы, вероятно, знаете, что некоторые из наиболее древних библейских легенд действительно не вполне оригинальны. Но восходят они не к индийскому эпосу "Махабхарата" и уж, разумеется, не к Северному Причерноморью, а к эпосу о Гильгамеше, созданному шумерами, обитавшими в Месопотамии. Об этом знает всякий культурный человек.

А вот я не знаю. Если знал, то забыл. И вспоминать не желаю. Ведь лично Д. Жукову хочется, чтобы Библию, хотя бы частично, создали арьи, которые немного славяне, вместе со славянами, которые капельку арьи, и чтобы легенда о Вавилонском столпотворении исходила из Северного Причерноморья. Так неужели я стану ему поперек? Если завтра Д. Жуков скажет, что древние славяне строили египетские пирамиды, иерусалимский храм и храм Солнца в Мексике; если он скажет, что они "участвовали" в создании письменности майя, в сооружении Великой китайской стены и марсианских каналов, я тоже с ним соглашусь.

А почему, скажите, я должен с ним спорить? Не ради же Истины и тому подобных пустяков. Это древние греки, говорили, что истина им дороже друга. Так ведь у греков-то ни капли арийской крови не было! Вот они и дорожили такой ерундовиной, как Истина. А у славян, то есть не у всех славян, а у тех, что тают от восторга, сознавая себя чуть-чуть арьями, - иные ценности. "Вот граница! - сказал Ноздрев. - Все что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все что за лесом, все мое".

Правда, иной славянин, которому вовсе не хочется быть арийцем, мог бы возразить устами ноздревского зятя: "Да когда же это лес сделался твоим? Разве ты недавно купил его? Ведь он не был твой". Иной славянин мог бы заметить, что откровенные приписки, которыми Д. Жуков пытается удлинить древнюю историю славян, на самом деле укорачивают ее, ибо лишают древнеславянские племена их этнической самобытности. Славянин может также сказать, что ноздревское обращение с историей славян демонстрирует глубочайшее презрение Д. Жукова к этой истории; что непременное желание слить славян с арьями лишь показывает то раболепие перед "немцем", которое высмеял в свое время, к примеру, А.С. Грибоедов.

Все это мог бы сказать Д. Жукову иной дотошный славянин - из тех, кто не испытывает ликования от того, что он немого ариец. Но я не скажу. Я даже не пикну. Во-первых, я не славянин, следовательно, не имею оснований быть причисленным к тем счастливцам, чьи предки создали Библию. А во-вторых, Д. Жуков - не легкомысленный Ноздрев. Приписки он делает не ради забавы или пустого фанфаронства. У него сверхзадача. Он "наносит удар нынешним неонацистам", а это искупило бы многое. Только вот удар у Д. Жукова получается странный. Не в глаз и не в бровь, а так, легкое скольжение по волосам. На поглаживание по головке похоже.

Неонацисты, по Д. Жукову, "повторяют басни о превосходстве немцев над славянскими соседями". Вот, стало быть, в чем их основной грех! Не тем, значит, порочны расистские теории, что они делят народы на высшие и низшие, а тем лишь, что ошибочка-с вышла на счет славян-с!

Потому что славяне-с - почти что арийцы-с, а арийцы-с - почти что славяне-с, так что подвиньтесь, господа неонацисты, придется-с вам малость потесниться-с, мы тоже-с в высший хотим разряд-с.

Ну, что ж! Если очень их попросить, они подвинутся. Ведь даже сам фюрер охотно переводил в ранг высших то "черненьких" итальянцев, то "желтеньких" японцев. Так неужели его наследники не уважат просьбу Д. Жукова.

Только как быть казаху? Или грузину? Или якуту? Как быть представителям сотен других народов нашей и не нашей страны? Как, скажите на милость, быть мне? Что делать бедному еврею? Вот если бы Д. Жуков и о евреях похлопотал, тогда другое дело! Тогда и я был бы доволен. Это, знаете ли, как-то немножко щекочет. Согревает как-то. Приятно ощущать, что и ты тоже причислен к "высшим".

...Но я пристальнее вглядываюсь в себя и убеждаюсь, что нет! Совсем даже и не приятно. Отчего это - не могу взять в толк. Воспитан я что ли не так, или арийской крови не достает. Только мне почему-то уютно чувствовать себя равным среди равных. Кого относить к высшим - арьев или славян, китайцев или евреев, негров или янки, - мне совершенно неважно; всякое деление людей на высших и низших, на белую и черную кость мне отвратительно, ибо именно из-за такого деления гигантские жертвы понесли не только славяне, евреи и прочие "низшие", но и сами арийцы.

Заглядывать в глубину тысячелетий, разумеется, очень любопытно. Но не следует забывать того, что происходило на нашей собственной памяти. Или кровавый бог расизма еще не насытился человеческими жертвоприношениями?

С уважением

Семен Резник,

член Союза писателей СССР.

P.S. С нетерпением буду ждать очередную рецензию Д. Жукова. Например, на книгу группы авторов "Наземная фототопографическая съемка при инженерных изысканиях". Может быть, в ней он разъяснит, почему в Индии так почитают коров.

3.

Коктебель

Дом творчества писателей

С.С. Наровчатову.

Глубокоуважаемый Сергей Сергеевич!

Прошу извинить меня за то, что причиняю Вам беспокойство и отрываю от творческой работы. Дело в том, что больше месяца назад я направил Вам в адрес "Нового мира" заказное письмо (написано 12 мая, но, судя по сохранившейся у меня почтовой квитанции, отослано 15 мая). Собственно в конверт я вложил два письма: одно лично Вам, а второе - ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО для публикации в журнале.

До вчерашнего дня я не получал никакого ответа, вчера же мне позвонил тов. Резниченко* и сообщил, что Вы взяли творческий отпуск и уехали в Коктебель до конца августа и что вопрос о публикации моего ОТКРЫТОГО ПИСЬМА может быть решен только Вами, то есть после Вашего возвращения. Поскольку мое письмо - это отклик на рецензию Д. Жукова, помещенную в № 4 за этот год, то я сказал тов. Резниченко, что ждать до конца августа нельзя, но он повторил, что решить вопрос можете только Вы. Вот причина, по которой я решаюсь беспокоить Вас во время творческого отпуска. Поверьте, что делаю это с тяжелым сердцем, ибо хорошо понимаю, как Вы сейчас дорожите каждым часом.** Однако "спасибо" за это Вы должны сказать тем Вашим сотрудникам, которые в течение месяца скрывали от Вас мое письмо, дотянули до Вашего отъезда, а теперь ссылаются на ваше отсутствие. Судя по всему, сбывается предположение, высказанное мною в личном письме к Вам - о том, что, если Вы сочтете нужным опубликовать мое ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО, то натолкнетесь на сопротивление тех, кто готовил рецензию Д. Жукова к печати. Я, правда, не мог предвидеть, что это сопротивление примет столь своеобразную форму.

______________ * Член редколлегии "Нового мира". ** Творческий отпуск - это обычный отпуск за свой счет: считалось, что творческий работник, занимающий редакторскую или какую-то еще должность, слишком занят и для собственного творчества ему нужны такие отпуска без содержания.

Копию писем, посланных вам 15 мая, прилагаю. Убедительно прошу ответить мне по существу: считаете ли Вы возможным и нужным опубликовать мой материал в журнале или нет? Если да, то как двинуть это дело до Вашего возвращения из отпуска? Со своей стороны, я продолжаю надеяться на ваше положительное решение.

Желаю Вам успеха в творческой работе.

С искренним уважением

С. Резник

20.6.1979

4.

Уважаемый Семен Ефимович!

Сергей Сергеевич поручил мне заниматься его корреспонденцией. Никакими служебными делами во время отпуска он заниматься не будет. Это его неоспоримое право.

Возвращаю Вам присланное письмо.

С уважением. Его жена

Г.Н. Наровчатова.

25 июня 1979 года.

5.

Глубокоуважаемая Г.Н. Наровчатова!

Извините, что обращаюсь к Вам так, но Вы не сообщили Ваше имя-отчество. Благодарю за скорый ответ и спешу уведомить, что он мною получен. Вижу, что неоспоримое право Сергея Сергеевича не заниматься моим письмом во время отпуска охраняется Вами так же бдительно, как оно охранялось в редакции журнала до его ухода в отпуск.

О моих правах я не говорю. Вы знаете, что всякий советский гражданин имеет неоспоримое право не более чем через месяц получить от официального учреждения или лица, к которому обратился, ясный и четкий ответ по существу своего письма. Я такого ответа не получил, но качать права не в моей привычке. Если я позволил себе обратиться к Сергею Сергеевичу в Коктебель, то только потому, что не увидел другого пути к выполнению своей обязанности. Выступать против расизма и шовинизма я считаю не столько правом, сколько своей обязанностью как писателя.